Елена опустила чашку с кофе на стол чуть резче, чем следовало. Фарфор звякнул о блюдце предупреждающе, словно отражая её внутреннее состояние. За окном кухни осенний дождь барабанил по стеклу, создавая ту самую атмосферу, которая располагала к неприятным разговорам.
— Лена, ну что ты сразу так категорично, — Андрей присел на край стула, словно готовясь к побегу. — Катя моя сестра. Она в беде.
— Твоя сестра, — медленно произнесла Елена, поворачиваясь к мужу, — последние три года при каждой нашей встрече считает своим долгом напомнить мне о том, какая я неподходящая жена для её драгоценного братца.
Андрей потер переносицу — жест, который Елена знала наизусть. Так он всегда делал, когда понимал, что находится между молотом и наковальней.
— Она не со зла...
— Не со зла? — Елена встала и подошла к окну. — «Андрей, а почему твоя жена так мало времени проводит дома? Наверное, карьера для неё важнее семьи». «А ты знаешь, что говорят, будто женщины после тридцати пяти теряют свежесть? Тебе же всего тридцать два». «Мама права, когда говорит, что ты мог бы найти кого-то помоложе». Это всё не со зла, Андрей?
Он молчал, и в этом молчании была вся правда. Катя действительно говорила это. Регулярно. С завидным постоянством и какой-то извращённой искренностью.
Елена помнила их первую встречу три года назад. Тогда она ещё надеялась, что сможет найти общий язык с семьёй Андрея. Наивная надежда. Екатерина Васильевна, мать Андрея, встретила её с напускной вежливостью и едва заметной враждебностью. А Катя, младшая сестра, тогда ещё студентка, сразу дала понять, что считает Елену временным явлением в жизни брата.
— Ой, а вы правда старше Андрея? — первое, что спросила девятнадцатилетняя Катя, окинув Елену оценивающим взглядом. — А я думала, он шутил.
За годы знакомства тактика не изменилась. Катя словно специально выбирала самые болезненные темы. Возраст, карьера, отсутствие детей — всё это становилось объектом её «невинных» вопросов и замечаний.
— Лен, она просто повторяет то, что слышит от мамы, — Андрей наконец заговорил. — Ты же понимаешь, Катя как губка впитывает её слова.
— И это меня должно утешать? — Елена обернулась. — То, что твоя семья три года подряд считает меня неподходящей партией, а сестра исправно транслирует мне эти мысли прямо в лицо?
Андрей встал и подошёл к ней. Попытался обнять, но Елена отстранилась.
— Я люблю тебя. Мне всё равно, что они думают.
— Тебе всё равно, а мне нет. Я устала выслушивать, как твоя сестра пересказывает мне мнение твоей матери о том, что я карьеристка, эгоистка и вообще тот ещё подарок для их семьи.
Елена села обратно за стол. Да, она была старше Андрея на три года. Да, зарабатывала больше. Да, работала много и с удовольствием. И что? Разве это делало её плохой женой? Разве любовь измеряется возрастом и суммой на банковском счёте?
— Катя потеряла работу, — тихо сказал Андрей. — У неё три кредита. Без зарплаты она не сможет их обслуживать.
— И?
— И я подумал... мы же можем ей помочь. Ненадолго. Пока она не найдёт новую работу.
Елена посмотрела на мужа долгим взглядом. Он избегал смотреть ей в глаза, что само по себе было красноречиво.
— Сколько?
— Что сколько?
— Сколько денег она просит?
— Ну... в общем, около двухсот тысяч.
Елена рассмеялась. Не весело, а как-то горько и устало.
— Двести тысяч рублей она просит у той самой карьеристки и эгоистки, которая, по мнению твоей семьи, недостойна их драгоценного сыночка.
— Лена, не надо так...
— А как надо, Андрей? — голос Елены стал тверже. — Как надо относиться к человеку, который три года методично унижает тебя на семейных сборищах? Который транслирует тебе в лицо каждую злобную мысль твоей свекрови?
Она встала и начала ходить по кухне. Воспоминания нахлынули потоком.
День рождения Андрея в прошлом году. Катя, уже выпившая, подошла к ней с сияющей улыбкой: «Лена, а правда, что вы с Андреем не планируете детей? Мама говорит, что в вашем возрасте уже поздновато. Да и с вашей работой как-то не очень сочетается материнство, правда?»
