— Ты что, совсем уже ...? — голос Тани эхом отразился от кафельных стен кухни. Она сделала три глубоких вдоха, прежде чем продолжить. — Нет, мама, я серьёзно спрашиваю: ты в своём уме вообще?
Евгения Павловна поджала губы и с нарочитой медлительностью помешала чай, будто разговор с родной дочерью требовал от неё титанического терпения.
— Не повышай на меня голос, Татьяна. Я тебя не так воспитывала, — она отложила ложечку и посмотрела дочери прямо в глаза. — И да, я абсолютно в своём уме. Дима с Леной и детьми в однушке на окраине теснятся, как сельди в бочке, а ты третью квартиру покупаешь. На Патриарших, между прочим. Я считаю, что ты должна отдать им одну из своих квартир. Хотя бы двушку на Соколе.
Прежде чем вы погрузитесь в эту историю, хочу сказать: с сентября все мои истории будут выходить в Телеграме и ВК, подписывайтесь, чтобы не потеряться:
Телеграм-канал: https://t.me/+A25oiSNlp_oxMGFi
Группа ВК: https://vk.com/quietstories
Таня схватилась за голову, взъерошив и без того растрёпанные волосы.
— Мама, ты сама слышишь, что говоришь? Должна? Кому должна? Брату, который за тридцать пять лет жизни не смог на нормальное жильё заработать? Который из одной авантюры в другую прыгает? Который...
— Прекрати! — Евгения Павловна стукнула ладонью по столу так, что чашки подпрыгнули. — Он твой брат. У него дети. Твои племянники. Ты о них подумала?
Таня медленно опустилась на стул. За окном накрапывал осенний дождь, и капли стекали по стеклу, как слёзы. Октябрь в Москве выдался промозглым и серым.
— Думаешь, я о них не думаю? — тихо произнесла она. — Думаю. Каждый день. Но Дима... он же никогда не изменится. Сколько бы я ему ни помогала.
— Ничего ты не думаешь, — отрезала мать. — Только о себе и думаешь. О своих хоромах, о своих поездках, о своих... — она брезгливо махнула рукой, не закончив фразу.
Таня сжала зубы. В свои тридцать два она уже привыкла к матери, которая всегда предпочитала старшего сына — её «золотого мальчика», даже когда он в очередной раз садился ей на шею. Дима был на три года старше, но по уровню ответственности не дотягивал и до своего четырёхлетнего сына.
— Мама, я буквально с нуля начинала. Помнишь? Сама, без чьей-либо помощи, — каждое слово Таня произносила с расстановкой, словно объясняла прописные истины ребёнку. — Я горбатилась на трёх работах, пока училась. Я питалась дошираком, чтобы скопить на первый взнос. Я спала по четыре часа в сутки, чтобы успеть всё. А Дима что? Дима сидел на твоей шее, ныл о своей тяжёлой жизни и ждал, когда ему всё преподнесут на блюдечке.
— У него семья! — упрямо повторила Евгения Павловна.
— У него была куча возможностей, мама! — Таня повысила голос, но тут же осеклась и продолжила тише. — Помнишь, я предлагала ему долю в своём бизнесе пять лет назад? Что он сделал? Прогулял всю кассу за неделю! Помнишь, я давала ему денег на первоначальный взнос по ипотеке три года назад? Где эти деньги? Он их спустил на какую-то криптовалюту, которая обесценилась!
Евгения Павловна поморщилась, словно от зубной боли. Эта часть биографии любимого сыночка ей явно не нравилась.
— У всех бывают ошибки, — пробормотала она.
— Ошибки? — Таня горько усмехнулась. — Ошибка — это когда один раз оступился. А когда человек тридцать пять лет наступает на одни и те же грабли, это уже образ жизни.
Мать молчала, сверля дочь недовольным взглядом. За окном стемнело, и на кухне стало совсем уныло.
— Ладно, — устало выдохнула Таня, — я подумаю, чем могу помочь. Может, денег им дать на первый взнос...
— Нет! — резко оборвала её Евгения Павловна. — Никаких денег. Отдай им квартиру. Двушку на Соколе. Они сразу переедут туда, детям будет где играть, у Лены появится нормальная кухня...
— Мама, эта квартира стоит двадцать миллионов! — воскликнула Таня. — Ты вообще понимаешь, о чём просишь?
— Я не прошу, — отчеканила Евгения Павловна. — Я требую. Как мать.
В дверь позвонили. Таня вздрогнула и посмотрела на часы: семь вечера. Кого ещё принесло?
