— Ты хоть понимаешь, что они специально приехали? — Виктор стоял у окна, наблюдая, как к подъезду подруливает отцовская «Лада». — Год не виделись.
Марина с грохотом захлопнула дверцу шкафа.
— И что теперь? Вся семья должна тут толпиться? У меня завтра презентация. Я к ней месяц готовилась. И вообще, мог бы предупредить заранее, а не за час до их приезда!
— Я сам узнал полчаса назад, — Виктор попытался обнять жену, но та отстранилась. — Да ладно тебе, всего на пару дней. Отец давно хотел показать матери Москву.
Прежде чем вы погрузитесь в эту историю, хочу сказать: с сентября все мои истории будут выходить в Телеграме и ВК, подписывайтесь, чтобы не потеряться:
Телеграм-канал: https://t.me/+A25oiSNlp_oxMGFi
Группа ВК: https://vk.com/quietstories
Марина фыркнула и отошла к зеркалу. В отражении — бледная женщина с поджатыми губами и острым, как лезвие, взглядом.
— Я эту квартиру купила на свои деньги, и твоя родня тут проходной двор устраивать не будет, ясно? — закипела она. — Мы это обсуждали перед свадьбой. Никаких родственников без предварительной договорённости.
— Марин, ну не выгонять же их теперь, — в голосе Виктора звучала усталость человека, привыкшего к подобным сценам. — Они уже внизу.
— Вот и веди их в гостиницу. Или к своему другу Пашке, у него же трёшка пустует.
— Это мои родители! — Виктор повысил голос. — Ты понимаешь? Ро-ди-те-ли! Люди, которые меня вырастили, выучили...
— А я тебе кто? — перебила Марина. — Соседка по комнате в общежитии? Мы семья, а ты даже не посчитал нужным обсудить это со мной.
В дверь позвонили.
— Отлично, — процедила Марина. — Открывай. Только не думай, что я буду изображать радушную хозяйку.
Людмила Петровна, грузная женщина в цветастом платье и с уложенными в тугую причёску седыми волосами, перешагнула порог, оглядывая прихожую оценивающим взглядом.
— Ох, какая у вас тут... современная обстановка, — произнесла она, делая особый акцент на слове «современная», словно это было что-то неприличное. — А мы вот решили сюрприз сделать. Виктор так редко к нам выбирается, вот мы и подумали...
— Мама, проходи, — Виктор помог ей снять пальто. — Вы с дороги, наверное, устали?
Николай Иванович, щуплый мужчина с военной выправкой, крепко пожал руку сыну и кивнул Марине.
— Здравствуй, невестка. Не стой как статуя, обними свекровь.
Марина натянуто улыбнулась и позволила себя обнять. От Людмилы Петровны пахло дешёвыми духами и нафталином.
— Мы вам тут гостинцев привезли, — засуетилась свекровь, доставая из необъятной сумки свёртки. — Огурчики солёные, грибочки, компот вишнёвый — всё своё, с огорода.
— Спасибо, но мы с Виктором почти не едим консервацию, — холодно ответила Марина.
— Да ты что? — Людмила Петровна всплеснула руками. — А как же витамины? Нынче в магазинах одна химия.
— Мы предпочитаем свежие продукты, — отрезала Марина. — Виктор, покажи родителям комнату. Я пойду работать.
Вечер прошёл в напряжённой атмосфере. Марина заперлась в кабинете, а Виктор развлекал родителей разговорами о работе и планами на отпуск.
Ближе к ночи Марина вышла на кухню за чаем и застала там Людмилу Петровну, перебиравшую содержимое шкафчиков.
— Что вы делаете? — резко спросила она.
— Ой, Мариночка, я просто хотела порядок навести. У вас тут всё как-то... непрактично разложено, — Людмила Петровна смущённо улыбнулась. — Вот кастрюли, например, лучше держать ближе к плите.
— У меня своя система, — Марина скрестила руки на груди. — И я предпочитаю, чтобы в ней никто не копался.
— Да что ты так сердишься? Я же помочь хотела, — обиделась свекровь. — Видно, что у тебя на хозяйство времени не хватает. Виктор говорил, ты всё на работе пропадаешь.
Марина почувствовала, как внутри закипает ярость.