Новый год. Катя демонстративно обнимается с какой-то молодой подружкой: «Смотри, вот такие девушки нравятся моему брату. Молодые, весёлые. А то что у него сейчас — так, временно».
Семейный ужин три месяца назад. Катя с невинным видом: «Лена, а вы не задумывались о пластике? Просто мама говорила, что женщинам после тридцати пяти это очень помогает. Освежает, так сказать».
И каждый раз Андрей молчал. Делал вид, что не слышит. Или отделывался общими фразами вроде «Катя, не глупи». Но никогда — никогда! — не вступался за жену всерьёз.
— Знаешь, что больше всего меня злит? — Елена остановилась посреди кухни. — Не то, что твоя сестра меня не любит. Не то, что твоя мать считает меня неподходящей партией. А то, что ты позволяешь им это делать. Три года ты молчишь, когда они меня унижают.
— Я не позволяю...
— Позволяешь. Своим молчанием позволяешь. И теперь, когда у твоей сестры проблемы, ты приходишь ко мне за деньгами. К той самой карьеристке-эгоистке, которая, оказывается, теперь должна спасать твою семью.
Андрей опустился на стул. Выглядел он усталым и растерянным.
— Что ты хочешь от меня? Чтобы я поссорился с мамой и сестрой?
— Хочу, чтобы ты защищал свою жену. Хочу, чтобы ты сказал им: «Если вам не нравится Елена, можете с нами не общаться». Хочу, чтобы ты выбрал, наконец.
— Я уже выбрал. Я женился на тебе.
— Женился, но не отделился. До сих пор бегаешь к маме за советами, выслушиваешь её мнение о нашем браке, позволяешь сестре говорить мне гадости.
Елена села напротив мужа. Говорить нужно было спокойно, объяснить ему раз и навсегда.
— Андрей, я люблю тебя. Люблю искренне, сильно. Но я не могу больше терпеть эти унижения. Каждый поход к твоим родственникам превращается для меня в пытку. Твоя сестра как заведённая повторяет всё, что твоя мать нашептала ей обо мне.
— Мама не нашёптывает...
— О, да ладно! Катя слишком глупа, чтобы самостоятельно придумывать такие изощрённые способы меня задеть. Это всё мамины мысли, которые она озвучивает через дочь. А та, как попугай, повторяет, не понимая даже, насколько больно делает мне.
Елена помолчала, собираясь с мыслями.
— Помнишь, как мы познакомились? Ты сказал, что ищешь равного партнёра. Человека, с которым можно строить совместное будущее. Я думала, ты это серьёзно.
— Я серьёзно.
— Тогда почему ты не можешь защитить меня от своей семьи? Почему я должна терпеть их неуважение и при этом ещё и помогать им деньгами?
Андрей молчал. За окном дождь усилился, и капли по стеклу текли всё быстрее, сливаясь в мутные дорожки.
— Катя не виновата в том, что потеряла работу, — наконец сказал он. — Сократили штат, попала под увольнение.
— Мне жаль, что у неё неприятности. Но это не моя проблема.
— Как не твоя? Она же моя сестра!
— Твоя сестра, которая считает меня недостойной тебя. Твоя сестра, которая при каждой встрече напоминает мне, что я старая, некрасивая и эгоистичная карьеристка. И теперь эта же сестра нуждается в помощи той самой никчёмной карьеристки?
Елена встала и подошла к холодильнику. Достала бутылку воды, сделала глоток. Руки слегка дрожали — злость всё ещё клокотала внутри.
— Лена, ну нельзя же быть такой жестокой...
— Жестокой? — она обернулась к нему. — А не жестоко ли было молчать, когда твоя сестра говорила мне в прошлом месяце, что «женщины, которые работают больше мужей, обычно плохо кончают»?
Андрей поморщился. Он помнил тот вечер. Катя действительно сказала это, когда Елена рассказывала о повышении на работе.
— Она молодая, глупая...
— Глупая, но злая. И эта глупая злая девочка теперь хочет денег у той самой женщины, которую систематически унижала. У неё хватает наглости просить помощи у меня?
— Она не просит. Прошу я.
