Людмила Райкова.
Глава 21.
Вдоль стен гарнизонной квартиры стояли запчасти от мебели, туда же быстро приткнули сумки. Продукты муж с женой распихали по холодильнику и корзинам просто со скоростью олимпийцев, призом для которых стала пара чашек кофе. Нажали на чайнике кнопку и едва щелчок оповестил о готовности, как Маня с Глебом заняли давно определенные позиции на кухонном диванчике. Первый глоток, как точка, в долгом, и трудном этапе. И сделали они его с наслаждением, в котором к кофейному вкусу добавили веру, что теперь-то, когда позади этап очередных испытаний все будет не просто хорошо, а отлично. А как иначе? Позади разлука, путешествие из Питера в Москву, они дома, они рядом и теперь ничего плохого случиться по определению не может.
Блажен кто ве́рует...
Маня посмотрела на мужа, - поседевшая борода обрамляла его лицо, угловое освещение выделяло отдельные волоски и эти антенны как будто высвечивали какую-то его параллельную сущность. В знакомом до самой маленькой складочки лице мужа, после разлуки она всегда находила что-то новое. Глеб тоже сопровождал взглядом каждое ее движение, они кофейничали, непроизвольно касаясь друг друга то пальцами, то плечами, говорили и говорили. О чем? О всяких пустяках, Маня о соседке в поезде, которая заглядывала в экран ее айфона, Глеб о том, как запаниковал вчера, когда отключили воду – жена возвращается, а воды нет. Такие сюрпризы время от времени случались в их гарнизоне, привычный народ держал на балконах по паре канистр с запасом. А он пополнить забыл. И как назло в чайнике было пусто...
Она слушала, улыбалась, и вдруг просто прыснула от смеха – за спиной мужа на стенке кухонного шкафа висел его двойник. Мини – Глеб спрятался в соломенном лапте, высунутая наружу башка бдительно следила своими глазками-бусинками за происходящим вокруг.
- Как я раньше не замечала, - Давясь от смеха произнесла жена.
Глеб рассеяно оглянулся, весь его вид выражал недоумение. Жена ткнула пальцем в домовёнка на гвозде, а потом на мужа.
- И что не так? – Глеб выхватил салфетку и принялся обижено тереть стенку шкафа. Домашняя уборка не его конек, но он потратил на это целых два дня. Жена могла бы похвалить, и просто не замечать всякие огрехи.
Маня вскочила, принесла зеркало, отняла у мужа салфетку, усадила на место и продемонстрировала изображение. Глеб тоже отметил сходство, и принялся делать селфи – он с домовёнком в анфас, в профиль, домовёнок на плече, он же на первом плане.
- Завтра пострижешь меня, а то я как дикобраз.
Маня считала, что её Глеб никакой не дикобраз, а такой милый гном-переросток, в крайнем случае лесовичёк, но спорить не стала. Задумалась как оберег подаренный кем-то еще в Латвии странным образом оказался на этой кухне. Каким образом он сюда депортировался? Ни одного родного теплого свитера или куртки нет, все лежит в латышских чемоданах, а лесовичёк вот во всей красе.
Или все же гном? Нет у гномов шапки с хвостиками и растоптанные сапоги, обязательное брюшко. Живых гномов Мане с Глебом видеть не довелось, таким общением из окружения мог похвастаться только Великий. Это он, в целях экономии командировочных решил переночевать не в мотеле, а в немецком лесу. К слову на этой сказке и прокололся – в отчете указаны расходы на мотель, платные дороги, можно было сэкономить – переночевать на бесплатной стоянке отдыха. Но Великий местами был скуп настолько, что умом не понять, особенно на фоне его феерических затрат по статьям, не связанным с собственным жизнеобеспечением. Словом, вернулся из командировки, и сразу к Мане с Глебом на хутор – реабилитироваться. Проще говоря поесть домашненького. Расправился с холодцом, кувшином компота, борщом, деловито осмотрел стол и откинулся на спинку дивана – казалось засыпает. Уже и веки пару раз сомкнулись, вдруг как подпрыгнет:
- Кто это?
