Воздух в квартире Аксиньи и Артема был сладкий от запаха ванили, муки и детского смеха.
Шестилетняя Лиза, старшая племянница Аксиньи, с важным видом просеивала муку в большую миску, а ее младшая сестренка, трехлетняя Машенька, с упоением размазывала по столу липкое тесто, щедро присыпанное мукой.
Сама Аксинья, с забрызганным мукой фартуком, с улыбкой наблюдала за этим творческим беспорядком.
— Тетя Ася, а когда оно уже будет готово? — нетерпеливо спросила Лиза, вставая на цыпочки, чтобы заглянуть в миску.
— Скоро, рыбка, скоро. Надо дать тесту настояться, — ласково ответила женщина, гладя ее по голове.
Из гостиной доносились приглушенные звуки телевизора — там отдыхала после долгой дороги сестра Аксиньи Яна.
Она приехала с детьми на неделю, как и договаривались заранее. Для гостей уже была подготовлена гостиная: два дивана, на одном должны были улечься девочки, на втором — их мама.
Внезапно раздавшийся телефонный звонок вызвал тревогу. Артем, до этого мирно читавший книгу в кресле, вздохнул и поднес телефон к уху.
— Алло? Мам? — в его голосе послышалось удивление. Помолчав, он нахмурился. — Что? Где? На вокзале? Мам, стой, я сейчас приеду.
Мужчина положил трубку и обвел растерянным взглядом кухню, где царила неразбериха и хаос.
— Аксюша, это мама. Она… приехала. На вокзале меня ждет.
Аксинья замерла со скалкой в руках.
— Приехала? Куда? Сюда? Но… мы же не договаривались. Твоя мама? — она видела свекровь лишь однажды, на своей свадьбе, и то мельком.
Та была сдержанной и холодной. Общения между ними так и не завязалось. Артем, уже надевая куртку, лишь развел руками:
— Я сам в шоке. Поеду забирать. Видимо, на выходные приехала.
Через полчаса ключ повернулся в замке. Артем вошел первым, пропуская вперед пожилую, строгую женщину с небольшим чемоданом.
Лидия Петровна — так звали свекровь — остановилась на пороге, ее взгляд, холодный и оценивающий, медленно скользнул по прихожей, перешел на кухню, где из-за дверного проема выглядывали две любопытные детские мордашки, и уперся в Аксинью.
— Здравствуйте, Лидия Петровна, — вежливо кивнула невестка, сняв фартук. — Мы как раз печем печенье.
Лидия Петровна промолчала. Она сняла пальто и протянула его Артему, словно эстафетную палочку своего недовольства.
— Шумно здесь у вас, — произнесла наконец женщина и кислая мина на ее лице стала еще выразительнее. — И тесно.
— Мам, ну нужно же было предупредить, — тихо, но настойчиво сказал Артем, показывая рукой на гостиную, где на диване уже лежали вещи свояченицы. — Мы бы встретили, подготовились. Куда тебя положить-то теперь? Места все заняты.
Лидия Петровна медленно повернулась к сыну, и ее глаза сузились до узких щелочек.
— А я что, предупреждать должна? Я к сыну своему приехала, а не к чужому человеку! Разве теперь для этого нужно специальное разрешение?
Ее тон не допускал возражений. Она прошла в гостиную, бегло осмотрела ее и громко вздохнула.
— Ну, и где я буду спать?
— Найдем место, — пожал плечами сын.
Весь вечер прошел под аккомпанемент ее тихого, но настойчивого бурчания и недовольства.
— Какой ужасный шум, — в который раз процедила Лидия Петровна, когда Машенька со смехом покатила по полу машинку. — У них что, гиперактивность? Совсем детей воспитывать не умеют...
Аксинья стиснула зубы. Они с Яной переглянулись, но промолчали, стараясь не обострять ситуацию.
Артем нервно переключал каналы телевизора. Перед сном возник новый конфликт. Артем достал из кладовки старое, пыльное раскладное кресло.
— Мам, вот, разложу тут, в гостиной. Нормальное место.
Лидия Петровна смерила кресло презрительным взглядом и направилась в спальню сына и невестки. Она приоткрыла дверь и заглянула внутрь.