— А вы не думали, что, может быть, я сама решаю, как распоряжаться своим временем? Что это мой выбор — работать, а не банки закатывать?
Людмила Петровна поджала губы.
— В наше время жена должна была создавать уют. А нынче все карьеристки, — она театрально вздохнула. — Бедный мой Витенька, совсем исхудал. Дома, небось, и горячего-то не ест.
— Витенька ваш прекрасно питается. И у него, знаете ли, есть руки, чтобы самому себе разогреть еду, — Марина налила чай и направилась к выходу. — Доброй ночи.
Утром Марина проснулась раньше всех и застала в гостиной беспорядок: разбросанные вещи, недопитые чашки, крошки на диване. Родители Виктора явно чувствовали себя как дома.
На кухне её ждал сюрприз: Людмила Петровна в фартуке, напевая, перебирала что-то в холодильнике.
— Доброе утро, Мариночка! — пропела она. — А я тут решила оладушки всем на завтрак сделать. Они у меня фирменные, Витя с детства любит.
Марина смотрела, как чужие руки хозяйничают в её кухне, и чувствовала, как накатывает волна раздражения.
— Людмила Петровна, я ценю вашу... инициативу, но я бы предпочла, чтобы вы спросили разрешения, прежде чем распоряжаться в моём доме.
— Что значит «в твоём»? — свекровь нахмурилась. — Вы с Витей — семья, значит, общий дом. Да и какое разрешение нужно, чтобы накормить родного сына?
— Дело не в оладьях...
— А в чём? — перебила Людмила Петровна. — В том, что ты не хочешь принимать нашу семью? Может, потому Витя и домой ездить перестал, что ты его настраиваешь?
— Никто никого не настраивает, — процедила Марина. — Просто у нас своя жизнь. И мне не нравится, когда в неё бесцеремонно вторгаются.
— Вторгаются? — Людмила Петровна всплеснула руками, измазанными в тесте. — Мы родители, а не чужие люди!
— Для меня — чужие, — отрезала Марина.
В кухню вошёл Виктор, заспанный, с встрёпанными волосами.
— О, мам, ты уже готовишь? — он потянулся и зевнул. — А я думал, это кофеварка так громко работает.
— Это не кофеварка, это ваши с матерью голоса на всю квартиру, — буркнул появившийся следом Николай Иванович. — Чего с утра не поделили?
Людмила Петровна тяжело вздохнула:
— Да вот, оладушки детям сделать хотела, а Марина недовольна.
— Я не оладушками недовольна, а тем, что вы не спросили разрешения рыться в моём холодильнике! — Марина посмотрела на мужа. — Витя, скажи хоть что-нибудь!
— А что говорить? — пожал плечами Виктор. — Мама готовит завтрак, что тут такого?
— Вот-вот, — подхватила Людмила Петровна. — Нормальная невестка была бы рада, что свекровь её от забот освобождает.
— Да не нужно меня освобождать! — взорвалась Марина. — Я сама решаю, что и когда делать в собственном доме!
— Марин, ну ты чего? — Виктор попытался обнять жену. — Это же мама...
— Вот именно, что твоя мама, а не моя, — Марина оттолкнула его. — И я не обязана терпеть, как она командует в моей квартире!
— В вашей квартире, — поправил Николай Иванович. — Сын наш тоже здесь живёт, если ты не забыла.
Марина окинула всех испепеляющим взглядом.
— Эту квартиру купила я. На свои деньги. До свадьбы. И да, Витя здесь живёт, но это не значит, что его родня может заявиться без приглашения и устраивать тут проходной двор!
В кухне повисла тяжёлая тишина. Людмила Петровна побледнела, а Николай Иванович нахмурился.
— Вот как ты о нас думаешь, — медленно произнёс он. — Проходной двор, значит.
— Папа, она не это имела в виду, — попытался сгладить ситуацию Виктор.
— Именно это, — отрезала Марина. — Я устала притворяться. Устала терпеть эти бесконечные комментарии о том, какая я плохая жена, как неправильно веду хозяйство, как мало времени уделяю мужу. Вы хоть понимаете, что у нас своя жизнь?
— Витя, — Людмила Петровна повернулась к сыну, — ты правда позволишь ей так с нами разговаривать?