— Открой, — сказала мать тоном, не терпящим возражений. — Это Дима с семьёй. Я их пригласила.
Таня застыла, не веря своим ушам.
— Ты что устроила? Семейный суд?
— Называй как хочешь, — пожала плечами Евгения Павловна. — Мы должны решить этот вопрос раз и навсегда.
Звонок повторился, более настойчиво. Таня медленно поднялась и пошла открывать, ощущая, как внутри закипает гнев.
На пороге стоял Дима — высокий, с намечающимся брюшком и вечно виноватой улыбкой на лице. За ним маячила его жена Лена — миниатюрная блондинка с вечно усталым видом, держащая за руку четырёхлетнего Костика. Рядом топтался семилетний Артём, уткнувшись в планшет.
— Привет, сестрёнка! — Дима расплылся в улыбке и протянул бутылку дешёвого вина. — Как поживает моя самая успешная родственница?
Таня механически взяла бутылку, пытаясь справиться с нахлынувшим раздражением.
— Проходите, — только и смогла выдавить она.
Квартира на Патриарших — её новое приобретение, гордость и отрада — сразу наполнилась шумом. Костик с разбега прыгнул на белоснежный диван грязными ботинками, Артём, не отрываясь от планшета, врезался в хрустальную вазу, которая чудом устояла.
— Дети, аккуратнее! — без особой убеждённости произнесла Лена, но даже не сделала попытки их остановить.
Дима присвистнул, оглядывая квартиру.
— Ничего себе ты устроилась, сестрёнка! — он провёл рукой по мраморной столешнице. — Евроремонт, дизайнерская мебель... сколько такая хата стоит? Миллионов шестьдесят?
— Семьдесят пять, — сухо ответила Таня, мысленно считая до десяти, чтобы успокоиться.
— Офигеть, — Дима покачал головой. — А у нас крыша течёт. Представляешь? Сосед сверху затопил, а управляющая компания ремонт делать отказывается. Говорят, с соседа требуйте. А он бухает круглыми сутками, с него толку, как с козла молока.
Евгения Павловна вышла из кухни, раскинув руки для объятий.
— Димочка! Леночка! Мои дорогие внуки!
Семейная идиллия на фоне Таниного напряжения смотрелась особенно фальшиво.
— Проходите на кухню, я чай приготовила, — засуетилась Евгения Павловна.
— А чего покрепче нет? — подмигнул Дима.
— Димочка, ты же за рулём, — журила его мать, но в голосе звучала нежность.
— Да ладно, я такси вызову, — беспечно отмахнулся он.
Когда все устроились за столом (дети, к счастью, убежали в гостиную смотреть мультики на огромном телевизоре), Евгения Павловна откашлялась и объявила:
— У меня прекрасная новость для вас, Дима и Лена!
Таня внутренне сжалась. Вот оно.
— Таня решила подарить вам свою квартиру на Соколе!
Повисла пауза. Дима с Леной переглянулись, а затем уставились на Таню с выражением недоверчивого восторга.
— Это... это правда? — пролепетала Лена.
— Нет, — отрезала Таня. — Это неправда.
Улыбки медленно сползли с лиц Димы и Лены. Евгения Павловна побагровела.
— Татьяна!
— Мама, я не собираюсь дарить никому квартиру за двадцать миллионов, — твёрдо произнесла Таня. — И я не давала тебе права делать такие заявления от моего имени.
Дима нервно хохотнул.
— Да ладно, сестрёнка, мама просто пошутила, да? — он посмотрел на мать с надеждой.
— Нет, Дима, я не шутила, — Евгения Павловна выпрямилась. — Таня должна поделиться. У неё три квартиры, а у вас с детьми даже нормальной крыши над головой нет.
— Мама! — возмущённо воскликнула Таня.
— А что такого? — Дима неожиданно поддержал мать, и его тон мгновенно изменился. — У тебя и правда три квартиры. Ты в одной живёшь, две сдаёшь. Зачем тебе столько? Ты же одна. Ни мужа, ни детей...
Лена сидела, опустив глаза, но по её лицу было видно, что она полностью согласна с мужем.
— То есть я должна отдать вам квартиру, потому что вы наплодили детей, а работать и зарабатывать не научились? — Таня не сдержалась.
— Танюш, ну зачем ты так, — Дима мгновенно сменил тактику, его голос стал медовым. — Мы же семья. Родная кровь. А ты всегда была умнее, сильнее, успешнее... Помоги нам, а? По-братски.
