– Здесь больше нечего делить, – сказал Василий, поднимаясь с дивана и засовывая связку ключей в карман куртки. – Я забираю машину и съезжаю сегодня же.
Людмила стояла у окна спиной к нему, глядя на серый двор, где дворник мел жёлтые листья. Октябрь в этом году выдался хмурый, дождливый.
– Хорошо, – тихо сказала она, не оборачиваясь. – Только документы на машину оставь. Я их отнесу юристу.
– Какому ещё юристу? – Василий застыл в дверях. – Машина моя, я её покупал.
– На общие деньги покупал. Половина моя по закону.
– Да что ты понимаешь в законах? – он фыркнул. – Документы оформлены на меня.
Людмила наконец повернулась. Лицо у неё было спокойное, даже слишком спокойное для такого разговора.
– Понимаю больше, чем ты думаешь. За двадцать лет работы в банке кое-что усвоила.
Василий поморщился. Его жена всегда умела постоять за себя, но последние месяцы стала какой-то колючей, неуступчивой.
– Люда, не начинай. Мы же цивилизованно договорились всё разделить.
– Цивилизованно? – в её голосе послышались металлические нотки. – Это когда ты полгода изменял мне с секретаршей из своего офиса, а потом заявил, что любовь прошла?
– При чём тут это? Мы говорим о имуществе.
– Имущество – это тоже результат нашей совместной жизни. Каждая вещь здесь покупалась на деньги, которые мы зарабатывали вместе.
Людмила прошла к серванту и достала толстую папку с документами.
– Вот счета за ремонт. Угадай, кто его оплачивал, пока ты деньги в игровые автоматы спускал? А вот чеки за мебель. Тоже интересное чтение.
Василий побагровел.
– Ты что, специально все бумажки собирала?
– Не специально. Просто привыкла всё хранить. Банковская закалка, знаешь ли.
Она листала документы с деловым видом, словно изучала кредитную историю клиента.
– Холодильник – моя зарплата. Стиральная машина – тоже моя. Телевизор покупали пополам, значит, либо продаём и делим, либо кто-то доплачивает половину стоимости.
– Ты с ума сошла! – взорвался Василий. – Мы же не враги! Зачем так всё усложнять?
– А зачем было заводить роман с двадцатилетней девчонкой? – парировала Людмила. – Тоже ведь можно было не усложнять.
Мужчина тяжело опустился на диван, который они когда-то выбирали вместе в мебельном магазине. Тогда спорили: он хотел кожаный, она настаивала на тканевом. Как всегда, уступила ему.
– Люда, ну давай без этих подковёрных игр. Скажи прямо, чего ты хочешь?
– Справедливого раздела. Ничего больше.
– И что ты считаешь справедливым?
Людмила открыла блокнот, где аккуратным почерком была расписана вся их совместно нажитая собственность.
– Квартира остаётся мне. Я буду доплачивать тебе половину от официальной стоимости. Машину забираешь, но возмещаешь мне мою долю участия в покупке. Дача продаётся, выручку делим пополам.
– Дачу продать? – Василий чуть не подскочил. – Да ты что! Мой отец эту дачу строил!
– Твой отец умер пятнадцать лет назад, – напомнила Людмила. – А последние десять лет я одна там огород копала, забор красила и крышу латала. Ты приезжал только шашлыки жарить да с друзьями выпивать.
– Но это же память об отце!
– Тогда выкупай мою долю. По рыночной стоимости.
Василий замолчал. Денег у него не было, он это прекрасно знал. Да и откуда им взяться, если последние полгода он тратил их на подарки молоденькой Олесе из бухгалтерии.
– Ладно, – процедил он сквозь зубы. – Но машину я забираю без всяких доплат. Она нужна мне для работы.
– Нет, – спокойно ответила Людмила. – Либо доплачиваешь, либо продаём и делим выручку.
– Господи, да что с тобой стало? Раньше ты такой стервой не была!
– Раньше я была дурой, – она закрыла блокнот. – Думала, что доброта и уступчивость сохранят наш брак. Ошибалась.
В коридоре зазвонил телефон. Людмила пошла отвечать.
– Алло? Да, это по поводу квартиры. Завтра в два? Хорошо, записала.
Василий проследовал за ней.
– Ты что, уже объявление дала?
– Дала. А что, должна была спросить разрешения?
– Людка, опомнись! Мы же можем договориться по-хорошему!
– Именно этим и занимаемся, – она вернулась на кухню и принялась мыть чашки. – По-хорошему и справедливо.
Василий ходил по квартире, хватаясь то за одну вещь, то за другую.
– А это чьё? – он показал на музыкальный центр.
