— Что ты наделала? — Максим застыл в дверном проёме, сжимая в руке портфель. Его взгляд метался от одного замка к другому.
— То, что следовало сделать давно, — Диана скрестила руки на груди. Её дыхание было тяжёлым, будто она только что пробежала марафон. — Замки я сменила, ключ только у меня! Больше твоя мать сюда не войдет.
Максим медленно опустил портфель на пол. Его плечи поникли, словно на них в одночасье обрушилась вся тяжесть мира.
— Ты хоть понимаешь, что ты натворила? — в его голосе звучала не злость, а усталость, бесконечная усталость.
— А ты хоть понимаешь, каково это — прийти домой и обнаружить в своей квартире чужого человека? — Диана сделала шаг вперёд. — Я вчера нашла её здесь! Она рылась в наших вещах, Максим. В моих личных вещах!
История Дианы и Максима началась, как многие другие — случайная встреча, искра, романтика. Свадьбу сыграли скромную, но красивую. Первое время жили у родителей Максима — копили на своё жильё. Диана старалась изо всех сил поладить со свекровью, Людмилой Аркадьевной. Женщиной с безупречной осанкой учительницы литературы и взглядом, способным заморозить Чёрное море в августе.
— Голубчик, передай соль, — говорила она сыну, демонстративно игнорируя тот факт, что солонка стояла ближе к Диане.
— Диана ведь рядом, мам, — замечал Максим.
— Ох, я и не заметила, — отвечала Людмила Аркадьевна с улыбкой, от которой у Дианы внутри всё сжималось.
Когда молодые наконец купили однокомнатную квартиру в новостройке на окраине Подмосковья, Диана выдохнула с облегчением. Наконец-то своё пространство, свои правила, своя жизнь.
Людмила Аркадьевна на новоселье осмотрела квартиру придирчивым взглядом.
— Что ж, для начала сойдёт, — заключила она, проводя пальцем по подоконнику и изучая его на предмет пыли. — Хотя ремонт, конечно, требует вмешательства опытной руки.
Диана молча сжала зубы. Максим сделал вид, что не заметил подтекста.
Проблемы начались, когда Людмила Аркадьевна вдруг стала появляться в их квартире в отсутствие хозяев.
— Я просто хотела помочь, — объяснила она в первый раз, когда Диана, вернувшись с работы, обнаружила свекровь, раскладывающую продукты в холодильнике. — Максим говорил, что вы оба задерживаетесь, вот я и решила принести вам ужин. У вас был запасной ключ под ковриком, очень, кстати, небезопасно.
— Мы не оставляем ключ под ковриком, — нахмурилась Диана.
— Нет? — удивилась Людмила Аркадьевна. — Странно, а откуда тогда у меня ключ? А, вспомнила! Максим давал мне на время, когда вы на дачу к твоим родителям ездили, помнишь? Я, видимо, забыла вернуть. Но ты не переживай, я только по делу прихожу.
Максим, когда Диана подняла этот вопрос, только отмахнулся.
— Мама хочет как лучше. Она всегда такой была — заботливой до чрезмерности. Не принимай близко к сердцу.
И Диана пыталась. Правда пыталась. Даже когда обнаружила, что её любимая ваза с подоконника исчезла, а на её месте появилась другая — «гораздо более изящная», по словам Людмилы Аркадьевны.
— Твоя, прости, выглядела как нечто из сельского магазина. Я просто помогаю вам создать уют.
Даже когда её рабочие документы оказались аккуратно сложены в стопку, а часть — выброшена, потому что «выглядели как мусор».
Даже когда она обнаружила, что кто-то перебирал её нижнее бельё.
— Мама в жизни бы не стала копаться в твоём белье, — возмутился Максим. — Ты себе что-то надумала.
— Тогда объясни мне, почему мои вещи лежат не так, как я их оставила? — Диана чувствовала, как внутри закипает гнев.
— Может, ты сама переложила и забыла?
Последней каплей стал тот самый день. Диана вернулась домой раньше обычного — отменили последнее совещание. В квартире горел свет, хотя Максим должен был вернуться только вечером. На кухонном столе лежала раскрытая записная книжка Дианы — та самая, куда она записывала самые сокровенные мысли, планы, мечты.
Людмила Аркадьевна сидела за столом, невозмутимо перелистывая страницы.
— Что вы делаете? — Диана застыла в дверях, не веря своим глазам.
— А, Диана, — Людмила Аркадьевна даже не вздрогнула. — Решила немного прибраться у вас, смотрю, что можно выбросить. Эта тетрадка валялась, я думала, это черновики какие-то.
