Квартира Лидии всегда была её крепостью. Стены, в которые она вложила лучшие годы и лучшие нервы, наконец-то начали «дышать свободой», когда она смогла выплачивать ипотеку без ежемесячного страха. Здесь всё было на своих местах: книги по алфавиту, чашки строго по парам, даже старый сервант стоял так, словно он охранял её порядок. Лидия любила порядок — хотя бы в этих квадратных метрах, потому что в душе давно царил хаос.
Но в тот вечер дверь распахнулась так, словно сюда входил не родственник, а отряд МЧС. На пороге стояла Маша — младшая сестра Валерия. Живот её был уже заметен, глаза блестели, как у человека, которому всё «должны».
— Приветик! — протянула она, будто зашла ненадолго, а не с вещами на целую жизнь. — Ну, мы к вам.
Лидия молча посмотрела на две огромные сумки, которые Маша перла за собой. Чистый экспресс-переезд.
— Это что за «мы»? — спокойно уточнила Лидия, хотя в груди что-то неприятно заныло.
— Я и малыш, — с видом невинности произнесла Маша, поглаживая живот. — Валера сказал, что вы не против.
Лидия перевела взгляд на мужа. Тот виновато теребил ворот рубашки и выдавил:
— Ну… Машке сейчас тяжело… Ты же понимаешь…
— Понимаю, — отрезала Лидия и пошла на кухню.
Она всегда уходила на кухню, когда хотела переварить предательство. Раньше предавала только работа, коллеги, которые списывали на неё свои косяки. Теперь, похоже, в список смело можно было вписать и мужа.
Через пять минут вся троица оказалась на кухне. Лидия наливала себе чай, но смотрела на Машу так, будто тот кипяток был именно для неё.
— Ну что ты так смотришь? — сделала обиженную мину Маша. — У меня положение, если забыла. Муж бросил, мать сказала, что у неё и так сил нет… А Валера — родной брат, вот он и предложил.
— Родной брат, да, — кивнула Лидия, медленно размешивая сахар. — А квартира чья, напомни, Валера?
— Лидочка, — мягко протянул муж, будто объяснял ребёнку арифметику, — мы же семья…
— Семья, — перебила она резко. — Вот только моя семья сейчас стоит у меня в коридоре с чемоданами.
— Да ладно тебе, — Маша хмыкнула и уселась за стол, даже не спросив разрешения. — Тебе что, жалко? У вас тут места полно. Я с животом — куда мне?
Лидия сделала глубокий вдох. Сарказм вырвался сам:
— Конечно, полно. Я думала, комнату под музей сдавать, а тут вдруг живая экспозиция.
Валерий скривился, но промолчал.
— Не переживай, я ненадолго, — продолжала Маша, прихлёбывая чай, который Лидия даже не предлагала. — Вот рожу, и всё наладится.
— Наладится у тебя или у нас? — холодно уточнила Лидия.
— Ну что ты такая злая? — Маша закатила глаза. — У тебя своих детей нет, так хоть племянничка увидишь.
Эта фраза ударила как пощёчина. Лидия почувствовала, как всё внутри сжалось.
— Спасибо за напоминание, — процедила она. — А знаешь, Маш, у меня иногда ощущение, что ребёнка ты решила рожать не для себя, а для коллектива.
— Ты всегда всё усложняешь, — вмешался Валерий, явно пытаясь погасить пожар. — Давай без сцен, ладно?
— Без сцен? — Лидия встала, оперлась о стол. — Ты притащил в мой дом свою сестру, даже не спросив моего согласия. И это — без сцен?
— Лидочка, ну она же не на улицу пойдёт! — Валерий развёл руками.
— А может, и пойдёт! — вспыхнула Лидия. — Она взрослая женщина, пусть решает свои проблемы сама.
— Ты бессердечная, — всхлипнула Маша и уткнулась в салфетку. — Я всегда знала, что ты меня недолюбливаешь.
— Не недолюбливаю, — спокойно сказала Лидия. — Я просто люблю своё пространство.
Валерий посмотрел на жену так, будто она только что призналась в убийстве.
— Лида, ты перегибаешь.
— А ты? — с вызовом посмотрела на него она. — Ты у меня спросил? Ты вообще когда-нибудь у меня спрашиваешь, что мне нужно?
Повисла тишина. Даже холодильник будто притих.
Маша первой нарушила паузу:
— Может, я тогда вещи соберу? — сказала она, но голос её звучал так, что сразу было ясно: она не собиралась ничего собирать. Это был обычный спектакль.