— Я тебе уже помогала, Дима. Много раз. И где результат?
— Ну вот, опять начинается, — Дима закатил глаза. — Вечно ты припоминаешь старые ошибки. Я изменился! У меня семья, ответственность.
— Правда? — Таня скептически выгнула бровь. — И как давно ты на последнем месте работаешь?
Дима замялся.
— Ну... это... я сейчас между проектами...
— Три месяца уже, — тихо произнесла Лена, не поднимая глаз.
— Лена! — одёрнул её Дима.
— А что Лена? — вдруг подняла голос его жена. — Правду говорю! Три месяца без работы, а до этого полгода на испытательном в той конторе, откуда тебя выгнали за опоздания!
Дима побагровел.
— Заткнись! Не при матери...
— Дети в обносках ходят, — продолжала Лена, и её прорвало. — Артёму уже в школе смеются, что у него штаны короткие! А ты всё «проект», «стартап», «прорыв»... Враньё всё это!
— Леночка, успокойся, — вмешалась Евгения Павловна. — Димочка старается, он всегда старался...
— Ага, — горько усмехнулась Лена. — Только старания его до первой получки, а потом — гулянка с друзьями, ставки на спорт и очередная гениальная бизнес-идея, в которую надо обязательно вложиться. Вот только деньги почему-то всегда исчезают.
В комнате повисла тяжёлая тишина. Из гостиной доносились звуки мультфильма и смех детей.
— Вот видишь, Таня, как им тяжело, — наконец произнесла Евгения Павловна. — Ты просто обязана помочь брату.
— Я не обязана, мама, — тихо, но твёрдо ответила Таня. — И я не буду дарить ему квартиру.
— Значит, ты выбираешь недвижимость вместо родного брата? — в голосе матери звучало презрение. — Вместо племянников?
— Я выбираю не поощрять паразитизм, — Таня встала из-за стола. — И я думаю, вам пора.
Дима вскочил, опрокинув стул.
— Да пошла ты! — выкрикнул он. — Зажралась в своих хоромах! Думаешь, ты лучше нас? Святая бизнесвумен, которая всего добилась сама?
— Дима! — одёрнула его Лена.
— А ты знаешь, что она два аборта сделала, мама? — злобно выплюнул Дима. — Карьера ей важнее была, чем дети! А теперь строит из себя принципиальную!
— Дима! — теперь уже Евгения Павловна была в шоке.
Таня побледнела.
— Вон из моего дома, — произнесла она дрожащим от ярости голосом. — Немедленно.
Дети, услышав крики, прибежали на кухню. Костик захныкал, видя разъярённых взрослых.
— Пойдём, дорогой, — Лена взяла младшего на руки. — Нам пора домой.
— Но мы же только пришли, — растерянно произнёс Артём.
— Твоя тётя нас выгоняет, — с вызовом произнёс Дима. — Запомни этот момент, сынок. Вот так поступают богатые родственники с бедными.
— Прекрати немедленно! — Лена дёрнула мужа за рукав. — Не впутывай детей.
Евгения Павловна растерянно переводила взгляд с сына на дочь.
— Танечка, ну нельзя же так... может, всё-таки...
— Мама, — устало произнесла Таня. — Просто уходите. Все.
Когда за гостями закрылась дверь, Таня медленно опустилась на пол в прихожей и закрыла лицо руками. В голове стучала одна мысль: «За что? За что мне всё это?»
Прошла неделя. Таня с головой ушла в работу, стараясь не думать о случившемся. Мать звонила каждый день, но она не брала трубку. От Димы тоже приходили сообщения — сначала злобные, потом заискивающие, потом снова злобные.
В пятницу вечером, когда Таня готовила себе ужин, в дверь позвонили. На пороге стояла Лена — без детей, осунувшаяся и ещё более измученная, чем обычно.
— Можно войти? — тихо спросила она.
Таня молча отступила, пропуская невестку в квартиру.
— Чай будешь? — спросила она, когда они прошли на кухню.
— Да, спасибо, — Лена села за стол, нервно теребя ремешок сумки.
Таня поставила перед ней чашку и села напротив.
— Дима не знает, что я здесь, — начала Лена. — И твоя мама тоже.
— Я так и подумала, — кивнула Таня.
— Я пришла извиниться, — Лена подняла глаза. — За то, что произошло. За Диму. За всё это... давление на тебя.
Таня удивлённо приподняла брови.
— Ты не обязана извиняться за мужа и свекровь.