— Это мой личный дневник, — голос Дианы дрожал. — Верните немедленно.
— Дневник? В твоём возрасте? — Людмила Аркадьевна усмехнулась. — Как мило. Хотя содержание, признаться, разочаровывает. Особенно то, что ты пишешь о моём сыне и... обо мне.
Диана в два шага преодолела расстояние до стола и выхватила записную книжку из рук свекрови.
— Немедленно уходите из моего дома.
— Во-первых, это дом моего сына тоже, — Людмила Аркадьевна поднялась, расправляя плечи. — Во-вторых, я имею полное право приходить сюда, когда сочту нужным. Мой мальчик не может жить в таких условиях.
— Каких — таких?
— Посмотри правде в глаза, дорогая. Ты неряшлива, неорганизованна. Максим заслуживает лучшего. Он привык к порядку, к заботе...
— К вашей заботе, вы хотите сказать? — Диана чувствовала, как к горлу подступает ком. — Знаете что? Хватит. Просто хватит. Ключи на стол и уходите.
— Не смей разговаривать со мной в таком тоне! — Людмила Аркадьевна повысила голос. — Я прожила достаточно, чтобы знать, что лучше для моего сына. А ты... ты просто очередная девица, которая встала на его пути.
В тот момент что-то внутри Дианы сломалось. Или, наоборот, встало на место.
— Вон из моего дома, — произнесла она тихо, но твёрдо.
После ухода свекрови Диана не раздумывала ни минуты. Она вызвала мастера по замкам и к вечеру в их двери красовались два новеньких замка.
— Как ты могла сделать это, не посоветовавшись со мной? — Максим мерил шагами гостиную. — Это ведь и мой дом тоже!
— Именно! Наш дом, Максим. Не твоей матери. — Диана держалась из последних сил, чтобы не расплакаться. — Ты хоть представляешь, что она здесь творит, когда нас нет? Она читала мой дневник! Она роется в моих вещах!
— Ты преувеличиваешь. Мама просто хочет помочь.
— Помочь? — Диана горько рассмеялась. — Максим, она не помогает. Она захватывает территорию. Она пытается контролировать нашу жизнь. Нашу, Максим. Не только твою.
Максим устало потёр лицо руками.
— Слушай, давай успокоимся и всё обсудим. Не нужно принимать таких радикальных мер.
— Я уже всё обсудила. С собой. И решила, что хватит это терпеть.
— Но это же моя мать, Диана! — в голосе Максима появились нотки отчаяния. — Ты не можешь просто отрезать её от нас!
— Я не отрезаю её от нас. Я просто хочу, чтобы она приходила, когда мы дома, а не шарилась по нашим вещам в наше отсутствие.
— Она никогда...
— Хватит её защищать! — Диана повысила голос. — Просто хватит, Максим! Я больше не могу жить, чувствуя себя гостьей в собственном доме. Я не могу каждый день возвращаться и гадать, что ещё изменилось, что ещё она нашла, куда ещё засунула свой нос!
В дверь позвонили. Резко, настойчиво. Диана и Максим переглянулись.
— Только не открывай, — прошептала Диана.
Звонок повторился, на этот раз дольше. Затем послышался стук.
— Максим! Я знаю, что ты дома! Открой немедленно! — голос Людмилы Аркадьевны разносился по всему подъезду.
Максим бросил на Диану извиняющийся взгляд и направился к двери.
— Не смей! — Диана преградила ему путь. — Если ты сейчас откроешь ей дверь, то можешь сразу же уходить с ней. Навсегда.
— Ты ставишь мне ультиматумы?
— Нет, я наконец-то ставлю границы. Выбирай, Максим. Сейчас.
Людмила Аркадьевна не сдавалась. Она звонила каждый день, иногда по нескольку раз. Она подкарауливала Диану возле работы.
— Ты разрушаешь семью моего сына, — шипела она. — Ты настраиваешь его против родной матери!
— Не я разрушаю, а вы, — спокойно отвечала Диана, хотя внутри всё дрожало. — Своим вмешательством, своим контролем, своим неуважением к нашему личному пространству.
— Какое личное пространство? Ты о чём вообще? Он мой сын!
— Он уже давно не ваш сын, а самостоятельный взрослый мужчина. Муж. Мой муж.
В глазах Людмилы Аркадьевны мелькнуло что-то такое, от чего Диане стало не по себе.
— Поговорим, когда он тебя бросит, — процедила свекровь сквозь зубы и удалилась, чеканя шаг.
Максим был сам не свой. Он почти не разговаривал с Дианой, возвращался поздно, часто пахнущий алкоголем.