И тычет пальцем в этого самого лесовичка. Объясняем, дескать оберег. Поляки в домах у входа таких держат, литовцы бабок Ёжек развешивают, а этого поляки как раз и подарили.
Великий недоверчиво слушает, а потом начинает рассказ.
Вот он в лесочке, спит себе укутанный в спальник. Ноябрь, но не холодно – там поближе к Гольфстриму климат помягче. Вдруг стук в боковое стекло, выглянул – никого. Открыл дверь мужичёк стоит, маленького росточка, помпон вязаной шапки до стекла боковой дверцы машины не достает. - У хера все в порядке? – вроде как спрашивает. Великий спросонья не врубается, сам он без малого два метра ростом, а уж объем талии в сантиметрах и посчитать трудно. Пялится на лилипута в стоптанных сапогах и думает – ну я не злобливый, а другой бы за мат так и дал подзатыльника.
- Головой киваю, а сказать ничего не могу. Моргнул, а он уже метрах в двадцати от меня. – Излагал Великий историю, не сводя глаз от соломенной фигурки. - Моргнул еще раз, и коротышка совсем растворился. Решил машину кругом обойти – в бак заправочной горловины трубка вставлена. Вроде и жилья рядом нет, а кто-то бак осушить решил. Я в панике, запускаю двигатель, смотрю на приборы – литров пять не хватает. Значит предупредить меня решил карлик, а я ему чуть подзатыльника не отвесил.
Великий с благодарностью смотрел на соломенную фигурку, а потом попросил уступить гнома ему. Маня заявила, что дареное не передаривают, да и вообще обереги, иконы можно только в дом, а из дома отдавать нельзя. Позже купили Великому похожую фигурку в Шауляе и подарили на Рождество. А этот так и остался висеть на абажуре поглядывая сверху на стол. Маня его называла лесовиком, соседка - лешим, а подружка Теодора – Гномом.
Может и гном, с ними в реальности они не сталкивались. Зато в городке гномов они побывали не раз. Возили туда на свою голову внуков, мальчишки забирались в домики гномов так они прятались друг от друга, а искали их в Тервитском лесу Маня с Глебом. Тём заныкался так что, когда стемнело сам испугался. Зажав ладошки сорванцов в руках, они еще долго плутали между крохотными замками, вдоль железной дороги с деревянным поездом, отыскивая выход к стоянке. Мальчишки притихли, спотыкались о корни в темноте, но не жаловались. А уже дома признались – лес волшебный и кто-то специально запутывал их чтобы не выпустить и превратить в гномов.
Тервитский лес действительно был сказочным местом для прогулок с детьми, этот городок гномов располагался всего в 26 километрах от их хутора. В Латвии все было и близко, и привычно. А здесь как-то странно. Вот хотя бы эта фигурка – ну не могла Маня, экономила место в багаже. Поклажа не должна превышать по весу 25 килограмм, а за каждый лишний с тебя на границе возьмут по 4 евро. Пришлось там оставить флэшки с архивом, обувь, одежду, так что прихватить с собой в Москву этого гнома она просто не могла. Еще и потому что ехала в Москву всего на пару месяцев, ну от силы на четыре. Но ведь как-то же он проник в багаж, да не один раз. Уже здесь в России они переселялись трижды, в гарнизон морозным февральским днем почти ночью. Прихватили с собой два одеяла и по свитеру. А уж тарелки, ложки и кастрюли им собирали здесь всем миром. Скорее всего лесовичка тоже кто-нибудь положил в коробку, как комплимент, который заставит их улыбнуться....
- Я вспомнил, как он у нас появился.
Маня выжидательно уставилась на мужа, — В Вильнюсе, помнишь мы сняли квартиру на месяц, едем на адрес я за рулем, ты на переднем сидении, а хозяйки квартиры сзади. Мы устали с дороги, сидим молчим... А они тараторят не умолкая, ты поворачиваешься и заявляешь, дескать не знала, что литовский язык так похож на польский.
- Вспомнила это были мама с дочерью. Они тогда расхохотались и сказали, что говорят, как раз по-польски. И еще добавили, что из всех национальностей в Вильнюсе больше половины поляков. Как же их звали... Старшую Гражина, а младшую
- Как-то на «Я»... - задумчиво произнес Глеб.