Виктор переводил взгляд с родителей на жену, явно не зная, чью сторону принять.
— Мам, Марина просто переволновалась из-за презентации, — наконец выдавил он. — Давайте все успокоимся и позавтракаем.
— Нет уж, — Марина схватила сумку. — Завтракайте без меня. Мне на работу пора.
И, хлопнув дверью, она выскочила из квартиры.
День в офисе прошёл как в тумане. Марина механически проводила презентацию, отвечала на вопросы, обсуждала детали с клиентами. Но мысли её были далеко — в той кухне, где сейчас, вероятно, Людмила Петровна продолжала хозяйничать, а Виктор потакал ей во всём.
Вечером Марина нарочно задержалась допоздна, надеясь, что к её возвращению все уже будут спать. Но в квартире горел свет. Стоило ей открыть дверь, как навстречу вышел Виктор с каменным лицом.
— Родители уехали, — сухо сообщил он.
— Как? — опешила Марина. — Они же собирались на три дня.
— После твоего утреннего выступления они решили, что им здесь не рады, — Виктор прошёл в гостиную и тяжело опустился в кресло. — Папа забронировал номер в гостинице. Они поживут там, а потом вернутся домой.
Марина почувствовала одновременно облегчение и укол вины.
— Вить, я не хотела, чтобы так получилось...
— Правда? — он посмотрел на неё с холодной яростью. — По-моему, именно этого ты и добивалась. Выставить моих родителей.
— Я не выставляла! — возразила Марина. — Я просто хотела, чтобы они уважали мои границы. Чтобы не лезли в мою жизнь, не критиковали, не...
— Они просто старались помочь, — перебил Виктор. — По-своему, да. Может, неуклюже. Но с добрыми намерениями.
— Добрыми? — фыркнула Марина. — Твоя мать с первого дня нашего знакомства даёт мне понять, что я недостаточно хороша для тебя. Что я плохая хозяйка, что карьера для меня важнее семьи...
— А разве нет? — горько усмехнулся Виктор. — Когда ты в последний раз готовила ужин? Когда мы проводили вечер вместе, а не с твоим ноутбуком?
Марина замерла.
— Так вот в чём дело? Ты согласен с ней? Считаешь, что я должна бросить работу и превратиться в домохозяйку?
— Я не это имел в виду, — Виктор устало потёр лицо. — Просто... может, она в чём-то права? Может, мы действительно отдаляемся?
— Прекрасно! — всплеснула руками Марина. — Теперь ты на её стороне. Знаешь что? Иди к своим родителям. Раз уж они такие правильные и заботливые.
— Марин, перестань...
— Нет, это ты перестань! — она сорвалась на крик. — Я работаю как проклятая, чтобы у нас была эта квартира, эта жизнь! А ты вместо поддержки обвиняешь меня в том, что я мало времени уделяю готовке!
Виктор поднялся и медленно произнёс:
— Дело не в готовке. Дело в уважении. К моей семье. Ко мне, в конце концов.
— А ко мне? — Марина чувствовала, как слёзы подступают к горлу. — Кто-нибудь из вас уважает меня? Мою работу? Мои желания?
— Знаешь, — Виктор направился к двери, — я, пожалуй, переночую у родителей. Нам обоим надо остыть.
Когда за ним закрылась дверь, Марина рухнула на диван и разрыдалась.
Три дня Виктор не появлялся дома. Не звонил, не писал сообщений. Марина металась между гневом и отчаянием. С одной стороны, она считала себя правой — это её дом, её правила. С другой — ей не хотелось терять мужа из-за каких-то оладий.
На четвёртый день в дверь позвонили. На пороге стоял Виктор с небольшой спортивной сумкой.
— Можно войти? — спросил он.
Марина молча отступила, пропуская его. Виктор прошёл в гостиную, но садиться не стал. Они смотрели друг на друга, как чужие люди.
— Я много думал эти дни, — наконец произнёс он. — О нас. О том, что происходит.
— И к каким выводам пришёл? — Марина скрестила руки на груди.
— К неутешительным, — Виктор вздохнул. — Мы с тобой хотим разных вещей, Марин. Живём разными ценностями.
— Из-за твоей матери...