— Мне надоело быть между двух огней, — признался он однажды. — Мама плачет каждый день. Говорит, что ты её унизила, что ты разрушаешь нашу семью.
— А что я, по-твоему, должна была делать? Продолжать терпеть её вторжения? — устало спросила Диана.
— Не знаю, — Максим покачал головой. — Просто не так резко. Можно было как-то иначе всё решить.
— Как? Ты годами закрывал на это глаза. Годами, Максим! Ты позволял ей делать с нашей жизнью всё, что она хотела.
— Она моя мать, Диана! Она вырастила меня, она всегда была рядом...
— И теперь не может отпустить. Это ненормально, Максим. Это нездорово.
— Да что ты понимаешь! — он вдруг вспылил. — У тебя родители в другом городе, видитесь раз в год! А у нас с мамой всегда были близкие отношения!
— Близкие — да. Но не такие, — Диана покачала головой. — Ты не видишь разницы между заботой и контролем.
Максим ушёл, хлопнув дверью. Вернулся за полночь. Лёг на диван, не раздеваясь.
Прошло три недели. Три недели тяжёлого, гнетущего молчания, редких фраз о погоде и планах на ужин. Диана чувствовала, как их отношения рассыпаются, словно карточный домик. Но она не могла, просто не могла сдаться. Не в этот раз.
В пятницу вечером Максим вернулся домой раньше обычного. Трезвый, серьёзный.
— Нам надо поговорить, — сказал он, садясь напротив Дианы.
Она внутренне сжалась, готовясь к худшему.
— Я виделся с мамой сегодня, — начал Максим. — Мы долго разговаривали.
— И что же? — Диана старалась, чтобы голос звучал ровно.
— Я сказал ей, что она не права. Что она переходит границы. Что так больше продолжаться не может.
Диана не поверила своим ушам.
— Что?
— Я сказал, что если она хочет сохранить отношения со мной, она должна уважать мой выбор. Мою жену. Мою семью.
— И как она отреагировала?
Максим невесело усмехнулся.
— Ну, вначале был скандал. Потом слёзы. Потом обвинения в предательстве. Потом угрозы отречься от меня, — он вздохнул. — А потом... потом она вдруг как-то сдулась. Будто поняла что-то. Она спросила, правда ли она читала твой дневник.
— И что ты ответил?
— Я сказал, что, зная тебя, ты бы такое не выдумала. И что, если это правда, то я не знаю, как смотреть ей в глаза.
Диана молчала, боясь спугнуть момент.
— Она признала, что переборщила, — продолжал Максим. — Что, возможно, её представления о материнской заботе немного... устарели.
— Устарели — это мягко сказано, — не удержалась Диана.
— Да, — согласился Максим. — Она сказала, что ей нужно время, чтобы... перестроиться. Привыкнуть к мысли, что я теперь живу своей жизнью. И что ты — часть этой жизни.
— И ты ей поверил?
Максим пожал плечами.
— Не знаю. Наверное, нет. Но это первый раз, когда она вообще признала, что что-то не так с её поведением. Это уже прогресс, разве нет?
Диана кивнула, не доверяя своему голосу.
— Я хочу извиниться перед тобой, — сказал Максим после паузы. — За то, что не слушал. За то, что не верил. За то, что позволил всему этому зайти так далеко.
— Почему сейчас? — спросила Диана. — Почему ты вдруг прозрел?
Максим достал из кармана потрёпанный блокнот.
— Я нашёл это в её квартире, когда зашёл к ней на днях. Она отлучилась на кухню, а он лежал на столике, — он протянул блокнот Диане. — Открой.
Диана нерешительно взяла блокнот и открыла. На первой странице было написано крупным, чётким почерком Людмилы Аркадьевны:
«План по возвращению Максима домой»
Ниже следовал список:
- Показать ему, что его жена не справляется с домашними обязанностями.
- Постепенно заменить её вещи на более подходящие — пусть видит разницу.
- Найти доказательства её неверности (проверить телефон, дневник).
- Если не получится — намекнуть, что она изменяет.
- Предложить пожить отдельно «пока разберутся».
- Устроить встречу с Алёной (дочь Нины Петровны — такая милая девочка, и из хорошей семьи).
Диана листала страницы, не веря своим глазам. Там были записи о том, когда она приходит домой, с кем общается, что покупает. Заметки о «недостатках» в хозяйстве. Даже выписки из её дневника с комментариями на полях.
— Это... это безумие какое-то, — прошептала Диана, закрывая блокнот.
— Да, — кивнул Максим. — Я тоже так подумал. Когда я спросил маму об этом, она сначала всё отрицала. Потом сказала, что это просто заметки, ничего серьёзного. А потом... потом начала говорить, что делает это ради моего блага. Что ты мне не пара, что я заслуживаю лучшего.
