Когда человеком завладевает придирчивость, его ум превращается в агрессивный фильтр, который умаляет и отбрасывает все хорошее, но при этом намертво вцепляется в дурное и накачивает его вниманием, пока оно не разрастается до исполинских масштабов.
С настроем придирчивости мы упускаем изобилие красоты перед собственным носом, но от нас не ускользнет и малейшее уродство вдалеке. Мы не видим богатства возможностей, но зорко подмечаем опасности и риски. На солнце мы видим пятна, на небе — тучи, на цветке — завядшие лепестки, на лице — прыщи.
Придирчивость искажает восприятие и перемещает человека в мрачное Зазеркалье, в котором крошечный недостаток перекрывает огромные достоинства. Мы отчаянно пытаемся приспособить мир к своим требованиям, но какие бы изменения ни происходили, у нас тотчас возникают новые придирки. В этом Зазеркалье нет конца списку вещей, которые могут стать поводом для недовольства.
Так выглядит бедность в субъективном ее измерении — это ощущение, что у нас нет чего-то крайне нам нужного. И пока мы придираемся, мы пребываем в неустранимой и беспросветной нищете, в вечном дефиците. Даже если мы окружены роскошью и избалованы самыми щедрыми дарами судьбы, мы все равно ощущаем и себя, и всю свою жизненную ситуацию бедными, неполноценными, несовершенными. Кровать или слишком мягкая, или слишком жесткая, наш учитель или слишком лаконичен, или слишком многословен, на улице или слишком ветрено, или царит удушающий штиль. Для нас все «не то» и «не так».
Чем больше человек потворствует дефицитному мышлению, тем более несчастным и несносным для окружающих он становится. В добавление к этому очевидному наблюдению современная наука показала, что дефицитное мышление сильно снижает уровень интеллекта, энергии и даже показатели здоровья.
В 2013 году в ведущем мировом журнале Science было опубликовано поразительное исследование, проведенное среди фермеров, выращивающих сахарный тростник в Индии [1]. Жизненный цикл этих людей строго разделен на два периода: время перед сбором урожая, когда они испытывают острую нехватку денег и часто влезают в долги, и время после продажи урожая, когда они относительно богаты.
Ученые протестировали когнитивные способности и другие показатели одних и тех же фермеров в оба эти периода. Результаты оказались ошеломляющими. В «бедный» период, до получения дохода, фермеры продемонстрировали значительно более низкие результаты в тестах на интеллект и когнитивный контроль, чем в «богатый» период. Разница была эквивалентна потере 13–14 пунктов IQ. Это сопоставимо с эффектом от целой ночи без сна или хронического алкоголизма.
Хотя диета и образ жизни фермеров в «бедные» периоды не претерпевали значительных изменений, они испытывали ухудшение способностей к концентрации внимания, планированию, решению проблем и самоконтролю. Они становились более раздражительными и уязвимыми перед стрессом, а уровень кортизола в их крови возрастал.
После продажи урожая, в период относительного изобилия, у этих же фермеров наблюдалось быстрое и существенное улучшение их состояния: когнитивные тесты обнаруживали рост интеллекта, повышенное эмоциональное равновесие и более позитивное мироощущение.
Важно понимать: это были те же самые люди, с тем же образованием, здоровьем, способностями и даже образом жизни. Менялось лишь их субъективное ощущение — от дефицита к изобилию.
Параллельные эксперименты той же группы ученых в Принстонском университете подтвердили универсальность этого эффекта. Когда участникам давали сложные финансовые сценарии, заставляющие думать о нехватке денег, их результаты в последующих когнитивных тестах значительно ухудшались — независимо от их реального финансового положения.
Дефицитное мышление, будь оно вызвано нехваткой денег, времени, признания или просто дурной привычкой ума, буквально пожирает наши ресурсы. Наш мозг, поглощенный тревогой из-за дефицита, теряет способность к долгосрочному планированию, творческому решению задач и волевому контролю. Мы не просто становимся несчастнее — мы становимся глупее и слабее.
Люди часто попадают в ту же когнитивную ловушку, что и фермеры перед урожаем, с одним существенным различием. Фермерам было сложно увидеть то богатство, которое присутствовало в их жизни помимо денег, так как их внимание стягивала на себя весомая проблема, представляющая реальную угрозу их выживанию и благополучию. Когда эта проблема временно разрешалась, их мироощущение налаживалось.
Опасность придирчивости в том, что она превращает дефицитное мышление в постоянный режим работы нашего ума. Ощущение нехватки, неблагодарности, неполноценности утрачивает связь с обстоятельствами и становится невосполнимым. Как бы все ни было хорошо или плохо, наше восприятие, точно магнит, находит и притягивает изъяны. Мы концентрируемся на том, чего у нас нет, и забываем про все то, что имеем и за что нам следовало бы быть благодарными. Это вытягивает из нас силы, мешает радоваться жизни и действовать себе и другим во благо.