- Неужели Яджина?! – Выпалила Маня. Она подспудно искала в их прошлой жизни следы того автомобильного номера из сна.
В прихожей что-то грохнуло, Маня с Глебом ринулись на шум – с крючка сорвалась сумка, в которую Маня уже перед самым выходом засовывала всякие мелочи. Из сумки выпал сверток. Нефритовый человечек завернутый в махровое полотенце лежал сверху. Или нет? Последнее, что она сунула в мешок был перчатки. Перед отъездом она о статуэтке не вспомнила, накануне делилась с истуканом своими тревогами, а с утра начались сборы... Ну и хорошо, что не забыла. Маня уже привыкла к этому человечку. Хотя острые ушки прямо над морщинистым лбом..., ну нет у дьявола рожки, а этот ...Маня принесла статуэтку на кухню, муж держал в руках гнома и выставив оберег перед женой сказал:
- Нет, звали ее Ядвига.
- А, по-моему, он мужского пола...- пробормотала Маня, прислушиваясь к тому как растекается по ладони тепло. Потом поняла муж говорит о хозяйке квартиры, которая получив оплату вручила им пакетик с соломенной фигуркой: «Пусть с вами всегда в машине будет. Или дома рядом».
Получается ее навет, сбывается.
Машины они меняли часто, так что гном подвис над столом на целых 12 лет...
- Мы сегодня опять спать ляжем завтра...- Маня кивнула головой на циферблат. Спать они никогда не ложились раньше 2-х часов ночи. Но сегодня у Мани был трудный день, сначала встретила семейство, подписали договор, попили чайку. Позавтракали. Маня видела среди вещей две переноски, но багаж свалили в маленькой комнате, дети подключили вайфай и заныкались по углам. Наконец Маня не выдержала, спросила кто в переносках. Тогда ее и познакомили с парой дымчатых котов. А потом они час бегали и ползали по квартире обыскивая каждый уголок. Одна из кисок отправилась осваивать пространство и исчезла. Добыли пропажу из-под ванной... Дальше поезд, электричка, закупка в магазине. Когда поднималась по лестнице, подумала – чай и сразу на кровать. А теперь пятый час за разговорами на кухне, даже телевизор не включили.
Наконец Глеб достал телефон и продемонстрировал жене два отобранных фольксвагена. Маня заявила, что нравятся оба варианта, но больше понравиться тот который уже будет стоять под окнами.
- Под окнами не получится – на парковочном месте все еще на приколе Дискавери.
Они хором вздохнули и замолчали. Уже решили, что завтра с утра созвонятся с продавцами и все решат. Глебу пришло сообщение, он отвлекся на телефон и Маня юркнула в душ.
Укутанная в полотенце она заметила силуэт Глеба на фоне окна в гостиной, муж стоял неподвижно и как-то напряженно.
- Ты что без света? – Муж вздрогнул, приобнял мокрую Маню за плечи и кивнул в пейзаж за окном.
- Видишь?
Она видела, как крупные хлопья снега опускаются вниз, образуя вокруг каждого фонаря живой купол. Как постепенно скрывались под покровом припаркованные машины, а еще силуэт одинокого мужчины, он неподвижно стоял в стороне от света и чем-то напоминал Мане увеличенную версию нефритовой статуэтки. Она сейчас на кухне так же излучала печаль на фоне белоснежных зефирок. Не отметив ничего загадочного Маня решила, что муж, как обычно, погрузился в детские воспоминания и прошептала:
- Красиво...
Сказала искренне – если не знать или не думать, что под пушистым ковром неровная скользкая и опасная дорога, а если оценивать только сам пейзаж, то он действительно завораживал.
- Нет я о мужчине, кажется он за мной следит. Как приснился ночью, так все время и крутится рядом.
- Следит с самого сна, говоришь? Наверное, ждет, когда ты наконец снова уляжешься... - Маня не скрывала иронию. А Глеб, испустив тяжёлый вздох рассказал жене о снежных гранатах, погоне и десантировании с третьего этажа в сугроб.
- Все до мелких деталей. Ведь так и было на самом деле, прямо не сон, а путешествие во времени. Все бы ничего, если бы ни этот призрак.