— Никто никуда не поедет, — решительно произнёс Валерий. — Мы семья, будем помогать друг другу.
— О, как трогательно, — усмехнулась Лидия. — «Мы семья»… Только меня в этой семье никто не считает.
Она села обратно и допила чай. Её руки дрожали.
С утра квартира напоминала не крепость, а вокзал. По коридору кто-то ходил туда-сюда, хлопали дверцы шкафов, в ванной шумела вода. Лидия проснулась от этого хаоса и какое-то время просто лежала, глядя в потолок. Было чувство, будто её жизнь украли, и оставили только пустую оболочку.
Когда она вышла на кухню, её встречал запах жареной яичницы и чужой голос.
— Валер, ну правда, кроватку нужно уже ставить! Я вчера смотрела — в интернет-магазине скидка, давай возьмём, — настойчиво говорила Маша, стоя у плиты в Лидином фартуке.
Лидия застыла у двери. Её фартук. Её сковородка. И Маша — хозяйка положения.
— А ничего, что это моя кухня? — сухо спросила она.
Маша обернулась, будто увидела кого-то лишнего.
— Ой, ну извини, я думала, ты не против. А то Валера сказал, что ты редко готовишь, вот я и решила помочь.
— «Помочь»? — Лидия села за стол, взяла газету. — Помогают, когда просят. А когда без спроса — это уже оккупация.
Валерий кашлянул, пытаясь разрядить атмосферу.
— Лида, не начинай с утра, ладно? У Машки токсикоз, ей тяжело.
— О, конечно, — кивнула Лидия. — А мне легко, да? Каждый день слушать, как меня тут же делают лишней в моей же квартире.
Маша демонстративно шумно поставила тарелку с яичницей на стол.
— Ты всегда была такой эгоисткой, — произнесла она с лёгкой улыбкой, но в голосе слышалась язвительность. — Всё вокруг тебя. А сейчас тебе просто завидно.
— Завидно? — Лидия даже рассмеялась. — Чему именно? Что меня в моём доме никто не слушает? Или что ты решила устроить тут филиал роддома?
— Лида, хватит! — Валерий повысил голос. — Ты не понимаешь, у неё сложная ситуация!
— Я-то как раз всё понимаю, — спокойно сказала Лидия. — Только вот не понимаю, почему из-за чужих ошибок я должна жить как в коммуналке.
— Ох, началось, — Маша закатила глаза. — Ты думаешь только о себе. Я, между прочим, беременна. Мне нужна поддержка, а не твои колкости.
— Поддержка? — Лидия встала, наклонилась ближе к Маше. — Так вот, поддержка — это когда человек благодарен. А ты ведёшь себя так, будто я твоя прислуга.
— Не надо на меня кричать, — Маша демонстративно прикрыла уши. — Я нервничаю — это плохо для ребёнка.
— Отличный приём, — усмехнулась Лидия. — Любой спор можно закрыть словами «это плохо для ребёнка». Может, и за ипотеку мне теперь самой платить, чтобы «не нервировать беременную»?
Валерий встал между ними.
— Всё, хватит. Я не хочу этих сцен. Лида, будь человеком.
— А я кто, по-твоему? — Лидия посмотрела прямо ему в глаза. — Мебель? Ковер, на который можно всё складывать?
Валерий отвернулся.
— Ты всегда всё драматизируешь.
— Нет, Валера, — её голос стал холодным. — Это ты всегда всё упрощаешь. До тупости.
Повисла пауза. В эту секунду все трое понимали: дальше будет хуже.
Вечером конфликт разгорелся с новой силой. Лидия вернулась с работы и застала в гостиной сцену: посреди комнаты стояла детская кроватка. Новенькая, ещё с этикетками. Маша в восторге вертелась вокруг неё, а Валерий с гордостью показывал, как она раскладывается.
— Смотри, Лидочка, — оживлённо сказал он, — я сам собрал!
Лидия не сразу смогла вымолвить хоть слово.
— Ты серьёзно? — наконец произнесла она, и голос её прозвучал так, что даже Маша замерла. — В моей гостиной стоит чужая кроватка.
— Ну а где ей стоять? — пожал плечами Валерий. — Мы же не в чулане жить будем.
— «Мы»? — переспросила Лидия. — Нет, Валера. «Мы» — это я и ты. А твоя сестра со своим будущим ребёнком — это отдельная история.
— Лидочка, ну ты опять… — начал он.
