Все началось с какого-то странного фырканья. Я готовлю ужин — допустим, свиные отбивные с гарниром — а Сергей заходит на кухню, смотрит на сковородку и издает такой звук: "Фф-ф". Как будто воздух выпускает.
Сначала я не обращала внимания. Мало ли, может, устал на работе, настроения нет, запах не нравится. У всех бывает.
Но потом заметила закономерность. Готовлю что-то с мясом — он фыркает. Рыбу жарю — тоже самое. А вот когда просто макароны с сыром или картошку — молчит как рыба.
— Сереж, ты чем недоволен-то? — спросила как-то вечером.
— Ничем не недоволен, — отвечает, но смотрит как-то кисло на куриные бедрышки в духовке.
— Тогда что за звуки?
— Какие звуки?
— Ну это твое "фф-ф", когда видишь мясо.
— Да ничего особенного. Просто думаю иногда...
— О чем думаешь?
— Да так, о разном.
И все. Разговор закончился. А фырканье продолжилось.
Через неделю я купила семгу. Красивые такие стейки, не дешевые, конечно, но хотелось детям что-то полезное приготовить. Олега с Машей на рыбу не нарадуюсь — белок, омега-кислоты, все дела.
Сергей зашел на кухню, увидел рыбу на разделочной доске и аж присвистнул.
— Ничего себе размах, — говорит. — Семга, значит.
— А что не так? — я уже начинаю раздражаться.
— Да ничего не так. Просто дорого очень.
— Сереж, ты же зарплату получаешь нормальную. На красную рыбу раз в неделю хватает.
— Хватает-то хватает. Но может, не стоит так транжирить?
— Транжирить? — я чуть нож не уронила. — Это полезная еда для детей!
— Дети и на скумбрии вырастут.
Тут я окончательно прибалдела. При чем здесь скумбрия? Раньше он никогда не считал деньги на еду. Наоборот, радовался, когда я что-то вкусное готовила.
На следующий день сделала котлеты. Обычные, из фарша свино-говяжьего. Ничего сверхъестественного. Но получилось много — на большую семью же готовлю. Часть съели за ужином, часть осталась.
Утром смотрю — котлеты в холодильнике какие-то подозрительные. Понюхала — пахнут нормально, но вид неважный. Решила не рисковать, выбросила.
Вечером Сергей полез в холодильник за кефиром, котлет не нашел.
— А где котлеты? — спрашивает.
— Выбросила. Испортились, по-моему.
— Как выбросила?! — он аж взвился. — Ты понимаешь, сколько это стоит?
— Понимаю. Но отравиться дороже выйдет.
— Да они нормальные были! Я утром смотрел!
— Сереж, ты же не пробовал. Они пахли странно.
— Странно! — он руками замахал. — У тебя теперь каждая котлета испорченной кажется! Раньше такой привередливой не была!
Я растерянно на него посмотрела. Раньше он вообще не лез в холодильник, не проверял, что я выбрасываю. А тут прям ревизор какой-то.
— Что с тобой происходит? — спрашиваю.
— Ничего со мной не происходит. Просто считаю, что еду надо беречь.
— Я и берегу. Но протухшую есть не буду.
— Не протухшую! Нормальную!
Поспорили, разошлись по углам. Но осадок остался неприятный.
А через несколько дней я решила сделать праздничный ужин — просто так, для настроения. Купила и свинину для жаркого, и курицу для салата. Думала, порадую семью.
Сергей пришел домой, зашел на кухню и увидел на столе два вида мяса.
— Это что за пиршество? — спрашивает таким тоном, будто я золотые слитки на стол выложила.
— Обычный ужин, — отвечаю, хотя уже чувствую, что сейчас начнется.
— Обычный? — он показал на свинину. — А это что?
— Мясо.
— А это? — показал на курицу.
— Тоже мясо.
— Два вида мяса на один ужин — это обычно?
Я нож положила, повернулась к нему.
— Сережа, объясни мне, что происходит? Раньше ты радовался, когда я что-то вкусное готовила. А теперь каждый кусок мяса как личное оскорбление воспринимаешь.
Он помолчал, потом вздохнул.
— Лена, ты не понимаешь. У нас тут пир горой, а моя сестра с детьми на сухарях сидит.
Ах вот оно что. Лена. Его младшая сестра, которая третий год как развелась и воспитывает двоих детей одна.
— При чем здесь твоя сестра?
— При том, что справедливости никакой нет. Ты тут деликатесы покупаешь, а у нее дети мясо месяцами не видят.
— Сереж, я не отвечаю за чужих детей. У меня свои есть.
— Чужих? — он аж покраснел. — Это мои племянники!
— Твои племянники — это дети твоей сестры. А мои дети — это дети нашей семьи. Разница чувствуется?
— Какая ты жестокая стала, — он покачал головой.
— Не жестокая, а здравомыслящая. Лена взрослая женщина, сама должна своих детей кормить.