Представьте симфонию из тысячи нот, в которой две ноты прозвучали фальшиво. Дефицитное мышление заставляет человека слышать только эти две фальшивые ноты, снова и снова, как будто вся музыка состоит только из них. Мы становимся глухи к 998 чистым и прекрасным звукам, которые создают гармонию произведения. Более того, мы готовы выключить всю симфонию и из-за двух неверных нот отказаться от тех переживаний и прозрений, что она может нам подарить.
Эти две фальшивые ноты никак не выходят у нас из головы. Мы не замечаем красоты и изобилия за их пределами. Наш ум сужается, проваливается в тоннель придирчивости и корчится в боли, которую сам себе причиняет. Мы начинаем злиться на того, кто сыграл эти две фальшивые ноты, на того, кто всему этому попустительствует, на дилетантов и шарлатанов, на весь этот «бардак» вокруг нас и, наконец, на весь мир. Недовольство и горечь постепенно расползаются на все вообще.
Представьте: сто плиток ручной работы, и каждая — маленькое произведение искусства. Мы месяцами выбирали их, ездили к мастерам и сравнивали их узоры и цвета при разном освещении. Мы переживали подлинный восторг, когда укладывали их одну за другой и собирали из них уникальный пазл. Каждая плитка ложилась на свое место с тихим волшебным звуком. Мы приглашали друзей полюбоваться их красотой, фотографировали их при закатном свете и гордились своим рукотворным полом как воплощением вкуса и терпения.
И вот — спустя некоторое время на одной из них появляется трещина. Теперь, когда мы входим в комнату, наш взгляд магнетически притягивается именно к ней. Мы больше не видим игру света на глазури остальных девяноста девяти плиток и не замечаем, как идеально они подобраны по цвету.
Горечь похоронила тот восторг, который мы испытали, когда завершили укладку, и тот восторг, который мы все еще могли бы испытать. Остался только этот дефект, рана на теле нашего творения. Одна сотая часть пола испортила для нас остальные девяносто девять. Мы злимся на себя за то, что вообще затеяли эту мозаику — лучше бы положили обычную плитку, которую легко заменить. Наша невротическая придирчивость растет, и мы начинаем избегать этой комнаты. Перестаем приглашать гостей. Думаем о том, чтобы застелить весь пол ковром — лишь бы не видеть эту проклятую трещину.
Если мы подходим к жизни с дефицитным мышлением, то оказываемся в кошмарном сне, где пропорции искажены и все отдает привкусом горечи. Мы придираемся к дневной жаре и яркому свету, к вечерней прохладе и темноте, к выражению лица соседа, к себе и своим победам, к словам Будды и устройству мира. Мы мечемся между «слишком» и «недостаточно» и неоправданно концентрируемся на дефицитах, отказываясь замечать то изобилие реального и возможного, что находится прямо возле них.
Дефицитное мышление заразительно и поражает не только индивидов, но и целые сообщества. По статистике негативные слухи и негативные заголовки в социальных сетях привлекают больше внимания и кликов, а контент, вызывающий сильные активирующие эмоции (особенно гнев и тревогу), распространяется быстрее и шире. Целые сообщества могут попадать в ловушку коллективной придирчивости, где норма — это жалобы и критика, а выражение благодарности воспринимается как наивность или даже предательство группы.
Мы передаем крупицы своей придирчивости ближним, они становятся немного придирчивее сами и между нами возникает петля обратной связи: наша придирчивость отравляет других, а они возвращают этот яд к нам назад. От этого мир становится несчастнее и беднее.
Корни дефицитного мышления
Суть всех негативных состояний ума — это автоматическое отторжение того, что есть. Мы не хотим быть там, где мы сейчас, и в нас возникает инстинктивное отталкивание текущей жизненной ситуации. Это отталкивание и переживается нами как страдание.
По своей природе негативность является паническим бегством от реальности, возникшим в качестве древнего механизма выживания. Сигнал тревоги из глубин нашего мозга сообщает уму и телу, что мы в опасности, в дефиците и почти что на краю гибели. Услышав этот сигнал, организм приходит в режим боевой готовности, известный как стресс.
Когда эта древнейшая из сирен звучит, приоритетной задачей ума и тела становится выжить здесь и сейчас, и в жертву этой задаче приносятся долгосрочные процессы отдыха, восстановления, созидания. Когда мы в дефиците, не время отдыхать, заниматься ремонтом тканей и строительством новых связей: нужно собраться для рывка. В кровь выделяется мощная доза кортизола, адреналина, норадреналина и иных стрессовых гормонов. Стрессовые гормоны ускоряют расход накопленных организмом запасов, а также замедляют накопление новых ресурсов и большинство конструктивных процессов, в том числе иммунитет, формирование памяти и пищеварение.
По той же причине подтормаживаются все высшие функции человеческой нервной деятельности: познание, творчество, долгосрочное планирование и принятие взвешенных решений. В состоянии ощущаемого дефицита наш мозг привык полагаться на самые быстрые механизмы в его распоряжении, которые были максимально автоматизированы за сотни миллионов лет эволюционной истории.