– Помнишь, на что покупали? На премию, которую я получила за лучшую работу года.
– А пылесос?
– Дарили на мою день рождения. Твоя мама, между прочим.
– Людка, так нельзя! Нельзя же всё под микроскопом рассматривать!
Людмила выключила воду и обернулась к мужу.
– Можно. И нужно. Ты думаешь, я не знаю, что ты уже квартиру для Олеси снимаешь? Что обещал ей золотые горы?
Василий опешил.
– Откуда ты...
– Не важно откуда. Важно, что знаю. И ещё я знаю, что денег у тебя нет. А девочка молодая, привыкла к красивой жизни.
Она села за стол и достала калькулятор.
– Давай посчитаем. Квартира стоит сейчас восемь миллионов. Половина – четыре миллиона. Машина – полтора. Твоя доля – семьсот пятьдесят тысяч. Дача тянет ещё на миллион, твоя половина – пятьсот тысяч. Итого ты получишь миллион двести пятьдесят тысяч.
– Мало, – буркнул Василий.
– За двадцать лет совместной жизни? Неплохо. Многие и этого не получают.
– А ты?
– А я получу квартиру и спокойную старость. Без твоих загулов и вранья.
Василий опустился на стул рядом с женой.
– Люда, а давай ещё раз попробуем? Может, мы сможем всё наладить?
Людмила посмотрела на него внимательно. Усталое лицо, первая седина в висках, морщины вокруг глаз. Знакомое, родное лицо человека, с которым она прожила больше половины жизни.
– Нет, Вася. Нельзя дважды войти в одну реку.
– Но ведь мы любили друг друга!
– Любили. Прошедшее время.
Она встала и подошла к окну. Во дворе горел фонарь, под которым они когда-то целовались, молодые и счастливые. Сколько лет прошло с тех пор?
– Знаешь, о чём я больше всего жалею? – сказала она, не оборачиваясь. – Не о том, что ты изменил. А о том, что я так долго закрывала на это глаза.
– Люда...
– Помнишь, как в прошлом году ты якобы в командировку ездил? А потом я случайно узнала, что никакой командировки не было. Ты просто с ней в отпуск съездил.
Василий молчал.
– Или когда ты стал задерживаться на работе каждый день. Говорил, что завал, проекты горят. А я звонила в твой офис, мне секретарша отвечала, что ты уже ушёл.
– Зачем ты это всё ворошишь?
– Чтобы ты понял: я не слепая. Просто надеялась, что ты одумаешься сам.
Людмила вернулась к столу и села напротив мужа.
– Василий, скажи честно. Когда ты понял, что разлюбил меня?
Он долго молчал, вертя в руках ключи от машины.
– Не знаю. Это постепенно происходило. Мы стали как чужие люди. Каждый сам по себе.
– А я думала, что это нормально. Что так у всех после двадцати лет брака.
– Может, и нормально. Но хочется же чувствовать себя живым.
Людмила кивнула. Она понимала его, хотя и не прощала.
– А Олеся заставляет тебя чувствовать себя живым?
– Да, – он посмотрел ей в глаза. – Прости, но да.
– Ну и ладно. Тогда иди к ней. Только сначала выполни свои обязательства.
– Какие обязательства?
– Раздел имущества. Алименты на содержание жены до официального развода. Компенсация морального ущерба.
Василий вскочил со стула.
– Ты шутишь? Какие алименты? Ты работаешь!
– Работаю. Но по закону ты обязан содержать супругу до развода. А развод я подавать не буду.
– Как это не будешь?
– А зачем мне торопиться? Пусть твоя Олеся подождёт. Авось, поймёт, что связалась не с принцем, а с женатым мужиком без денег.
Василий забегал по кухне, как зверь в клетке.
– Людка, ну это же подлость!
– Подлость – это бросить жену ради молоденькой секретарши. А я просто защищаю свои права.
В дверь позвонили. Людмила пошла открывать.
– Мамочка! – на пороге стояла их дочь Катя с маленьким сыном на руках. – Мы к вам в гости!
– Катенька, проходите, – Людмила обняла дочь и внука. – Как хорошо, что приехали.
Катя прошла в гостиную, где Василий неловко переминался с ноги на ногу.
– Пап, ты чего такой странный? – спросила она, усаживая малыша на диван.
– Да так, устал на работе.
– Катя, дорогая, – вмешалась Людмила, – садись, чай поставлю. Нам с папой есть что тебе сказать.
Дочь насторожилась. В тридцать лет она была достаточно взрослой, чтобы понимать: такие разговоры редко заканчиваются хорошими новостями.
– Что случилось?
Людмила села рядом с дочерью.
– Мы с папой разводимся.
