Иван Львович смотрел на высокую новостройку цвета слоновой кости и ощущал себя благодетелем.
В его кармане лежали ключи от новой, пахнущей бетоном и свежей штукатуркой трехкомнатной квартиры на двенадцатом этаже.
Это был его королевский подарок единственной дочери Алле на свадьбу. Не просто жест, а инвестиция.
Вложение в ее будущее, в ее стабильность и, конечно, в свой собственный статус отца, который как смог, обеспечил дочь.
Свадьба была шумной и роскошной. Когда настал момент подарков, Иван Львович, с присущей ему театральностью, произнес тост.
— Аллочка, дорогая моя дочка, свет моих очей, — голос его зазвенел, как хрустальный бокал. — И ты, Валерий, теперь мой сынок. Жизнь — штука сложная и чтобы вы стояли на твердом фундаменте, я дарю вам этот ключ от вашей собственной квартиры!
Он протянул Алле новенькие ключики. Та расплакалась от счастья и обняла отца.
Гости ахнули, зааплодировали. Валерий, смущенно улыбаясь, крепко пожал руку тестю.
— Иван Львович, мы не знаем, как и благодарить... Это слишком щедро... Даже как-то неудобно...
— Главная благодарность — это ваше счастье, — многозначительно произнес Иван Львович, и в его глазах мелькнула искорка, которую никто, кроме него самого, не истолковал бы правильно.
Молодые вселились в квартиру на следующий же день. Первые месяцы молодых супругов пролетели в счастливой суете обустройства.
Но однажды вечером раздался звонок Ивана Львовича. Алла с радостью ответила отцу.
— Алла, дорогая, как поживаете в своем гнездышке?
— Пап, прекрасно! Спасибо тебе огромное еще раз!
— Рад, рад... Знаешь, у меня к вам небольшое дело. Квартира ведь, по сути, моя. Пока я не переоформил ее на вас официально. Так вот, чтобы не было вопросов у налоговой, давайте будем делать все по-честному. Вы будете платить мне символическую арендную плату. Совсем немного, просто для вида...
Алла замялась. Она посмотрела на Валеру, который сидел напротив и уже по ее лицу понял, что разговор не из приятных.
— Папа, а сколько... символическая плата?
— Ну, пятнадцать тысяч в месяц. Смешные деньги для такой хаты, — легко сказал Иван Львович.
Для молодой семьи, только вставшей на ноги, это были отнюдь не смешные деньги, но они спорить не стали. Валерий уговорил Аллу:
— Он твой отец. Наверное, и правда, какие-то юридические нюансы. Будем платить, потому как трешку снимать стоит вообще больше сорока тысяч рублей, а тут - всего пятнадцать.
Прошел год
Квартира преображалась. Алла и Валерий не просто жили в ней — они в нее вкладывались.
Вместо базовой отделки появились дорогие виниловые обои с текстурой шелка, на потолке в гостиной смонтировали сложную подсветку, в спальне — уютную люстру с хрустальными подвесками.
Валерий, работавший инженером, собственными руками перебрал всю электрику.
Они купили хорошую, добротную мебель: просторный диван, большой обеденный стол, вместительную кухню.
В ванной положили новую плитку, сменили сантехнику. Они выложились полностью, тратя все свободные деньги на то, чтобы квартира стала идеальной.
И все эти два года исправно, первого числа, переводили Ивану Львовичу его "символические" пятнадцать тысяч рублей.
Однажды Иван Львович позвонил и сказал, что хочет приехать в гости, посмотреть, как они живут.
Алла обрадовалась. Отец вошел в квартиру и замер на пороге. Его глаза медленно скользнули по стенам, по полу, по потолку.
Во взгляде Ивана Львовича не было восхищения. Был лишь холодный, расчетливый интерес оценщика.
— Ничего себе... — протянул мужчина. — Вы тут, я смотрю, не хило развернулись...
— Мы старались, пап, — сияя, сказала Алла, принимая его пальто. — Иди, посмотри спальню, а ванную мы совсем недавно...
— Да, да, я вижу, — перебил Иван Львович, проходя в гостиную. Он потрогал обои, постучал костяшками пальцев по стене. — Качество, конечно... так себе, но сойдет...
Валерий нахмурился, но промолчал. За чаем Иван Львович был неестественно молчалив. Уходя домой, бросил:
— Квартира получилась ничего. Вы молодцы.
