Звонок, словно треснувшее стекло, разбил тишину скромной гостиной, заваленной коробками – эхо недавнего переезда в их ипотечную клетку.
Света вздрогнула, отложила книгу.
На экране высветилось до боли знакомое имя: "Ирина Ивановна".
– Алло? – осторожно выдохнула она, отвечая на этот настойчивый вызов.
– Света, это Ирина Ивановна, – голос свекрови сочился патокой, от которой обычно хотелось бежать.
– Саша дома? Срочно нужен. Не могу до него дозвониться.
– Дома, – коротко бросила Света, протягивая трубку мужу.
Лицо Саши мрачнело на глазах с каждой секундой разговора.
Короткие "да", "понимаю", "хорошо" звучали как похоронный марш.
Закончив, он рухнул на диван, будто подкошенный, и невидящим взглядом уставился в стену.
– Мама говорит… она знает про твою квартиру, которая тебе от бабушки досталась, еще до нашей свадьбы, – слова будто застревали у него в горле.
– Говорит, это… это выход для Алины. Операция же дорогая… а наши сбережения – слезы…
Внутри у Светы все похолодело.
Эта однокомнатная квартирка в старом доме – единственная ниточка, связывающая ее с прошлым, с бабушкой.
Единственное, что она хотела сохранить для их маленького Лешки.
Да и, в конце концов, это была ее добрачная крепость, в отличие от ипотечной квартиры, которая наполовину принадлежала банку.
– Саша, ну ты же знаешь… это не просто стены. Это для Леши.
А наша квартира… она же банку принадлежит, по сути, – тихо проговорила она.
– Надо помочь, – растерянно ответил Саша, уже попавший под материнский каток.
Ирина Ивановна, почуяв "заначку" невестки, перешла в наступление.
На следующий день она явилась лично, с дочерью Викой, мамой больной Алины. Золовка сидела, сжавшись в комок, с красными от слез глазами.
– Света, тебе не стыдно?! – начала свекровь, не разуваясь.
– У родни горе, ребенок страдает, а ты трясешься над какой-то квартирой! Разве в семье бывает "твое" и "мое"? В браке все общее! Общие беды и радости!
– Ирина Ивановна, – попыталась вставить слово Света, но ее перебили.
– Какие тут могут быть сантименты, когда жизнь ребенка на кону! Твоя бабушка, я уверена, благословила бы тебя на этот шаг! Она же добрая была! А ты что? Жадина бессердечная! Саша, – резко повернулась она к сыну, – скажи ей! Семья – это когда друг за друга горой… деньги не считают! Иначе зачем тогда семья?!
Саша, не выдержав прожигающего взгляда матери, стыдливо опустил глаза:
– Свет… Мама права. Это же Алина… Моя племянница. Мы должны помочь. Продадим твою квартиру, а потом… как-нибудь…
– "Как-нибудь"? – Света почувствовала, как в горле застрял ком.
– А Леша? А наш ипотечный долг? Эта квартира – единственное, что полностью мое. И я хочу, чтобы она досталась Леше.
– Значит, Леша важнее Алины? – ядовито бросила Ирина Ивановна, плюхаясь на диван.
– Эгоизм в чистом виде! Саша, если она по-хорошему не понимает… Может, ей напомнить, что в таком случае может последовать развод? Она это понимает или нет? – добавила она, сверля Свету взглядом.
Угроза развода, брошенная с циничной легкостью, повисла в воздухе. Вика всхлипнула.
Саша побледнел, но промолчал. Света выпрямилась. В ее глазах сверкнул лед.
– Хорошо, – сказала она тихо, но так, что в комнате воцарилась тишина.
– Давайте поговорим о семейной помощи и о том, как все родственники могут помочь Алине. Ведь не я одна здесь семья, верно?
– О чем ты? – Ирина Ивановна насторожилась.
– О вариантах, – Света выпрямилась во весь рост.