Муж кивнул в сторону улицы, Маня молча смотрела в окно – их идея поселиться в гарнизоне сама по себе была отличной, но психика мужа ранена смертью родителей в один день и час, как раз здесь, где Глеб вырос, преподносила сюрприз за сюрпризом. А что, если время многослойно. Ну этот двадцать третий год с его войной и сломанной машиной один слой, а тот 76-й с душистыми пирогами в квартире соседнего 12-го дома, где мальчишка Глеб жил с родителями и маленьким братом - другой слой, привязанный к его памяти. Не миражный, а самый настоящий. Хорошо если эти слои можно перелистывать как страницы древнего фолианта, а если пробужденные памятью, на ветру эмоций они летят как сорванные неуправляемые обрывки, роняя в настоящем вещи и персоны прошлого. Прямо под ноги того, кто способен бывать попеременно в двух пластах... Глупости, конечно. Сон-это сон, прожитое время ушло, грань между прошлым и будущим один миг.
Все остальное фантазии, об этом она собиралась напомнить мужу, причем завтра, как только проснется. А то неровен час сорвется в пропасть между двумя слоями времени. И уже открыла рот, не отводя глаз от черного силуэта на тропинке, как статуя ожила и направилась навстречу подползающей к дому машине. Глеб тоже смотрел на сцену – муж встречает жену с работы. Да ночью, но работы разными бывают....
Избавившись от призрака муж с женой решили посмотреть-таки новости. Новостей по телевизору в три часа ночи не нашлось, за то на платформах в Телеграмме хоть отбавляй. Глеб выбирал сообщения по картинкам, на четвертом сюжете про вертолеты Маня всматривалась в квадратики полей внизу, белую дорожку и над ними и облачко то ли пыли то ли дыма внизу, муж сидел перед экраном как кот Базилио перед норкой крота – замерев и не отводя взгляда, а потом подпрыгнул и крикнул:
- Попал!
- Куда?
- Да в блиндаж попал.
- Где блиндаж?
- Теперь уже нету. Пишут, что это сегодня третий на Бахмутском направлении.
Новости Маня привыкла или смотреть, или читать или слушать. А тут получалось ни то, ни другое, в разных каналах сообщались фрагменты военных событий. Но единой картины все не складывалось. Она прошерстила всю подписку – танки Зеленскому решили все-таки дать. Особое слово в этом сюжете комментаторы отвели Анне Лене Бербок, министерша, призывая к поставкам боевой техники заявила несговорчивым партнерам: «Мы воюем с Россией, а не между собой!». Мимо такого посыла в России не прошел ни один аналитик, блогер или журналист. Информационное пространство несколько часов искрило – Германия объявила России войну! Военные эксперты сообщали о плюсах и минусах натовских танков, утверждали, что если правильно в них стрелять, то сгорят за милую душу.
Манина душа попала в ловушку сомнений, скоро будет год как началась СВО. И все это время в прессе говорили о безусловной победе. О героизме солдат, мудрости генералов и единстве народа. Ежедневные сводки бодро сообщали о числе подбитых бронемашин и потерях в живой силе противника. И только спустя время она узнавала, что и русские солдаты получают ранения, гибнут и попадают в плен. Войн без потерь не бывает. По рассказам старших в семье Маня знала, война - это воздушная тревога, пустые полки в магазинах, холод и надежда. Практически все ее дяди и тети оказались буквально через три месяца после начала войны в блокадном Ленинграде, старшие сбрасывали с крыш зажигательные бомбы, младшие голодали и мерзли. В квартирах заклеивали крест-накрест стекла – чтобы защититься от взрывной волны. Все ждали сначала прорыва блокады, а затем победы над Германий. Она читала пожелтевшие листки писем с фронта от двоюродного деда. Он обещал бабушке взять Берлин и сразу вернуться, чтобы обнять ее. Победу воспринимали как падение Берлина, а ее приближение отсчитывали по освобожденным городам. Нынешняя война совсем не такая – в магазинах полно продуктов, по телевизору радостно поют «Все вместе», новости с фронта дробятся по разным каналам и размываются под словесами невнятных экспертных оценок. Сначала ждали освобождения Мариуполя, потом волновались за судьбу Запорожской АЭС, теперь выяснилось, что на оставшиеся атомных станциях украинские военные складывают боеприпасы. А народ дождавшись освобождения Соледара теперь мечтает об освобождении Артемовска. Но за этими самими по себе трудными этапами войны даже теоретически не просматривалась цель. Недавно на ток шоу ведущий и эксперт заспорили – стоит ли детям чиновников с учетом войны наконец вернуться из Лондонов и Мадридов на родину. Уж если страна воюет со всем НАТО, то детишки из золотой корзинки больших чиновников просто идеальные заложники. На Манин взгляд и спорить не о чем – если дети главных лиц страны на Западе, то на Украине не война, а что-то другое...
