Пятнадцать лет брака. Две дочки-погодки. Ипотека почти выплачена. Я думала, у нас всё идеально.
Муж Андрей работал в крупной IT-компании. Частые командировки, поздние совещания — я привыкла. Зарплата хорошая, дети ни в чём не нуждались. По выходным ездили на дачу, летом — на море. Обычная семья.
Тот вечер начался как всегда. Андрей вернулся около десяти, поужинал разогретой котлетой, рассказал про новый проект. Я кивала, думая о родительском собрании завтра.
— Душ приму и спать, — сказал он, целуя меня в макушку.
Я собирала его вещи в стирку. Белая рубашка, носки, брюки на химчистку. И тут увидела — на воротнике рубашки чёткий отпечаток помады. Бордовый. Я такой никогда не пользовалась.
Стояла с рубашкой в руках и не могла пошевелиться. В голове пронеслось тысяча объяснений. Может, в метро кто-то прислонился? Или коллега обняла по-дружески на корпоративе?
Из ванной шумела вода. Андрей напевал что-то весёлое.
Я села на край кровати. Рубашка комом лежала на коленях. Вспомнила, как последние месяцы он стал следить за собой. Купил абонемент в зал, новый парфюм, даже зубы отбелил.
— Кризис среднего возраста, — смеялась я подругам. — В сорок мужчины молодеют.
Теперь это не казалось смешным.
Следующие дни я превратилась в детектива. Не специально — само получалось. Замечала каждую мелочь.
Телефон он теперь клал экраном вниз. Раньше не обращала внимания, а теперь это резало глаза. В машине появился освежитель воздуха — сладкий, приторный. "Для клиентов вожу", — объяснил он.
По пятницам начал задерживаться. Новый начальник, жёсткие дедлайны. Логично же?
Я молчала. Готовила ужины, проверяла уроки у девочек, улыбалась. А внутри росла пустота. Знаете это чувство, когда понимаешь правду, но боишься её произнести?
В тот четверг я поехала в торговый центр за подарком племяннице. Редкий выходной посреди недели — отгул за переработки.
Поднималась на эскалаторе и увидела их. Внизу, у кофейни. Андрей и молодая женщина, может, лет тридцать. Рыжие волосы, красное платье. Смеялись.
Он положил руку ей на талию. Так естественно, привычно. Как клал мне двадцать лет назад.
Я застыла. Эскалатор вёз меня вверх, а они становились всё меньше. Как в плохом кино — хотелось закричать, но голос пропал.
Доехала до последнего этажа. Села на лавочку у детской площадки. Дети вокруг визжали от восторга, мамы обсуждали садики. Нормальная жизнь продолжалась, только не моя.
Дома я ждала его на кухне. Девочек отправила к маме — сказала, что мигрень.
Андрей пришёл в одиннадцать. Весёлый, с букетом тюльпанов.
— Любимой жене! — протянул цветы.
Я не взяла. Села напротив.
— Я видела тебя сегодня. В "Метрополисе". С рыжей.
Его лицо изменилось в секунду. Букет повис в руке.
— Лена, я...
— Давно?
Он сел. Тюльпаны положил на стол между нами, как границу.
— Три месяца.
— Любишь?
Молчание. В холодильнике гудел компрессор. На улице сигналила машина.
— Не знаю. Наверное. Всё сложно.
Всё сложно. Пятнадцать лет, две дочери, ипотека, совместный отпуск в Турции через месяц — и "всё сложно".
Он ушёл в гостиную. Я осталась на кухне. Заварила чай, забыла про него. Смотрела в окно на ночной двор.
Вспоминала нашу свадьбу. Маленькое кафе, тридцать гостей, я в простом белом платье. Он плакал, когда говорил клятву. Обещал быть рядом в горе и радости.
Где та девочка, что верила в вечную любовь? Где тот парень с горящими глазами?
Телефон завибрировал. Сообщение от мамы: "Девочки легли спать. Не переживай, всё наладится".
Мамы всегда знают. Даже когда не говоришь.
Проснулась от запаха кофе. Андрей стоял у плиты, жарил яичницу.
— Поговорим? — спросил, не оборачиваясь.
— О чём? Ты всё сказал вчера.
— Я закончу это. С ней. Прости меня.
Смотрела на его спину. Футболка, которую я подарила на день рождения. Седина на затылке — раньше умиляла, теперь раздражала.
