Тишина в квартире была очень приторной. Регина, удобно устроившись на диване с книгой, наслаждалась редкими минутами полного покоя.
Иван обещал задержаться на работе часа на два, а значит, можно было никуда не торопиться, не готовить ужин сию секунду, а просто побыть наедине с собой.
Солнечный свет, пробивавшийся сквозь крупные листья фикуса, отбрасывал причудливые узоры на паркет.
Регине понадобилось несколько месяцев, чтобы после замужества и переезда обустроить уют в квартире Ивана: стереть следы его холостяцкой жизни и наполнить пространство своими книгами, цветами и духами.
Звонок в дверь прозвучал как выстрел, от которого женщина вздрогнула - она никого не ждала.
Подойдя к глазку, ее сердце неприятно екнуло. За дверью, беззаботно улыбаясь и поправляя шляпку, стояла свекровь Ирина Николаевна.
Открывая дверь, Регина постаралась за приветливой улыбкой скрыть легкую панику.
- Ирина Николаевна! Какая неожиданность! Вы почему не предупредили? Иван на работе.
- А я к сыночку не по графику прихожу, милая, – плавно вошла Ирина Николаевна, окидывая квартиру оценивающим, цепким взглядом. – Решила проведать. Скучно одной в пустой квартире. Да и проверить хотелось, как мой Ванюша питается без маминого присмотра.
Она проговорила это с такой теплотой, но Регину все равно покоробило от "Ванюша" и "без присмотра", будто он был не взрослым мужчиной, а маленьким мальчиком, за которым нужно было присматривать.
- Конечно, проходите, – Регина замялась. – Я как раз кофе сварила.
- Кофе? Спасибо, дорогая, но у меня от твоего кофе сердце трепыхается. Ты его очень крепко делаешь. Уж лучше чайку. Но не сейчас. Я просто заскочила на минутку, передать Ивану кое-что..
Ирина Николаевна прошла в гостиную, ее глаза продолжали сканировать каждую деталь, выискивая пыль на полке, неправильно поставленную вазу, любой повод для замечания. Регина почувствовала себя как на экзамене.
- Я, пожалуй, пойду приведу себя в порядок с дороги, – объявила свекровь, направляясь в сторону коридора, где была совмещенная ванная и туалет. – Ты не беспокойся, занимайся своими делами.
Регина вернулась на диван, но читать уже не могла. Она сидела и прислушивалась к звукам из коридора: шум воды, шаги.
Потом шаги затихли. Прошло минут пять, десять. Стало слишком тихо. Тревога, поначалу легкая и почти неосязаемая, начала сжимать ей горло. Что-то было не так.
Она встала и бесшумно вышла в коридор. Дверь в ванную была приоткрыта, и там никого не было.
Сердце забилось чаще. Регина повернула голову и замерла. Дверь в их с Иваном спальню была приоткрыта, а внутри, спиной к выходу, у комода, на котором лежала ее большая кожаная сумка, стояла Ирина Николаевна.
Она была так увлечена, что не слышала шагов невестки. Ее руки быстро и ловко рылись в сумке, вытаскивая кошелек, косметичку, перебирая документы в боковом кармане.
У Регины перехватило дыхание. Она наблюдала за этой сценой несколько секунд, не в силах поверить в происходящее.
Это было настолько дико, настолько неприлично, что мозг отказывался это обрабатывать.
- Ирина Николаевна? – тихо произнесла Регина.
Ее голос прозвучал хрипло и неестественно. Свекровь вздрогнула так, будто ее ударили током.
Она резко обернулась. На ее лице застыла смесь ужаса, стыда и злости, пойманной на месте преступления.
Но уже через мгновение это выражение сменилось совершенно другим, пугающим и расчетливым.
- Региночка, я… я просто… – начала она запинаться, но ее глаза бегали, ища выход.
- Что вы искали в моей сумке? – голос Регины окреп.
Она сделала шаг вперед, и вдруг за ее спиной хлопнула входная дверь, а это означало, что с работы вернулся муж.
И вот тогда произошло нечто, чего Регина не могла представить даже в самом страшном сне.
Лицо Ирины Николаевны исказилось гримасой абсолютного, животного страха. Она отшатнулась назад, к кровати, и ее руки вцепились в блузку, которую она носила.
- Нет! Нет, только не бей меня! – вдруг закричала она пронзительно, истерично, и ее крик оглушил Регину.
Прежде чем та успела что-либо понять или сказать, Ирина Николаевна с дикой силой рванула на себе блузку.
Пуговицы, со щелчком отлетая, покатились по полу. Затем ее руки, с длинными, прекрасно ухоженными ногтями, впились в собственное лицо.
Она резко, с ожесточением, оставляя на нежной коже красные, а потом и кровавые полосы, стала себя корябать.
- Пожалуйста, не надо! Прости! Я больше не буду! Не бей меня, прошу тебя! – она кричала так, будто ее резали, при этом продолжая корябать свое лицо.
Парализованная Регина стояла в дверном проеме. Она не могла пошевелиться, не могла издать ни звука.
Она смотрела на сумасшедшее представление, которое ей казалось галлюцинацией.
В этот момент на пороге спальни возник Иван. Картина, представшая перед ним, была однозначной: его жена стояла посреди комнаты, бледная как полотно, с огромными испуганными глазами.
А мать, полураздетая, с окровавленными щеками, рыдая, прижималась к стене, умоляя о пощаде.