— Нет, — он поднял руку, останавливая её. — Не из-за матери. Из-за нас самих. Для меня семья — это не только ты и я. Это и мои родители, и возможные дети, и общий дом, где всем есть место. А для тебя...
— Для меня семья — это прежде всего доверие и уважение, — закончила Марина. — Чего я не вижу ни с твоей стороны, ни со стороны твоих родителей.
Виктор покачал головой.
— Вот видишь? Мы даже сейчас не можем прийти к согласию. Каждый слышит только себя.
— И что ты предлагаешь? — Марина почувствовала, как к горлу подкатывает ком.
— Думаю, нам стоит пожить отдельно. Разобраться в себе, понять, чего мы хотим на самом деле.
Марина не верила своим ушам.
— Ты... уходишь?
— Временно, — Виктор отвёл взгляд. — Я поживу у родителей, пока они в Москве, а потом сниму что-нибудь.
— Из-за какой-то глупой ссоры? — она не могла поверить, что всё рушится так быстро.
— Не из-за ссоры, Марин. Из-за разных взглядов на жизнь. На семью. На отношения.
Он прошёл в спальню и начал собирать вещи. Марина следовала за ним, не зная, что сказать, чтобы остановить этот кошмар.
— Подожди, давай поговорим, — она схватила его за руку. — Я могу извиниться перед твоими родителями. Могу...
— Дело не в извинениях, — мягко ответил Виктор. — А в том, что ты правда так думаешь. И, может быть, ты права со своей точки зрения. Но я так жить не могу. Постоянно выбирать между женой и родителями. Всё время чувствовать себя виноватым.
Он закрыл чемодан и повернулся к ней.
— Я оставлю ключи. Это ведь твоя квартира.
В этих словах звучала такая горечь, что Марина вздрогнула.
— Вить, не надо так...
— А как надо? — он грустно улыбнулся. — Ты сама всё расставила по местам. Твоя квартира, твои правила. Я это понял и принял.
Он наклонился и поцеловал её в щёку.
— Позвони, когда будешь готова поговорить спокойно.
И ушёл, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Марина опустилась на кровать, глядя на пустое место в шкафу, где ещё недавно висели рубашки Виктора. В просторной квартире вдруг стало невыносимо тихо.
Неделя прошла как в тумане. Марина работала с остервенением, задерживалась в офисе допоздна, лишь бы не возвращаться в пустую квартиру. Коллеги заметили перемены, но вопросов не задавали. Только Лена, её ближайшая подруга, рискнула спросить, всё ли в порядке.
— Нет, — честно ответила Марина. — Но будет.
Однажды вечером она всё-таки решилась позвонить Виктору. Телефон был выключен. Она отправила сообщение: «Можем поговорить?» Ответа не последовало.
Через две недели в дверь позвонили. На пороге стоял Николай Иванович.
— Можно? — спросил он, и, не дожидаясь ответа, прошёл в квартиру.
— Витя не здесь, — сразу сказала Марина.
— Знаю, — кивнул свёкор. — Я к тебе пришёл.
Они сели в гостиной. Николай Иванович выглядел уставшим и осунувшимся.
— Как он? — тихо спросила Марина.
— Паршиво, — честно ответил Николай Иванович. — Не спит, работает круглыми сутками. Как и ты, судя по виду.
Марина провела рукой по волосам. Она не смотрелась в зеркало уже несколько дней.
— Зачем вы пришли?
— Хотел понять, — Николай Иванович внимательно посмотрел на неё. — Что с вами происходит. Почему всё развалилось.
— Вы же знаете почему, — Марина отвела взгляд. — Из-за того утра. Из-за оладий.
— Брось, — махнул рукой свёкор. — Не из-за оладий. И даже не из-за квартиры. А из-за гордыни. С обеих сторон.
Марина удивлённо посмотрела на него.
— Я знаю свою жену, — продолжил Николай Иванович. — Она сует нос не в свои дела. Всегда так было. И тебя это задело — имеешь право. Но и Витьку пойми. Он между двух огней оказался. Между матерью, которая души в нём не чает, и женой, которая на первое место ставит независимость.
— Я не ставлю...
— Ставишь, — перебил свёкор. — И я тебя не осуждаю. Молодая, красивая, успешная. Сама всего добилась. Ясное дело, не хочешь, чтобы кто-то лез в твою жизнь. Только семья — это не про независимость. Это про компромиссы. Я свою Людмилу тридцать лет терплю, и ничего, жив ещё.