— Нет, я не опять. — Она резко шагнула к нему. — Я впервые за все эти годы хочу, чтобы ты понял: меня в упор не слышат. Ты покупаешь вещи, которые мне не нужны, ставишь их в мою квартиру, а потом говоришь, что я должна смириться.
— А может, тебе просто завидно, что я забеременела, а ты нет? — внезапно вставила Маша.
Эти слова повисли в воздухе, как пощёчина. Лидия почувствовала, как кровь бросилась в лицо.
— Ах вот как, — медленно сказала она. — Значит, теперь ты ещё и меряешься ценностью по животу?
— Я сказала правду! — Маша вздернула подбородок. — Ты же всегда на меня смотрела свысока, будто я никчёмная. А теперь у меня ребёнок, а у тебя… ничего.
Лидия резко шагнула к ней.
— Повтори ещё раз, и клянусь, беременность не спасёт тебя от того, что я тебе скажу в лицо.
— Перестаньте! — закричал Валерий, встал между ними и удержал Лидию за руки. — Вы что, с ума сошли?
Лидия вырвалась.
— Нет, Валера, это вы все тут с ума сошли.
Она смотрела на кроватку и понимала: это не мебель. Это символ. Символ того, что её жизнь перестала ей принадлежать.
— Либо она уходит, — тихо сказала Лидия, — либо я.
Валерий побледнел.
— Ты не можешь так ставить вопрос.
— Я могу, — отчеканила Лидия. — И я поставила.
В гостиной стало так тихо, что слышно было, как часы на стене отмеряли секунды до взрыва.
Ночь прошла тревожно. Лидия ворочалась с боку на бок, слышала, как в соседней комнате Маша шепчется с Валерием. Низкие голоса, смех, потом жалобные всхлипы. Словно в её квартире разыгрывался спектакль, где она даже не получила роли.
Утро началось с визита свекрови. Лидия открыла дверь и увидела перед собой сухую женщину с каменным лицом. Мать Валерия сразу пошла в наступление, даже не разувшись.
— Ну и что это за скандалы? — резко спросила она, проходя в гостиную. — Беременной женщине нужен покой, а вы тут скандалите на ровном месте.
— На «ровном месте»? — холодно переспросила Лидия. — Интересное у вас понятие о месте. Может, тогда и мою квартиру назовёте «ровным местом»?
— Квартира — это вообще не главное, — отрезала свекровь. — Главное — семья. А семья должна поддерживать друг друга.
— Поддерживать или терпеть? — язвительно уточнила Лидия.
— Ты всегда была с характером, — прищурилась свекровь. — Вот поэтому у вас и детей нет.
Эта фраза добила Лидию окончательно. Она почувствовала, как в груди сжимается комок.
— Дети у нас не потому, что я не хотела, — глухо сказала она. — А потому что этот «золотой сын» однажды решил, что всё важнее, чем я.
Валерий вскинулся:
— Лида, не начинай!
— Я уже закончила, Валера, — твёрдо ответила она. — Сегодня всё решится.
Маша, сидевшая рядом, сжал живот и произнесла своим жалобным голосом:
— Ну вот, опять из-за меня. Лида, я уйду, если ты так хочешь.
— Ах, оставь свои спектакли, — Лидия даже не повысила голос. — Ты давно решила, что мой дом — твой роддом. Но я тебе не акушерка.
— Как ты смеешь! — взорвалась свекровь. — Валера, ты позволишь ей так разговаривать с сестрой?
— Я позволю себе говорить так, как считаю нужным, — отрезала Лидия. — И вот мой последний разговор: либо вы все сегодня собираете свои чемоданы и уходите, либо я сама вызываю полицию и официально заявляю, что чужие люди незаконно проживают в моей квартире.
Свекровь побледнела, Маша всхлипнула, Валерий побагровел.
— Ты не посмеешь, — процедил он.
— Ошибаешься, Валера, — Лидия посмотрела прямо ему в глаза. — Я слишком долго молчала. Теперь я сделаю то, что должна.
И в этот момент она взяла телефон. Набрала 02. И сделала первый звонок в своей жизни, когда не боялась, что её осудят.
— Алло, полиция? У меня посторонние люди незаконно живут в квартире. Да, собственность оформлена на меня. Адрес…
Валерий выхватил у неё телефон, но было поздно — оператор уже всё зафиксировал.
— Ты сошла с ума! — закричал он.
— Нет, Валера, — спокойно ответила Лидия. — Я наконец-то пришла в себя.
В квартире воцарилась гробовая тишина. Даже часы на стене, казалось, остановились.
И в этой тишине Лидия впервые за долгие годы услышала самое главное — собственный голос.
Финал.