Науке хорошо известно, что чем громче в нас звучит сигнал к бегству и чем сильнее стресс, тем более деградирует поведение в строгом биологическом смысле: оно спускается все глубже и глубже к своим истокам. В состоянии острого дефицита в человеке задействуются самые древние и примитивные, но потому и самые быстрые поведенческие шаблоны по типу «бей, хватай или беги». Поступки становятся импульсивными, резкими, необдуманными и несбалансированными по эмоциональной нагрузке. Нами движет исключительно узкая краткосрочная логика. Мы вцепляемся, огрызаемся, срываемся с места и лишь потом с удивлением вспоминаем, что именно мы сделали.
Дефицитное мышление — это проявление еще более широкого и универсального механизма под названием негативная предубежденность (англ. negativity bias). Для наших предков было гораздо важнее заметить одну змею в траве, чем сто красивых цветов. Тот, кто замечал угрозы, выживал.
В современном мире, где меньше физических угроз, требующих немедленного реагирования, а времени для принятия решений больше, все это периодически работает против нас. В нашем распоряжении есть достаточно возможностей, чтобы задействовать свои самые совершенные и долгосрочные механизмы восприятия и поведения, но ум все равно упорно скатывается в параноидальность зверя, рыщущего по доисторической саванне. Мы руководствуемся негативной предубежденностью, как если бы в следующую секунду нам нужно было бы уворачиваться от броска кобры.
Если эти механизмы срабатывают слишком часто и переводят нас в режим субъективного дефицита на долгое время, мы платим за их ошибки в расчетах чрезвычайно высокую цену. В ситуациях, когда нет никакой угрозы нашему выживанию, мы по инерции полагаемся на устаревший и порядком проржавевший инструментарий для краткосрочного выживания. Мы не пользуемся своими высшими возможностями, а стресс от дефицитного мышления тем временем выедает наше физическое и психическое здоровье.
У дефицитного мышления есть две фундаментальные триггерные точки: непонимание непостоянства жизни и непонимание ее богатства здесь и сейчас. Если мы устраняем эти два непонимания, дефицит заканчивается и мы оказываемся в изобилии. Но мы не получаем его как нечто новое, а всего лишь видим то самое изобилие, которое и так всегда присутствовало в нашей жизни. Мы выбираемся из мрачного и параноидального Зазеркалья.
Непостоянство есть стихия, в которой проходит каждый миг внутренней и внешней жизни человека. Мы живем в этом потоке перемен точно рыбы в воде и так сильно привыкли к нему, что не обращаем на непостоянство должного внимания.
Люди все время ожидают, что громада мира в своем извечном движении приспособится под их желания и удобства. И когда что-то идет не по нашему плану, мы приходим в большое негодование, как будто происходит нечто ненормальное и неожиданное. Нам кажется, что если мир отклонился от наших планов, то мы бедны и жизнь бедна. Более того, мы ощущаем вину, что допустили это, и теперь должны приложить все усилия, чтобы этого не повторилось.
Есть ли более наивное и более чреватое страданием ожидание? На самом деле именно расхождение желаемого и действительного и есть норма. Ход обстоятельств не будет подстраиваться под нас, и бесполезно пытаться загнать его в свои предубеждения. Это мы должны научиться подстраиваться под его движение, ибо лишь так может быть достигнута гармония. Пока мы считаем, что норма есть соответствие реальности нашим желаниям и ее приспособление к ним, мы всегда будем в дефиците.
Мы можем работать с обстоятельствами, но мы не можем их контролировать, и именно в нашей способности быть свободными и сильными внутри этих неподконтрольных нам перемен заключается наше высшее богатство.
Тот, кто хотя бы на предварительном уровне понял непостоянство, одной ногой вышел из дефицитного мышления. Чтобы выйти из него и второй, нам нужно увидеть, что жаловаться на то, что мир не так хорош, — это не только бесполезно, но еще и беспочвенно.
Каждый раз, когда что-то сильно идет не по плану, нам кажется, что жизнь нас ограбила и теперь у нас осталось совсем мало. Но это не так. У нас все еще очень многое есть. Мы просто одержимы ценностью того, что уходит, и отказываемся увидеть ценность всего того, что есть и может быть.
Обнаружение изобилия
Стоит нам переобучить свое внимание и расширить поле восприятия, как мы начинаем слышать не только фальшивые ноты, а всю мелодию целиком — богатую, полную, живую. Две фальшивые ноты никуда не исчезают, но теперь они — лишь малая часть большого музыкального полотна. Они больше не определяют все произведение целиком. Симфония продолжает звучать, и мы замечаем, насколько она прекрасна. Это новое мышление является уже не узким и дефицитным, а сбалансированным, панорамным и богатым.
То же самое происходит и с…
<…>
Получить доступ к полной версии статьи и подкаста
Заказать новую книгу автора (2023 г.)