Поезд — пространство особое. Здесь, в ритме стука колес, стираются границы между людьми, но обнажаются характеры. Обычно поездки проходят спокойно: однообразный гул, чтение книги, недолгие разговоры с соседями. Но иногда привычный порядок рушится. История, которую рассказал читатель канала "Под стук" Виктор, — из числа тех, что заставляют задуматься о границах личного пространства и странных проявлениях «заботы» со стороны незнакомцев.
Виктор часто ездит на поездах — по работе, между городами региона. Обычно это короткие поездки, но в тот раз путь предстоял долгий, ночной. Всё начиналось как обычно: чистое купе, работающий кондиционер, доброжелательная проводница. В купе уже были двое: пожилая женщина, ехавшая к дочери, и мужчина лет семидесяти — подтянутый, в костюме, с кожаной папкой. На вид — типичный представитель старой закалки.
После недолгого обмена вежливостями (Виктор, человек не слишком общительный в дороге, ограничился общими фразами) пассажиры стали готовиться ко сну. Спортивная сумка Виктора оказалась под столиком, ближе к нижней полке мужчины.
Сон прервал странный шорох — будто кто-то перебирает бумагу. Виктор прислушался и замер: звук доносился снизу. Спустив голову с полки, он увидел, что его попутчик сидит на своем месте и внимательно изучает содержимое его сумки. Мужчина аккуратно перекладывал вещи: рубашку, зарядные устройства, бутылку с водой.
- Что вы делаете? - вырвалось у Виктора.
Мужчина даже не вздрогнул. Поднял глаза спокойно, будто так и надо:
- Проверяю, нет ли у вас опасных предметов. Вы при посадке странно посмотрели - я решил перестраховаться.
Диалог стремительно катился в сюрреализм. На возражения о неприкосновенности личных вещей пенсионер отвечал с ледяным спокойствием:
- При Советском Союзе все друг за другом следили - и порядок был. А сейчас каждый сам за себя, вот и происшествия случаются.
Проснувшаяся женщина попыталась вмешаться, но мужчина отрезал: «Вы ничего не понимаете». Виктор забрал сумку, убрал на верхнюю полку и до утра не сомкнул глаз.
Перед прибытием пенсионер протянул ему смятый фантик с четырьмя «Барбарисками»: «Держи. Не обижайся, я по-доброму». Конфеты пахли пылью и старым временем, которое этот человек так яростно защищал.
Но главное - даже не абсурдность ситуации, а его взгляд. Уверенный, почти надменный, без тени сомнения. Он не извинился - он «проявил бдительность». И, видимо, в его системе координат это действительно был акт заботы. Только вот грань между заботой и нарушением личных границ оказалась стёрта - как и у того времени, которое он так ностальгически вспоминал.
Источник: Под стук