— Обязана, — твёрдо сказала Лена. — Потому что я тоже участвовала в этом... спектакле. Я видела, как твоя мать всё подстроила, и не остановила это. Более того, — она горько усмехнулась, — я ведь тоже в глубине души надеялась, что ты правда отдашь нам квартиру. Представляла, как мы переедем, как дети будут жить в нормальных условиях...
Она замолчала, глядя в чашку.
— Я понимаю, — спокойно ответила Таня. — На твоём месте я, наверное, тоже надеялась бы.
— Но это неправильно, — Лена подняла взгляд. — Никто не имеет права требовать от тебя такого. Ты заработала всё сама, и это только твоё. А мы... — она вздохнула, — мы должны сами решать свои проблемы.
Таня молча смотрела на невестку, не зная, что сказать.
— Я подала на развод, — вдруг произнесла Лена.
— Что? — Таня от неожиданности чуть не пролила чай.
— Да, — кивнула Лена. — Хватит. Десять лет я терпела его безответственность, его вечные обещания, его грандиозные планы, которые никогда не сбываются. Десять лет я ждала, что он повзрослеет, станет настоящим мужчиной, опорой семьи. Не дождалась.
— И что ты будешь делать? — осторожно спросила Таня.
— Уеду к родителям в Тверь, — пожала плечами Лена. — У них дом большой, места хватит. Устроюсь на работу — я ведь по образованию бухгалтер, просто давно не практиковала. Дима нас не отпустит просто так, но я готова бороться.
— А дети?
— Дети... им будет тяжело сначала. Но лучше расти с одним нормальным родителем, чем в этой токсичной среде, где папа — вечный неудачник, а бабушка потакает всем его слабостям и учит винить в своих проблемах всех вокруг.
Таня задумчиво покрутила чашку в руках.
— Я могу тебе помочь, — наконец произнесла она. — Деньгами. На первое время.
Лена покачала головой.
— Нет, Таня. Спасибо, но нет. Я не для этого пришла. Я просто хотела, чтобы ты знала: я на твоей стороне. И я больше не позволю Диме и твоей маме манипулировать тобой через детей.
Таня почувствовала, как к горлу подкатил ком.
— Спасибо, — тихо сказала она. — Это... много для меня значит.
Они допили чай в молчании, которое, впервые за всё их знакомство, не было неловким.
— Мне пора, — Лена встала. — Дети с соседкой, не хочу их надолго оставлять.
У двери она обернулась.
— Знаешь, Таня, я всегда тебе завидовала. Твоей силе, твоей независимости. Тому, что ты никому не позволяешь собой помыкать.
— Даже матери? — с горькой усмешкой спросила Таня.
— Особенно матери, — серьёзно ответила Лена. — Ты не представляешь, какая это редкость — уметь говорить «нет» близким. Я вот только сейчас учусь.
Когда за Леной закрылась дверь, Таня вернулась на кухню и долго сидела у окна, глядя на вечернюю Москву. Телефон разрывался от звонков матери, но она не брала трубку.
Через два дня Таня всё же ответила на звонок Евгении Павловны.
— Да, мама, — сухо произнесла она.
— Татьяна! — в голосе матери звучала паника. — Ты представляешь, что натворила эта... эта твоя невестка?! Она подала на развод! Она хочет забрать детей и уехать в свою Тверь! Дима в ужасном состоянии!
— И что ты хочешь от меня? — спокойно спросила Таня.
— Как что?! — возмутилась Евгения Павловна. — Поговори с ней! Образумь её! Она же разрушает семью!
— Не буду, — отрезала Таня. — Это их дело. И я считаю, что Лена права.
На том конце провода повисла ошеломлённая тишина.
— Что ты такое говоришь? — наконец выдавила Евгения Павловна. — Ты... ты на стороне этой... против родного брата?!
— Я на стороне здравого смысла, мама, — устало ответила Таня. — И на стороне детей, которым лучше не видеть, как их отец превращается в великовозрастного иждивенца, а бабушка этому потакает.
— Да как ты смеешь! — задохнулась от возмущения Евгения Павловна. — Я всю жизнь вам посвятила! Я всё для вас делала!
— Нет, мама, — Таня говорила тихо, но твёрдо. — Ты всю жизнь делала из Димы безответственного эгоиста, а из меня — вечную спасительницу, которая должна решать проблемы брата. И я больше в этом не участвую.
— Значит, так, — в голосе матери зазвучали стальные нотки. — Либо ты помогаешь брату вернуть семью и решить его проблемы с жильём, либо... либо я тебе больше не мать.