Он усмехнулся, но в глазах была грусть.
— Сына потерять из-за такой ерунды не боишься?
— Я не хочу его терять, — тихо ответила Марина. — Но и себя терять тоже не хочу.
— А кто говорит о потере себя? — Николай Иванович покачал головой. — Уступить в мелочах — не значит предать себя. Позволить старой женщине почувствовать себя нужной — не значит стать рабыней.
Марина молчала, обдумывая его слова.
— Знаешь, что я понял за годы брака? — продолжил свёкор. — Что главное — не кто прав, а что будет дальше. Можно быть правым и остаться одному. А можно уступить и сохранить семью.
— Вы предлагаете мне извиниться?
— Я ничего не предлагаю, — Николай Иванович поднялся. — Просто пришёл сказать, что мы уезжаем послезавтра. И Витька с нами.
— Как... с вами? — Марина почувствовала, как земля уходит из-под ног.
— Он решил вернуться в Саратов. Говорит, нашёл там работу. Неплохую даже.
Николай Иванович направился к выходу.
— Если хочешь что-то изменить — у тебя два дня.
Всю ночь Марина не могла уснуть. Слова свёкра эхом отдавались в голове. Виктор уезжает. Насовсем. Из-за глупой ссоры, из-за её гордости, из-за неспособности пойти на компромисс.
Она вспомнила, как они познакомились — в университетской библиотеке, где Виктор помог ей достать книгу с верхней полки. Как он терпеливо ждал её после работы, когда она задерживалась на совещаниях. Как поддерживал её стремление к карьере, хотя сам мечтал о большой семье.
Утром она набрала номер Виктора. Он не ответил. Тогда она решилась и поехала к гостинице, где остановились его родители.
В холле её встретила Людмила Петровна.
— Виктора нет, — сухо сообщила она. — Он на встрече.
— А когда вернётся?
— Не знаю, — свекровь поджала губы. — Но я передам, что ты приходила.
Марина понимала, что это попытка отделаться от неё.
— Людмила Петровна, пожалуйста, — она сделала шаг вперёд. — Мне очень нужно с ним поговорить.
— Зачем? — неожиданно спросила свекровь. — Чтобы ещё раз показать, как мы тебе неприятны?
Марина глубоко вздохнула.
— Нет. Чтобы извиниться. Перед вами. Перед ним. Я была неправа.
Людмила Петровна недоверчиво посмотрела на неё.
— Неправа? Ты?
— Нет, — Марина выпрямилась. — Я пришла поговорить с Виктором, а не оправдываться перед вами. Передайте, что я заходила.
Она повернулась, чтобы уйти, но голос свекрови остановил её:
— Знаешь, почему он решил уехать? Не только из-за твоих слов. А потому что понял — вы слишком разные. Он хочет настоящую семью, а не холодный дом, где каждый сам по себе.
Марина медленно обернулась.
— Вы ничего не знаете о нашей жизни.
— Знаю, — кивнула Людмила Петровна. — Сын мне всё рассказал. Как ты всегда ставишь работу на первое место. Как отмахиваешься от его желания иметь детей. Как стыдишься его перед своими образованными друзьями.
Марина стиснула зубы. Неужели Виктор действительно так думал? Неужели говорил такое матери?
— Передайте ему, что я хочу услышать это от него самого, — сказала она и вышла из гостиницы.
Виктор позвонил сам вечером того же дня.
— Я слышал, ты приходила, — в его голосе не было ни тепла, ни холода — только усталость.
— Да. Хотела поговорить перед твоим отъездом.
— О чём?
Марина сжала телефон. В горле пересохло.
— Ты действительно уезжаешь в Саратов?
— Да, — ответил он после паузы. — Получил хорошее предложение. Буду работать в отцовской фирме.
— А как же твоя карьера здесь? Ты же столько лет строил...
— Карьера — не главное, — перебил Виктор. — Я понял это за эти недели. Есть вещи важнее.
— Например?
— Быть там, где тебя ценят. Где не нужно постоянно доказывать своё право на существование. Где дом — это действительно дом, а не поле боя.