– Вариант первый: вы, Ирина Ивановна, продаете свою просторную трехкомнатную квартиру. Деньги – на операцию Алине, а сами переезжаете к Вике и помогаете ухаживать за больной девочкой. Семья же, общие беды?
На лице свекрови отразилось крайнее изумление, переходящее в возмущение.
– Вариант второй, – продолжила Света, глядя на Вику.
– Вика продает свою двухкомнатную квартиру, где они сейчас живут с Алиной. Деньги – туда же. А сама Вика с дочкой переезжает к Ирине Ивановне. Опять же, поддержка, забота…
– Нет, нет, мы… мама… это невозможно… – золовка широко раскрыла глаза и замотала головой.
– Вариант третий, – голос Светы звенел металлом.
– Мы с Сашей продаем нашу ипотечную квартиру. После выплаты банку остается, скажем, три миллиона. Делим пополам – по закону. Я забираю свои полтора миллиона и ухожу с Лешей в свою добрачную квартиру. Саша отдает свои полтора миллиона на операцию Алине, а сам… – она посмотрела на свекровь, – идет жить к вам, Ирина Ивановна. Ведь семья должна друг другу помогать? Так вы все говорите?
В комнате повисла гробовая тишина.
Ирина Ивановна покраснела, ее рот открывался и закрывался, но звука не было. Вика опустила глаза и сжала в руке платок.
Саша казался окаменевшим.
Все предложения Светы, такие логичные и справедливые, в свете их же риторики о "семейной помощи", обнажили неприглядную правду: требовать жертвовать чужим гораздо легче, чем своим.
– Ну что? – спросила Света, разведя руками.
– Какой вариант выбираем? Я готова обсудить любой. Для Алины же.
Ирина Ивановна резко вскочила с места, лицо горело яростью:
– Это… это же издевательство какое-то… такое предлагать! – выдохнула она.
– Саша, ты слышишь?! Как она со мной разговаривает! Вика, пошли! Я не могу здесь больше находиться!
Она схватила дочь за руку и почти вытолкала ее в прихожую, не глядя на Свету.
Саша молча проводил ошарашенным взглядом удаляющихся родственниц до двери, которая с грохотом захлопнулась.
В квартире снова воцарилась тишина.
Муж стоял посреди комнаты, не зная, куда деть глаза.
Света подошла к окну и посмотрела на удаляющиеся спины свекрови и золовки.
Родственницы оказались достаточно хитрыми. Никто не собирался расставаться со своим жильем ради Алины.
Медленно повернувшись, Света взглянула на Сашу, ожидая объяснений.
– Я не могу поверить, что мама так…
– Да что твоя мама?! Твоя сестра, мать Алины, тоже не горит желанием продавать свою недвижимость! Почему должна я? Где ваша семейная сплоченность? Под кроватью? – Полина присела и заглянула под кровать.
– Или ее и не было никогда?
Саша задумчиво кивнул. Он и сам был в шоке.
– Да, ты права… а я думал… просто мама так уверенно говорила… – отрывисто произнес он.
Больше о денежной помощи родственницы не заикались.
Скорее, просто исчезли из их жизни. Не получив желаемого, свекровь и золовка угомонились.
Саша практически перестал общаться с сестрой и матерью, которые твердили, что надо продать ипотечную квартиру.
То есть, следовать третьему варианту плана, предложенному Светой.
– А жить я где буду? У тебя, мама? – ехидно спросил Саша.
– Почему у меня? Комнату снимешь, – быстро нашлась Ирина Ивановна.
– А ты не хочешь свою трешку продать и к Вике перебраться? – напомнил сын.
– Нет! Я привыкла в ней жить, – раздраженно заявила та.
– А как же Алина, мама? – Саша не сводил с нее взгляда.
– У нее мать есть, пусть и думает, – безразлично ответила Ирина Ивановна.
В итоге никто из родственников не расщедрился.
Алину поставили в очередь на операцию, но девочка ее так и не дождалась.
И, разумеется, все шишки полетели в сторону Саши и жадной невестки.