— А если не может?
— Тогда пусть ищет работу получше. Или алименты с бывшего мужа требует нормальные.
— Легко говорить! А ты попробуй с двумя детьми и копеечной зарплатой...
— Сережа, — я перебила его, — мы ей уже помогали. И деньгами, и продуктами. Но это не значит, что я должна своих детей ограничивать.
— А кто говорит об ограничениях? — он вдруг стал ласковым. — Просто можно же разумнее тратиться. Зачем два вида мяса? Один — нам, один — им.
У меня мурашки по коже побежали.
— Это как понимать?
— Да просто. Будем половину продуктового бюджета Лене отдавать. Ты же можешь детям готовить попроще — суп да картошку. Мясо в два раза реже. Пусть лучше и мои племянники поедят.
Я смотрела на него и не верила своим ушам.
— Ты предлагаешь лишить наших детей мяса ради твоих племянников?
— Не лишить, а поделиться. Христианский долг, между прочим.
— Христианский долг начинается с собственной семьи.
— Лена, ну что ты упираешься? — он уже раздражался. — Ты все равно на широкую ногу готовишь. В холодильнике постоянно излишки. Пусть лучше к нам ужинать приходят, чем добру пропадать.
— Каким излишкам? Какому добру?
— Ну вот сегодня же два вида мяса купила! Один бы и хватил!
Я поняла, что разговор заходит в тупик.
— Хорошо, — сказала я. — Сегодня готовлю как планировала. А завтра подумаем.
Но думать особо не пришлось. На следующий день он сам все решил.
Прихожу с работы — а на кухне сидят Лена с детьми. Стол накрыт, как для гостей. Сергей суетится вокруг них, тарелки подставляет, чай разливает.
— О, Леночка пришла! — радостно говорит он. — Садись, ужинать будем.
Лена смотрит на меня виновато.
— Привет, Лен. Сережа сказал, что ты не против...
— Конечно не против! — отвечает за меня муж. — Мы же семья!
Дети — Ленкины Максим и Алиса — сидят тихо, но глаза горят от предвкушения. Видно, что дома такой еды не видят.
Я молча села за стол. Решила пока не устраивать сцены при детях.
Ужин прошел вроде нормально. Говорили о всяком — о школе, о работе, о погоде. Сергей был на подъеме, шутил, рассказывал их детске воспоминания. Лена смеялась, дети тоже повеселели.
Но когда стали собираться, Сергей пошел на кухню и начал что-то там шуршать пакетами.
— Ты что делаешь? — спросила я.
— Остатки собираю, — отвечает, не поднимая головы. — Им завтра в школу бутерброды нужны.
Я подошла поближе. Он укладывал в пакет остатки жаркого, половину хлеба, целую палку колбасы.
— Зачем колбасу?
— Как зачем? Детям же на завтрак. У нас суп есть, а им с чем бутерброды делать?
— У них дома вообще ничего нет?
— Да что там у них... — он махнул рукой. — Лена говорит, к концу месяца совсем туго.
Лена тем временем детей в прихожей одевала, делала вид, что не слышит наш разговор.
Я проводила их до двери. Попрощались, спасибо сказали. Дети довольные, сытые.
Но как только дверь закрылась, я резко развернулась к мужу.
— Серега, объясни мне одну вещь.
— Что? — он еще весь сияющий от выполненного доброго дела.
— Ты все же решил лишить своих детей мяса ради своей сестры?
— Да о чем ты? Что значит мяса лишить?
— Ты половину ужина им отдал. Плюс колбасу. Плюс хлеб. Что завтра на стол поставлю?
— Ну... что-нибудь приготовишь. Ты же мастерица.
— Из воздуха приготовлю?
— Лена, ну не драматизируй. В холодильнике еще продукты есть.
— Есть. Но это завтрашний обед. А послезавтрашний откуда возьмется?
Он пожал плечами.
— Сходишь в магазин.
— На какие деньги схожу? Ты же предлагал половину бюджета Лене отдавать.
— Ну не половину... Четверть. Или треть.
— Серега, — я села напротив него за стол и посмотрела прямо в глаза, — это последнее предупреждение. Еще раз увижу, что продукты уезжают из нашего дома без моего согласия — и ты сам окажешься за дверью вместе с ними.
Он опешил.
— Ты что, угрожаешь?
— Не угрожаю. Предупреждаю. Пока спокойно говорю.
— Лена, да что с тобой стало? — он попытался взять меня за руку, но я отдернула. — Это же моя сестра! Родная. Мы должны помогать!
— Должны помогать в разумных пределах. А не за счет собственных детей.
— Да наши дети не пропадут! У них все есть!
— У них есть то, что я им обеспечиваю. А если ты будешь половину продуктов растаскивать, то у них ничего не будет.
— Половину... — он замотал головой. — Я же не половину!