- Мама! – крикнул Иван, бросаясь к ней.
Ирина Николаевна, увидев сына, с новыми силами завопила.
- Ваня! Сынок! Она набросилась на меня! Я не знаю, за что! Я просто зашла… а она… она как начала кричать, бить меня! Спаси меня! - она ухватилась за него, как утопающий за соломинку, всхлипывая и пряча лицо на груди.
Иван обнял ее, но его взгляд был прикован к Регине. Он вопросительно посмотрел на жену.
Регина наконец не могла пошевелить губами. Она все еще находилась в шоке, ее трясло.
- Иван… я… она… – она попыталась найти слова, но они путались. – Она лезла в мою сумку. Я застала ее. И она это… это сделала с собой..
Ее голос зазвучал слабо и неубедительно даже для нее самой. История выглядела невероятной. Ирина Николаевна заголосила с новой силой.
- Врешь! Врать не стыдно! Я просто зашла в комнату поправить макияж! А ты влетела как фурия и начала орать! Потом ты меня схватила… Я испугалась… Ой, Ваня, как я испугалась!
Иван медленно отпустил мать. Он внимательно посмотрел на ее лицо, на ссадины, на разорванную блузку.
Потом перевел взгляд на Регину. На ее абсолютно чистые, без единой царапины руки.
На ее лицо, выражающее полный ужас и недоумение. Он знал свою мать с детства и помнил, какие сцены она устраивала отцу, ее манипуляции, ее способность всегда выставить себя жертвой.
Иван помнил, как она симулировала сердечные приступы, когда он в подростковом возрасте пытался отстоять свое право на личное пространство. Мужчина глубоко вздохнул. Его лицо стало строгим и холодным.
- Мама, успокойся, – сказал он тихо, но твердо.
Ирина Николаевна сразу притихла, почувствовав неладное. Она посмотрела на него с надеждой, ожидая, что он сейчас изгонит из своей квартиру женщину, которая напала на его бедную, беззащитную мать.
- Успокойся, дыши. Все хорошо, - Иван подошел к Регине и взял ее за руку. - Мама, я отвезу тебя домой, - добавил он и повернулся к матери.
В комнате повисла мертвая тишина. Ирина Николаевна посмотрела на него с немым вопрошением, не веря своим ушам.
- Ваня? Сынок? Ты что же это… Ты ей веришь? Ты веришь этой… этой… после того, что она сделала со мной? – ее голос снова начал дрожать, на глаза навернулись слезы.
- Да, мама, – его голос был стальным. – Я верю ей, потому что очень хорошо знаю тебя. Я знаю, на что ты способна. Я видел это много раз. Театр закончился. Собирайся.
В ее глазах что-то надломилось. Маска жертвы мгновенно сползла, обнажив холодную, яростную злобу.
- Так вот как ты, сынок? Так вот какую жену себе выбрал? Она тебе голову заморочила! Ты свою мать, которая жизнь за тебя отдала, предаешь ради этой…
- Мама, – он резко перебил ее, что она замолчала. – Либо ты сейчас молча идешь собираться, и я увезу тебя домой, либо я вызываю "Скорую помощь" и говорю, что у тебя обострение, и тебя кладут в психиатрическую клинику на обследование. Выбирай вариант, который тебе нравится.
Иван не кричал. Он говорил тихо, но каждое слово било точно в цель. Ирина Николаевна поняла, что проиграла.
Ее главное оружие – сыновья любовь и чувство вины – на этот раз не сработало. Она выдержала его взгляд еще несколько секунд, потом ее плечи опустились.
Злость сменилась на обиженную, брезгливую покорность. Молча, не глядя ни на кого, она подняла с пола свою сумочку, поправила разорванную блузку и, гордо подняв голову, вышла из комнаты.
Иван повернулся к Регине. Она все еще дрожала. Мужчина обнял ее и прижал к себе.
- Прости, я… я даже не знаю, что это было… – прошептала Регина ему в грудь.
- Я знаю, что это было. И мне очень жаль, что ты через это прошла. Это больше не повторится.
Он отвез мать домой. В машине царило ледяное молчание. Он помог ей дойти до двери квартиры.
На пороге женщина попыталась сказать что-то, бросить ему в спину упрек, но он лишь жестко посмотрел на нее и сказал:
- Ты перешла все границы. Ты больше не будешь приезжать к нам! Я буду звонить, интересоваться твоим здоровьем, но в мой дом тебе дороги нет. Поняла?
Ирина Николаевна ничего не ответила, она просто хлопнула дверью. Вернувшись домой, Иван нашел Регину все в той же спальне. Она сидела на кровати и смотрела на свою сумку.
- Зачем? – спросила Регина. – Зачем ей это было нужно?
- Контроль. Ревность. Страх потерять. Она всегда была такой. С отцом было то же самое. Она не могла допустить, чтобы у меня была своя жизнь, своя семья, куда ей нет доступа. Она искала что-то, что могло бы тебя скомпрометировать. Какую-то тайну, какой-то изъян. А когда ее поймали… включила привычную схему: сделать себя жертвой, - Иван присел рядом.
Прошло несколько месяцев
Ирина Николаевна не звонила и не приезжала. Иногда Иван набирал ее номер, они разговаривали всего несколько минут... о погоде и здоровье.
Разговор был холодным и натянутым. Иван выполнял свой сыновний долг, но о доверии и близости речи не было.