Катя побледнела.
– Как это разводитесь? Вы что, поссорились?
– Не поссорились, – ответила Людмила. – Папа влюбился в другую женщину.
– Пап, это правда? – Катя повернулась к отцу.
Василий кивнул, не поднимая глаз.
– Но почему? Вы же столько лет вместе! У вас всё хорошо было!
– Не всё, Катенька, – вздохнула Людмила. – Просто мы скрывали проблемы от тебя.
Катя взяла сына на руки. Мальчик хныкал, чувствуя напряжение взрослых.
– А что теперь будет? Где вы жить будете?
– Мама остаётся в квартире, – ответил Василий. – А я съезжаю.
– Совсем?
– Совсем.
Катя заплакала. Тихо, стараясь не расстраивать ребёнка.
– Катенька, не плачь, – Людмила обняла дочь. – Ничего страшного не произошло. Люди расходятся, это нормально.
– Ненормально это! – всхлипнула Катя. – Вы же родители! Как я теперь буду на праздники ездить? К кому внуков возить?
– К маме будешь ездить, – твёрдо сказал Василий. – Я найду себе жильё, и ты сможешь приходить в гости.
– Не хочу я к тебе в гости! Хочу, чтобы вы были вместе, как всегда!
Людмила гладила дочь по волосам и чувствовала, как сердце разрывается на части. Она готова была вынести собственную боль, но видеть страдания Кати было невыносимо.
– Послушай меня, доченька. Твой папа уже принял решение. Он хочет начать новую жизнь.
– С кем? – спросила Катя, вытирая слёзы.
Василий неловко кашлянул.
– С одной женщиной. Ты её не знаешь.
– Она молодая?
– Это не важно.
– Важно! – Катя повысила голос. – Сколько ей лет, пап?
– Двадцать два, – после паузы ответил Василий.
– Двадцать два? – Катя уставилась на отца. – Да она младше меня! Ты что, совсем рехнулся?
– Катя, не груби отцу, – вмешалась Людмила.
– А что, ему можно бросать семью ради девчонки, а мне нельзя назвать это своими словами?
Василий встал и направился к выходу.
– Я не буду это слушать. Позвоню завтра, когда ты успокоишься.
– Не звони! – крикнула Катя ему вслед. – Пока не придёшь в себя!
Дверь хлопнула. Людмила осталась наедине с дочерью и плачущим внуком.
– Мам, а ты как? – спросила Катя, укачивая сына. – Тебе не больно?
– Больно, – честно ответила Людмила. – Но я справлюсь. Не маленькая уже.
– Может, стоит попробовать помириться? Поговорить с ним?
– О чём говорить, Катенька? Он сделал выбор. И я его сделала.
На следующий день Людмила взяла отгул и поехала к юристу. Молодая женщина внимательно изучила документы и кивнула.
– Ваши права нарушены, – сказала она. – Мужчина не имеет права единолично распоряжаться совместно нажитым имуществом.
– Он говорит, что машина оформлена на него.
– Это не важно. Покупалась в браке – значит, совместная собственность. Мы подадим иск о разделе имущества и взыскании компенсации.
– А долго это всё будет тянуться?
– Месяцы три-четыре. Может, больше, если он будет сопротивляться.
Людмила кивнула. Время у неё было.
Дома её ждал сюрприз. На кухонном столе лежал букет дорогих роз и записка: «Прости меня. Давай попробуем ещё раз. Твой Вася».
Она взяла записку и медленно порвала её на мелкие кусочки. Розы выбросила в мусорное ведро. Красивые цветы, но купленные не на те деньги и не с теми мыслями.
Вечером позвонила Катя.
– Мам, папа звонил. Говорит, что хочет вернуться домой.
– И что ты ему ответила?
– Сказала, что это его дело. Но мам, может, правда стоит дать ему шанс?
– Катенька, твой папа получил уже сто шансов. Я закрывала глаза на его загулы, прощала долги от игровых автоматов, терпела его равнодушие. Хватит.
– Но вы же столько лет прожили вместе!
– Прожили. И что с того? Количество лет не гарантирует качество отношений.
Людмила легла спать одна в большой кровати, которая раньше казалась тесной для двоих. Теперь в ней было слишком много места.
Она не могла заснуть, ворочалась, вспоминая разные моменты их совместной жизни. Вот они покупают эту квартиру, молодые, полные планов. Вот родилась Катя, и они не спали ночами, по очереди качая её. Вот первый отпуск на море всей семьёй.
Когда именно всё пошло не так? Может, когда Василий открыл свою фирму и начал пропадать на работе? Или когда Катя выросла и им стало не о чём разговаривать? А может, проблемы были всегда, просто она не хотела их замечать?