— Сегодня треть. Завтра половину потребуешь. А послезавтра что? Пусть мои дети голодают, а твои племянники объедаются?
— Да никто не голодает!
— Пока не голодают. Потому что я этого не допускаю.
Он встал, прошелся по кухне.
— Знаешь, что я думаю? — сказал он, остановившись у окна. — Ты стала эгоисткой. Раньше такой не была.
— А ты стал безответственным. Хочешь помогать сестре — помогай из своих карманных денег. Или устройся на вторую работу. Но не за счет наших детей.
— Это мои дети тоже!
— Вот именно. Твои дети. А ты готов их обделить ради чужих.
— Не чужих! Племянников!
— Для моих детей твои племянники — чужие. И я не позволю, чтобы мои дети сидели на картошке ради твоих красивых жестов.
Он долго молчал. Потом вздохнул.
— Лен, ну неужели тебе не жалко детей?
— Жалко. Очень жалко. Но не настолько, чтобы из-за этого лишать своих.
— А если... — он помолчал, — а если просто иногда приглашать их на ужин? Не каждый день, а так... по воскресеньям?
Я подумала.
— По воскресеньям — можно. Но без пакетов в дорогу. И не каждое воскресенье.
— А если очень нужно будет?
— Если очень нужно — поговорим. Заранее. А не ставь меня перед фактом.
Он кивнул.
— Хорошо. Договорились.
Но я видела по его лицу — он не согласился. Просто отступил временно.
И не ошиблась. Через две недели история повторилась. Прихожу домой — на кухне опять Лена с детьми. Сергей опять суетится, опять тарелки подставляет.
— Лен, — говорит он виновато на ушко, — им совсем плохо. Лене зарплату задержали.
Лена сидит с красными глазами.
— Прости, что без предупреждения. Сережа сказал, что ты не против...
— Конечно не против, — отвечаю я спокойно. — Садитесь ужинать.
Поели, поговорили. Дети опять довольные. Лена повеселела.
А потом Сергей опять полез пакеты собирать.
— Стой, — сказала я тихо.
— Лен, ну им же завтра есть нечего будет...
— Стой, я сказала.
Он замер с пакетом в руках.
— Лена, — обратилась я к золовке, — извини, что при детях говорю. Но мне нужно кое-что выяснить.
Она кивнула, хотя было видно, что неуютно ей.
— Сколько ты получаешь?
— Ну... — она замялась, — пятнадцать тысяч.
— А алименты?
— Три тысячи.
— Восемнадцать тысяч на троих. Алименты копеечные совсем. Понятно, что тяжело. А на что тратишь в основном?
— Как на что? На еду, на одежду детям, на коммуналку...
— Коммуналка сколько?
— Четыре тысячи.
— Остается четырнадцать на еду и одежду. Тоже понятно, что трудно.
Лена кивнула.
— Но скажи честно — ты дымишь?
Она покраснела.
— Ну... иногда...
— Сколько пачек в день?
— Одну... Максимум полторы.
— Полторы пачки в день — это тысячи четыре в месяц. Правильно считаю?
— Ну да...
— А косметика? Парикмахер?
— Лена, при чем тут это? — вмешался Сергей.
— При том, что если на вредные привычки и красоту есть деньги, то и на детские завтраки найдутся.
Лена опустила голову.
— Я... я понимаю, что это неправильно. Но это единственная отдушина...
— Понимаю, — сказала я. — Но понимаешь и ты — я не могу отнимать еду у своих детей ради того, чтобы ты могла корни свои седые красить.
— Я не прошу отнимать...
— Просишь. Каждый раз, когда приходишь сюда за ужином.
Повисла тишина. Дети смотрели на взрослых непонимающими глазами.
— Хорошо, — сказала я наконец. — Предлагаю такой вариант. Раз в месяц, в последнее воскресенье, вы приходите к нам ужинать. Без пакетов в дорогу. И я покупаю детям по набору — хлеб, молоко, крупы. На неделю хватит.
— А чаще нельзя? — робко спросила Лена.
— Чаще — за свой счет. Или брось дымить.
Она вздохнула.
— Хорошо. Спасибо и за это.
После того, как они ушли, Сергей долго молчал. Потом сказал:
— Жестоко ты с ней.
— Справедливо, — ответила я. — Хочет помощи — пусть сначала сама попробует что-то изменить.
— А если не сможет бросить?
— Значит, дети для нее не самое важное в жизни.
Он больше не спорил. А история с внезапными ужинами и пакетами в дорогу больше не повторялась.
Лена действительно стала приходить раз в месяц. И, кстати, через полгода дымить бросила. Говорит, деньги на детей важнее.
А Сергей больше не фыркает на мои мясные ужины. Видимо, понял — семья начинается с собственного дома.
КАК вам такой подход мужа? ПИШИТЕ ВАШЕ МНЕНИЕ - не стесняйтесь
ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