— И что ты?
— Я сказал, что единственное, чего я заслуживаю — это права самому решать, с кем мне быть. И что если она не может это принять, то, возможно, нам действительно стоит какое-то время не общаться.
Диана смотрела на мужа, словно видела его впервые.
— И что теперь? — спросила она.
— Теперь... — Максим взял её за руку. — Теперь мы вместе решим, что делать дальше. Но одно я знаю точно: ключи от нашей квартиры больше никому, кроме нас, не будут доступны.
Прошло три месяца. Людмила Аркадьевна больше не приходила без приглашения. Более того, она почти не приходила вообще — только на редкие семейные ужины, которые Диана и Максим устраивали раз в месяц.
— Маме сложно, — признавался Максим. — Она всю жизнь была главной женщиной в моей жизни. Ей трудно смириться с тем, что теперь эта роль занята.
— Я понимаю, — отвечала Диана. — Но она должна понять, что я не собираюсь с ней соревноваться. Мы разные, и наши роли в твоей жизни тоже разные.
На последнем ужине Людмила Аркадьевна принесла торт.
— Я его сама испекла, — сказала она, избегая смотреть Диане в глаза. — По новому рецепту.
— Спасибо, очень вкусно, — Диана постаралась улыбнуться искренне.
Когда Максим вышел на балкон покурить, Людмила Аркадьевна вдруг заговорила:
— Я знаю, что вела себя... недопустимо, — она сложила руки на коленях, словно примерная ученица. — Я не извинилась перед тобой, Диана. И сейчас хочу это сделать. Прости меня.
Диана внимательно посмотрела на свекровь. В её глазах не было ни намёка на прежнюю властность. Только усталость и... что-то ещё. Страх, может быть?
— Я... ценю ваши слова, — осторожно ответила Диана. — Но доверие не восстанавливается в один день.
— Я знаю, — кивнула Людмила Аркадьевна. — Я не прошу сразу всё забыть. Просто... дай мне шанс показать, что я могу измениться.
Диана помолчала, размышляя.
— Хорошо, — сказала она наконец. — Я попробую. Но при одном условии.
— Каком?
— Вы признаете, что у нашей квартиры теперь новые замки. И ключи от них есть только у нас с Максимом.
Людмила Аркадьевна сглотнула, но кивнула.
— Признаю.
Когда она ушла, Максим обнял Диану.
— Спасибо, — прошептал он.
— За что?
— За то, что не сдалась. За то, что заставила меня увидеть правду. За то, что была сильнее, чем я.
Диана прижалась к нему.
— Знаешь, я ведь тоже боялась. Боялась, что ты выберешь её, а не меня.
— Я выбрал нас, — ответил Максим. — Нашу семью. Наше будущее.
Диана улыбнулась, глядя на новые замки на двери. Иногда нужно закрыть одну дверь, чтобы открыть другую — в новую жизнь, где ты сам решаешь, кого в неё пускать.
Через неделю Людмила Аркадьевна позвонила Диане.
— У меня к тебе деловое предложение, — сказала она без предисловий.
— Какое? — насторожилась Диана.
— Мне предложили работу в Санкт-Петербурге. Преподавать литературу в частной школе. Условия хорошие, но я не знаю, стоит ли соглашаться.
— А при чём тут я?
— Я хотела спросить... — голос Людмилы Аркадьевны звучал неуверенно, — не будет ли Максим против? Он ведь привык, что я рядом.
Диана помолчала, обдумывая услышанное.
— Думаю, вам стоит спросить его самого, — ответила она наконец. — Но если хотите знать моё мнение... я считаю, что это отличная возможность. Для вас. Новый город, новая работа, новые впечатления.
— Новая жизнь, — тихо добавила Людмила Аркадьевна.
— Да, — согласилась Диана. — Новая жизнь.
Когда она рассказала об этом разговоре Максиму, тот долго молчал.
— Знаешь, — сказал он наконец, — впервые за много лет я чувствую, что мама думает о себе, а не только обо мне. Может, это и к лучшему.
— Может быть, — кивнула Диана. — А может, ей просто нужно было понять, что ты всё равно будешь любить её, даже если она не будет контролировать каждый твой шаг.
Максим обнял жену.
— Я рад, что у меня есть ты, — сказал он. — Ты заставляешь меня быть лучше.
Диана улыбнулась, но ничего не ответила. Она просто наслаждалась моментом — их общим, личным моментом в их общем, личном пространстве. За дверью с новыми замками, ключи от которых были только у них двоих.