— А у вас тут хорошо. Просторно, кровать большая. Я бы тут легла.
— Это наша комната, Лидия Петровна, — мягко, но твердо ответила Аксинья. — Мы здесь спим.
Свекровь фыркнула, но отступила. Кресло было разложено с недовольным скрипом.
Ночью Аксинью разбудил скрип двери. Лидия Петровна решила попить чаю и пришла спросить разрешения у нее.
— Лидия Петровна, пейте, вам никто не запрещал, — с трудом сдерживая раздражение, прошептала Аксинья. — Берите, что хотите, только, пожалуйста, дайте нам поспать.
Через пятнадцать минут дверь снова скрипнула. Свекровь опять вернулась в спальню.
— А пирожные на кухне можно взять?
— Можно! — почти выдохнула Аксинья, зарываясь лицом в подушку. — Берите хоть пирожные, хоть что, только, умоляю…
Артем ворочался с боку на бок, но молчал. Утро не принесло облегчения. Лидия Петровна сидела за завтраком с видом человека, который провел ночь на жесткой скамье вокзала, а не на вполне удобном раскладном кресле.
Дети, выспавшиеся и полные сил, снова шумели. Маша капризничала, не желая есть кашу, Лиза громко рассказывала тете о своем сне.
Аксинья налила свекрови кофе и поставила перед ней тарелку с только что испеченными, еще теплыми блинчиками.
— Лидия Петровна, кушайте, пожалуйста.
— Мучное вредит, — скривилась женщина, отодвинув тарелку.
В какой-то момент Машенька, слезая со стула, по пути к маме случайно задела ногой ногу свекрови.
Это было легкое, невинное прикосновение. Но последовала мгновенная реакция.
Лидия Петровна резким, отрывистым движением оттолкнула ребенка от себя. Машенька, не ожидавшая такого, потеряла равновесие и присела на пол.
Она не ушиблась, но от неожиданности и испуга ее лицо сморщилось, готовое разрыдаться.
Аксинья замерла, не веря своим глазам. И тут она услышала шипящий, полный невыразимой злобы шепот свекрови, обращенный к опешившей трехлетней девочке:
— Достали уже. Приперлись сюда, кто вас только звал...
Эти слова, сказанные с такой ненавистью, прозвучали громче любого крика. В комнате стало тихо.
Даже Лиза замолчала, широко раскрыв глаза. Аксинья вскочила с места, подхватила на руки Машеньку, которая уже захныкала, и прижала к себе.
Она многозначительно посмотрела на мужа. Артем сидел бледный, со сжатыми кулаками. Он все видел и все слышал.
— Мама, — его голос дрогнул от сдерживаемых эмоций. — Собери свои вещи. Я отвезу тебя на вокзал.
Лидия Петровна опешила. Она явно не ожидала такой реакции от собственного сына.
— Что? Артем! Ты что это на меня кричишь? Из-за какого-то чужого ребенка? Они тут…
— Молчать! — впервые в жизни закричал он на мать. — Это дети моей жены, мои племянницы! Это моя семья! А то, что ты только что сделала… Немедленно собирайся!
На кухне разыгралась безобразная сцена. Лидия Петровна, пока Артем почти силой заставлял ее собирать чемодан, орала на всю квартиру:
— Я знала! Знала, что она тебя против меня настроила! Это они должны были уехать, когда я приехала! Понимаешь? Уехать! Я мать! Я главная, а не эти дети!
Артем, не отвечая матери, застегнул ее чемодан. Лицо мужчины было каменным и невозмутимым.
Яна, которая путем не поняла, что случилось, молча утешала дочерей, а Аксинья стояла у окна, глядя на то, как муж выводит из подъезда кричащую и упирающуюся женщину.
Через несколько часов, когда муж вернулся домой, от Лидии Петровны пришли сообщения.
Сначала на телефон Артему, потом, когда он не ответил, Аксинье. Ее тексты были полны оскорблений, упреков в неблагодарности, обвинений в том, что она отняла у матери сына и на первое место решила "выкатить" свою наглую родню.
Аксинья прочитала их с холодным спокойствием. Она не показала сообщения мужу, а просто взяла телефон и одним движением пальца заблокировала номер свекрови.