Что?
Может молодым и крепким мужикам просто предложили высокооплачиваемую работу. Эдакий конвейер событий, в котором никто не знает каким получиться результат. Вон Стелла сообщила, что на ее счет за Мишкину службу прислали 240 тысяч рублей. И сам проявился – спросил, как дети, уточнил поступили ли деньги. Сообщил что жив-здоров. И Мане на письмо ответил. Тоже «Жив-Здоров» и к нему короткий рассказ. О Вагнеровце, который долго изнывал от строгой дисциплины и сухого закона. Ну 15 лет назначенных судьей в зоне, он без алкоголя мог бы выдержать. А тут записался в добровольцы – вроде как на воле, да еще такой героической. В общем взяли они днем блок-пост. Одного «немца» положили на месте троих в штаб отправили. Сами без царапины – душа праздника просит. На немецком блок-посту видать законы помягче – нашлась и фляжка со спиртом. Вечером выпили с корешем по чуточке, друг уснул, а Герой отправился на поиски приключений, если горячительного не найдется, то подраться можно с кем-нибудь, а может повезет и встретит он милую девушку. И полюбит она его такого сильно, смелого и правильного пацана. С девушкой не повезло, магазинов в темноте тоже не попалось. Долго бродил бедолага по темноте пока не учуял запах дыма. Оказалось, блиндаж, сморенные самогоном четверо спят вокруг буржуйки. Будить вражеский контингент вчерашний зэк не стал. А просто взять бутыль ему показалось западло. Достал из кармана заточку и по протыкал уши разморенным теплом и алкоголем воякам. Собрал оружие в уголок, бережно вытащил в ночь бутыль. И вдруг слышит голос: «Пить дай, сука!», оказалось рядом в яме еще четверо. Все связаны.
- Вы что терпилы? – шепчет экс-зэк.
- Пленные мы. Пить дай!
Развязал первому руки, приговаривая – и попить найдем и выпить есть. Хорошо, что вы здесь мне одному арсенал не донести. Под утро слегка протрезвев вернулся герой на позиции да не один, а с освобожденными корешами. Командир долго чесал в затылке, надо бы за пьянку наказать, да как –то рука не поднимается. Решил все-таки правильно будет представить мужика к награде.
По Мишкиной версии в этом рассказе, зек с мужиками еще долго плутал в темноте, встретил там козу, которую тоже взял с собой. Коза заблеяла, и на ее зов вышла девушка неописуемой красоты. Она попросила мужчин наколоть дров, и накормила их картошкой посыпанной зеленым укропом.
Мишка не первый раз присылал Мане свои вирши. Рассказы были короткими и с кучей грамматических ошибок. Маня их правила дописывала и возвращала автору со словами похвалы. Но те истории ей казались достоверными, а эта чистой фантазией. «Голодает, наверное» - решила она. Потом исправила ошибки, выстроила текст и написала Миша́не привычное «Молодец!».
А через день встретила похожую историю в Телеграмме, только без козы. Выходит, рассказ про зэка правда? А может и 5 проданных новых КАМАзов, которые командир списал как сгоревшие от прямого попадания Хаймерса, тоже правда. Говорят, идет следствие командир перепутал бизнес и войну, значит должен отвечать. А там наверху ничего не спутали? Надо будет над этим подумать.
Маня продолжала водить пальцем по экрану, Глеб тоже молча сканировал новости.
- Мне в четверг в военкомат. – Неожиданно сказал он. Маня вздрогнула. До четверга оставался день.