— Андрей, а если бы я не увидела? Продолжал бы?
Он обернулся. В глазах — вина пополам с облегчением.
— Не знаю. Честно — не знаю.
По крайней мере, не врал.
Прошла неделя. Девочки вернулись домой. Мы играли в идеальную семью. За ужином обсуждали школу, планировали выходные.
Андрей старался. Цветы, подарки, предложение съездить в ресторан. Удалил все соцсети, показывал телефон по первой просьбе.
Но что-то сломалось. Я смотрела на него и видела чужого человека. Того, кто смеялся с рыжей у кофейни. Клал руку на её талию. Врал мне три месяца.
Подруги советовали разное. Тамара кричала: "Гони в шею!" Настя уговаривала: "У всех бывает, простишь". Мама молчала, только обнимала крепче.
В субботу позвонил неизвестный номер. Женский голос:
— Елена? Это Марина. Мы... я была с вашим мужем.
Сердце заколотилось. Села на диван.
— Слушаю.
— Я хочу извиниться. И сказать... Он вас любит. Говорил о вас постоянно. О дочках. Я думала, у меня есть шанс, но... Он выбрал семью.
— Зачем вы звоните?
— Чтобы вы знали. Он пришёл ко мне расставаться и плакал. Взрослый мужик плакал о том, что чуть не потерял. Я таких не видела.
Она отключилась. Я сидела с телефоном в руке.
Андрей вошёл с улицы. В руках — пакеты с продуктами.
— Купил всё для твоего любимого салата!
Смотрела на него. Уставший, в старой куртке, с пакетами из "Пятёрочки". Мой муж? Чужой человек? Оба?
Вечером сидели на балконе. Девочки уснули. Внизу во дворе подростки играли в баскетбол.
— Лен, скажи что-нибудь.
— Я думаю о разводе.
Он вздрогнул. Сигарета дрожала в руке — начал курить снова на нервной почве.
— Но... она сказала, что звонила. Что я выбрал тебя, семью.
— Дело не в ней, Андрей. Дело в том, что ты мог. Смог предать. А я теперь не могу забыть.
— Люди ошибаются, Лена. Все ошибаются.
— Да. И живут с последствиями.
Прошёл месяц. Мы всё ещё вместе. Спим в разных комнатах — говорим девочкам, что папа храпит.
Ходили к психологу. Дорогая тётя с дипломами объясняла про кризисы брака, эмоциональные качели, важность прощения.
Я киваю. Делаю домашние задания — пишу письма обиды, рисую чувства. Андрей старается изо всех сил.
Но знаете, что самое сложное? Не развестись. И не остаться. Самое сложное — понять, чего хочешь ты сама.
Вчера младшая спросила:
— Мам, а почему ты больше не смеёшься с папой?
Что ответить ребёнку? Что взрослые иногда ломают то, что строили годами? Что любовь может не пережить предательства?
Я обняла её:
— Просто устала, солнышко.
Сегодня утром нашла в кармане куртки билеты. Два. В театр, на спектакль, который я мечтала посмотреть.
Андрей улыбнулся неуверенно:
— Может, сходим? Как раньше?
Как раньше уже не будет. Это я знаю точно.
Но может быть как-то по-новому? С шрамами, недоверием, но и с пониманием, что идеальных людей нет?
Смотрю на билеты. На него. На наши фото на холодильнике — счастливые, молодые, влюблённые.
Взяла билеты. Положила в сумку.
— Сходим, — сказала тихо. — В пятницу после работы.
Он кивнул. Не улыбнулся — понимал, что рано для улыбок. Просто кивнул и пошёл собирать девочек в школу.
А я осталась стоять у окна. Смотрела, как они втроём идут к машине. Младшая прыгает через лужи, старшая что-то рассказывает, размахивая руками. Андрей придерживает рюкзак младшей, слушает старшую.
Моя семья. Несовершенная, со шрамами, с трещиной, которая, возможно, никогда не затянется до конца.
Но моя.
И я выбираю попробовать ещё раз. Не для него. Не для детей. Для себя. Чтобы через годы не думать: а что, если бы я дала нам шанс?
Жизнь — это не сказка. В ней нет абсолютно правильных решений. Есть только те, с которыми ты можешь жить.
Я выбрала своё.