Таня закрыла глаза. Она ждала этого ультиматума. Всю жизнь ждала.
— Мама, — произнесла она после паузы. — Я люблю тебя. Правда. Но я больше не буду жить по твоим правилам. И если твоя материнская любовь зависит от того, спасу ли я в очередной раз Диму от последствий его собственных поступков... что ж, значит, так тому и быть.
— Ты пожалеешь об этом, — процедила Евгения Павловна и отключилась.
Таня положила телефон и подошла к окну. На улице шёл дождь, но ей казалось, что воздух стал чище, а дышать — легче.
Месяц спустя Таня сидела в кафе недалеко от своего офиса. Напротив неё, потягивая капучино, устроилась Лена. Она выглядела посвежевшей, в глазах появился блеск, а на губах — лёгкая улыбка.
— Как дети? — спросила Таня.
— Адаптируются, — Лена пожала плечами. — Артём скучает по Москве, но ему нравится новая школа. Говорит, там учителя добрее. А Костик... он маленький ещё, ему главное, чтобы мама рядом была и не плакала.
— А ты уже не плачешь? — мягко спросила Таня.
— Представь себе, нет, — Лена даже удивилась собственным словам. — Уже две недели ни слезинки. Кажется, я выплакала весь запас за предыдущие десять лет.
Они помолчали.
— Ты знаешь, что Дима переехал к вашей маме? — спросила Лена.
— Догадывалась, — кивнула Таня. — Они мне не звонят, я им тоже.
— Она настраивает его против меня, — вздохнула Лена. — Говорит детям, что мама их увезла, потому что «злая и неблагодарная». Хорошо, что мы далеко, и эти разговоры случаются редко.
— Это пройдёт, — уверенно сказала Таня. — Дети не глупые. Они со временем сами всё поймут.
— Надеюсь, — Лена допила кофе. — Спасибо тебе, Таня.
— За что? — удивилась та. — Я ничего не сделала.
— Сделала, — улыбнулась Лена. — Ты показала мне, что можно жить иначе. Что можно не прогибаться, не терпеть, не жертвовать собой ради чужого удобства. Ты дала мне пример.
Таня смутилась.
— Это ты молодец, — сказала она. — Нашла в себе силы всё изменить.
— Мне пора на автобус, — Лена посмотрела на часы. — Вечером надо быть дома.
Они вышли из кафе. Моросил мелкий осенний дождик, но сквозь тучи уже пробивалось солнце.
— Ты правда не жалеешь о разводе? — спросила Таня напоследок.
Лена накинула капюшон и задумалась на мгновение.
— Жалею только, что не сделала этого раньше, — ответила она твёрдо. — Десять лет коту под хвост. Но теперь я точно знаю, чего хочу.
— И чего же?
— Спокойствия. Уважения. Возможности строить свою жизнь, а не чинить чужую, — Лена поправила сумку на плече. — Дима никогда не изменится, Таня. Твоя мать тоже. Они созданы друг для друга — вечная жертва и вечная спасительница.
Таня кивнула. Лена была права.
— Держи, — Таня протянула конверт. — Это контакты хорошего юриста в Твери. На случай, если Дима решит устроить проблемы с детьми. И мой новый номер телефона. Старый я сменила.
Лена взяла конверт и молча кивнула.
— А что с квартирой на Патриарших? — спросила она вдруг. — Купила всё-таки?
— Да, — Таня улыбнулась. — Оформила на прошлой неделе. Переезжаю в следующем месяце.
— А квартиру на Соколе?
— Продаю, — пожала плечами Таня. — Она мне больше не нужна.
Лена понимающе кивнула.
— Не для Димы?
— Нет, — твёрдо ответила Таня. — Не для Димы.
Они разошлись в разные стороны — Лена к автобусной остановке, Таня обратно к офису. Между ними не было обещаний созвониться или встретиться снова. Только молчаливое понимание того, что каждая наконец выбрала свой путь.
Таня шла по московским улицам, и впервые за долгие годы ей казалось, что она свободна. Свободна от чувства вины, от необходимости всем помогать, от постоянного желания соответствовать чужим ожиданиям.
В кармане завибрировал телефон — новый номер, который знали только самые близкие друзья и теперь Лена. На экране высветилось сообщение от риелтора: «Есть покупатель на Сокол. Предлагает хорошую цену. Когда можем встретиться для обсуждения?»
Таня улыбнулась и быстро набрала ответ: «Завтра в десять. Я готова подписать все документы».