Утром зазвонил телефон. Василий.
– Люда, мне нужно забрать кое-какие вещи.
– Приезжай. Только предупреждай заранее.
– Сейчас приеду.
Он появился через час с пустым чемоданом. Людмила пила кофе на кухне и делала вид, что читает газету.
– Можно я пройду в спальню?
– Проходи.
Василий долго копался в шкафу, складывая костюмы и рубашки. Людмила слышала, как он ходит по комнате, открывает ящики, что-то ищет.
– Люда, а где мои запонки? Золотые, с камушками?
Она вспомнила эти запонки. Дарила ему на сорокалетие. Тогда ещё думала, что они проживут вместе до конца дней.
– В верхнем ящике комода.
– Не вижу.
Людмила прошла в спальню. Василий стоял перед открытым комодом с растерянным видом.
– Точно помню, что здесь лежали.
Людмила открыла шкатулку на туалетном столике и достала запонки.
– Вот они.
Василий взял их и вдруг остановился.
– А помнишь, как ты их дарила? Мы тогда в ресторане ужинали...
– Помню, – коротко ответила Людмила.
– Ты так волновалась, руки дрожали, когда коробочку протягивала.
– Глупости это всё. Бери и иди.
Но Василий не двигался с места.
– Люда, а что если...
– Что если что?
– Ну... Если бы я попросил прощения? По-настоящему?
Людмила посмотрела на мужа долгим взглядом.
– Василий, ты помнишь, что говорил мне в прошлую субботу?
– Нет.
– А я помню. Дословно. Ты сказал: «Людка, между нами всё кончено. Я больше не могу жить в этой семейной тюрьме».
Василий поморщился.
– Я погорячился тогда. Зол был.
– На кого зол? На меня? За что?
– Да не на тебя. На ситуацию. На то, что всё так сложилось.
– Само сложилось? Без твоего участия?
Он сунул запонки в карман и застегнул чемодан.
– Ладно, не будем об этом. Я понимаю, что ты обижена. Но жизнь продолжается.
– Продолжается, – согласилась Людмила. – Только теперь раздельно.
Василий прошёл в прихожую. Людмила проводила его до двери.
– Когда увидимся? – спросил он, надевая куртку.
– На суде увидимся. Юрист сказала, что вызовут тебя как ответчика.
– Серьёзно будешь судиться?
– А ты серьёзно думал, что я просто так всё отдам?
Василий взялся за ручку двери, потом обернулся.
– Знаешь, Люда, а ведь мы могли бы быть друзьями. После развода.
– Могли бы, – она кивнула. – Если бы ты вёл себя честно. А так... Здесь больше нечего делить, как ты сам сказал.
Он вышел, и дверь закрылась за ним с тихим щелчком. Людмила прислонилась к косяку и закрыла глаза. Всё кончено. Двадцать лет брака закончились в одну минуту.
В квартире стало очень тихо. Только тикали часы на стене да за окном шумели машины. Людмила прошла в гостиную и села в кресло, которое всегда считалось Васиным. Впервые за долгие годы она могла сидеть там, сколько захочет.
Странное чувство. Одновременно грустное и освобождающее.
На журнальном столике лежал семейный альбом. Людмила открыла его на первой странице. Их свадьба. Молодые, красивые, счастливые. Кто бы мог подумать тогда, что всё закончится вот так?
Она перевернула страницу. Рождение Кати. Василий держит крошечную дочку на руках, лицо светится от счастья. Искренне радовался тогда, не играл.
Ещё страница. Катин первый день в школе. Семейные поездки на дачу. Дни рождения, праздники, обычные будни.
Когда же они перестали быть семьёй и стали просто людьми, живущими под одной крышей?
Людмила закрыла альбом и поставила его обратно на стол. Прошлое останется прошлым. А впереди новая жизнь, которую нужно строить заново.
В пятьдесят два года.
Она встала и прошла на кухню готовить ужин. На одну персону. Странно, но не так страшно, как она думала.
За окном догорал осенний день. Скоро зима, потом весна. Новый год, новые планы, новые возможности.
Может, Катя права, и стоило дать Василию ещё один шанс? Может, он правда раскаивается?
Людмила покачала головой. Нет. Слишком много было обид, слишком много вранья. Доверие, как посуда, если разбилось, то уже не склеить.
Василий сделал свой выбор. Теперь пусть живёт с ним.
А она научится жить по-новому. Без постоянного ожидания, когда он снова обманет. Без страха, что он найдёт повод уйти. Без необходимости закрывать глаза на очевидное.
Здесь действительно больше нечего было делить. Кроме воспоминаний, которые останутся с каждым из них навсегда.