Марина почувствовала, как к горлу подкатывает комок.
— Твоя мать сказала, что ты... что ты считаешь, будто я стыжусь тебя. Это правда?
Виктор вздохнул.
— Я не хочу сейчас выяснять отношения, Марин. Мы оба наговорили лишнего. Давай просто признаем, что у нас разные представления о семье, и разойдёмся по-хорошему.
— По-хорошему? — Марина не могла поверить своим ушам. — Ты бросаешь всё и уезжаешь из Москвы, даже не попытавшись что-то исправить. Это по-хорошему?
— А что исправлять? — в его голосе появилась горечь. — Ты же не изменишься. И я тоже. Зачем мучить друг друга?
Марина молчала. Он был прав. Они оба не изменятся.
— Когда вы уезжаете?
— Послезавтра утром. Я заеду забрать оставшиеся вещи завтра, когда ты будешь на работе. Не хочу лишних сцен.
— Вить...
— Прости, мне пора, — перебил он. — Будь счастлива, Марин.
И повесил трубку.
Марина специально взяла выходной, чтобы быть дома, когда придёт Виктор. Она не знала, что скажет ему, но чувствовала, что они не могут расстаться вот так — по телефону, холодно, без объяснений.
Он появился в полдень, с большой спортивной сумкой. Увидев Марину, замер на пороге.
— Ты не на работе?
— Взяла выходной, — она стояла посреди прихожей, не зная, можно ли обнять мужа на прощание или даже это будет лишним.
— Зачем? — Виктор прошёл мимо неё в комнату. — Я же просил без сцен.
— Я не собираюсь устраивать сцен, — Марина последовала за ним. — Просто хотела... попрощаться нормально.
Виктор начал собирать книги с полки.
— Нормально — это как? С шампанским и тостами за новую жизнь?
— Не язви, — Марина присела на край дивана. — Я хотела понять... почему именно сейчас? Мы прожили три года. У нас бывали ссоры и раньше.
Виктор остановился, держа в руках фотоальбом их свадьбы.
— Потому что я устал, Марин. Устал чувствовать себя гостем в твоей жизни. Твоя квартира, твои правила, твоя карьера. А я — так, приложение, которое должно не мешать и поддерживать.
— Это неправда!
— Правда, — он положил альбом в сумку. — Когда ты в последний раз спрашивала о моих желаниях? О том, чего хочу я? Мы три года говорим о детях, и каждый раз ты находишь отговорки. То не время, то квартира маленькая, то карьера на взлёте...
— Я просто хочу быть готовой...
— К чему? К тому, что жизнь изменится? Она всегда меняется, Марин. Но дело не в детях. Дело в том, что мы с тобой смотрим в разные стороны. Ты строишь карьеру, я хочу строить семью.
Он застегнул сумку и выпрямился.
— Я подам на развод из Саратова. Не волнуйся, на квартиру не претендую, — в его голосе звучала такая горечь, что Марина вздрогнула.
— Виктор...
— Не надо, — он поднял руку. — Давай не будем делать вид, что есть шанс всё исправить. Мы оба знаем, что это не так.
Он прошёл к двери, остановился на секунду, словно хотел что-то добавить, но передумал. Потом достал из кармана связку ключей, отделил от неё один и положил на тумбочку.
— Прощай, Марина.
Дверь закрылась, и в квартире стало оглушительно тихо. Марина подошла к окну. Во дворе Виктор укладывал сумку в багажник отцовской «Лады». Людмила Петровна что-то говорила ему, положив руку на плечо. Потом они сели в машину и уехали.
Марина прижалась лбом к холодному стеклу. Внутри была пустота — ни слёз, ни боли, только осознание, что закончилась целая глава её жизни. Может быть, Виктор прав. Может быть, они действительно смотрели в разные стороны. Она хотела независимости, он — традиционной семьи. Никто из них не был готов уступить.
Она отошла от окна и оглядела квартиру — просторную, стильную, полностью отражающую её характер. Её крепость. Её убежище. Теперь только её.
Завтра начнётся новая жизнь. Без компромиссов. Без необходимости оправдываться. Без чувства вины. Возможно, это и к лучшему. Возможно, это именно то, чего она всегда хотела.
Тогда почему так пусто на душе?...