Через три дня раздался звонок от него. Голос был жестким, начальственным, без всяких предисловий.
— Алла, вопрос решен. Мне срочно понадобилась квартира. Вы к концу месяца должны освободить ее.
В трубке повисло ошеломленное молчание. Алла на пару секунд потеряла дар речи.
— Пап... Ты что? Это шутка?
— Какие шутки? Я дал вам время пожить, а теперь мне нужно самому. Рынок недвижимости подскочил, я ее или продам или сам въеду. Вы можете и на съемной пожить. Молодые, справитесь.
— Папа, ты же нам ее подарил. Мы в нее вложились, два года ремонт делали! Мы тебе платили! — голос Аллы задрожал от неверия.
— Ремонт — это ваши проблемы. Не я же вас просил шелк на стены клеить. А платили вы за аренду. Так что все по-честному. К концу месяца съезжайте, — снова проговорил отец и положил трубку.
Алла присела на диван, на тот самый, который они с Валерием выбирали целый месяц, и посмотрела на стену.
Она все поняла. Отец не дарил им квартиру. Он предоставил им ее в долгосрочную аренду, пока сам ждал, что рынок вырастет, а они за свои же деньги сделают ему евроремонт.
Валерий попытался успокоить жену, говорил о юристах, о том, что нужно бороться.
Алла молча слушала его, но не слышала. А потом подняла на мужа глаза — сухие, горящие.
— Юристы ничего не докажут. Он все продумал. Дарственная не оформлена. Платежки у нас есть, но они как раз доказывают, что мы платили ему за аренду. Он все провернул идеально.
— Но что мы можем сделать?
— Мы можем вернуть ему его квартиру. Именно в том виде, в каком он ее нам "подарил", голую, без нашего ремонта и без нашей мебели, — она встала.
В ее движениях была стальная решимость. На следующий день Валерий взял отпуск за свой счет.
Они не стали ничего вывозить, продавать или отдавать. Супруги решили все уничтожить.
Алла взяла в руки шпатель и подцепила край дорогих обоев в гостиной. Со звуком рвущейся кожи они полетели на пол клочьями.
Она не останавливалась, срывая все до бетонных плит. Валерий взял перфоратор и пошел по розеткам и выключателям.
Аккуратно проложенные им же самим кабеля были вырваны из стен и свисали клубками оголенных проводов.
Они сняли с петель двери, выломали пороги. В ванной Алла била молотком по новой плитке, отправляя ее в мусорные мешки осколками.
Они демонтировали кухонный гарнитур и люстры. За день супруги превратили квартиру в бетонную коробку с грудой строительного мусора и торчащей проводкой.
В последний день они заказали грузчиков, которые вывезли всю уцелевшую мебель — не потому, что им было жаль, а потому, что они не хотели оставлять Ивану Львовичу ни одной своей вещи.
Квартира опустела и выглядела так, будто в ней не жили, а шла война. Алла отослала отцу сообщение: "Квартира свободна. Ключ под ковриком. Можешь заселяться".
Иван Львович приехал через час. Он вставил ключ в замок, толкнул дверь и застыл.
Его глазам предстал апокалипсис. Голые, исцарапанные стены, испещренные дырами и болтающимися проводами, груды битого кирпича и гипсокартона на полу.
В ванной — голый бетон и ошметки засохшего клея. В воздухе стояла едкая пыль и запах разрухи.
Иван Львович не поверил своим глазам. Мужчина прошел по комнатам и схватился за голову.
В этот момент в его кармане зазвонил телефон. Он машинально поднес его к уху.
— Алло? — его голос был хриплым.
— Ну как тебе, папа? — голос дочери зазвучал спокойно. — Нравится тебе твой подарок? Мы его тебе вернули в первоначальном виде, как и договаривались. Ты же нам подарил голые стены, верно? Мы их и вернули. А все, что было сверху — это было наше... Наше время, наши деньги... Мы это забрали с собой. Надеюсь, ты удачно продашь квартиру или с комфортом сам поселишься в ней, как отец, который подарил дочери на свадьбу квартиру.
Иван Львович попытался что-то сказать, найти гневные слова, обвинить дочь, но в трубке раздались короткие гудки.
После этого разговора Алла заблокировала отца везде, где только могла. Она больше не хотела иметь с ним ничего общего.
Родственники, узнав о том, что Иван Львович забрал подаренную на свадьбу квартиру назад, тоже перестали с ним общаться.