— Что ещё хуже. Ты просишь меня помочь человеку, который меня ненавидит. Который считает меня недостойной тебя. Ты хочешь, чтобы я оплатила кредиты твоей сестры после того, как она три года втаптывала меня в грязь?
Елена села обратно за стол и внимательно посмотрела на мужа. Андрей был хорошим человеком, она это знала. Добрым, честным, надёжным. Но у него была одна слабость — неспособность противостоять своей семье. Мать и сестра умело манипулировали его чувством вины, и он неизменно поддавался.
— Скажи честно, — сказала Елена, — твоя мать знает, что ты просишь у меня денег для Кати?
Андрей опустил глаза.
— Знает, — тихо признался он.
— И что она сказала?
— Сказала... сказала, что если ты действительно любишь семью, то поможешь.
Елена рассмеялась. Горько и зло.
— Конечно. Теперь я должна доказывать свою любовь к семье, которая три года доказывала мне, что я ей не нужна.
Она встала и подошла к мужу. Присела рядом, взяла его руки в свои.
— Андрей, милый, я понимаю, что тебе трудно. Я понимаю, что ты любишь и маму, и сестру. Но пойми и ты меня. Я не могу больше терпеть это неуважение. Я не банкомат, из которого можно получать деньги после того, как меня оскорбляли.
— Но она же в беде...
— В беде она оказалась сама. Катя всегда была безответственной. Помнишь, сколько раз ты уже вытаскивал её из разных неприятностей? Когда она провалила сессию, ты договорился с преподавателями. Когда разбила машину, ты оплатил ремонт. Когда поссорилась с соседями из-за шумных вечеринок, ты урегулировал конфликт.
Андрей помнил. И понимал, что жена права — он действительно постоянно расхлёбывал последствия поступков сестры.
— Она не умеет жить самостоятельно, — продолжала Елена. — Потому что знает: братик всегда выручит. А теперь, когда проблемы серьёзные, братик прибежал к жене за деньгами. К той самой жене, которую сестра считает недостойной его.
— Может, если ты ей поможешь, она поймёт, что была неправа...
— Андрей, ты взрослый мужчина или наивный подросток? Она не поймёт. Она решит, что я просто выполняю свой долг перед семьёй мужа. А через месяц снова начнёт говорить гадости обо мне.
Елена отпустила его руки и откинулась на спинку стула.
— Хочешь знать, что сказала твоя сестра в последний раз, когда мы встретились? Когда ты отходил в магазин за хлебом?
Андрей кивнул, хотя по его лицу было видно, что он не хочет знать.
— Она сказала: «Лена, вы не обижайтесь, но мама права — Андрей мог бы найти кого-то помоложе и покрасивее. У вас, конечно, хорошая работа, но мужчинам нужна не карьера жены, а женственность. А вы какая-то... жёсткая». И знаешь, что меня больше всего поразило? Не её слова, а то, как она их произносила. Совершенно искренне, будто оказывала мне услугу.
Андрей побледнел.
— Она действительно это сказала?
— Дословно. И это только последний случай. А сколько их было за три года... Постоянные намёки на мой возраст, на то, что я зарабатываю больше тебя, на отсутствие у нас детей. Каждый раз новая порция яда, красиво упакованного в заботу о брате.
Елена поднялась и начала убирать со стола. Движения были чёткими, почти механическими — так она всегда делала, когда нужно было взять себя в руки.
— Знаешь, что самое печальное во всей этой истории? — сказала она, ополаскивая чашки. — То, что твоя мать воспитала дочь в убеждении, что женщина должна быть молодым украшением при успешном мужчине. А работать, зарабатывать, строить карьеру — это что-то неправильное, почти неприличное.
— Мама не...
— Мама именно так и считает. И передала эти взгляды дочери. Поэтому Катя и работала спустя рукава — зачем напрягаться, если есть брат, который поможет? Зачем думать о финансовой независимости, если можно жить за счёт родственников, а потом за счёт мужа.
Елена вытерла руки полотенцем и повернулась к мужу.
— А теперь эта инфантильная девочка оказалась в ситуации, когда нужно самостоятельно решать проблемы. И первое, что приходит в голову — попросить денег у брата. Точнее, у жены брата, потому что у неё они есть.
— Это не справедливо...
— Что не справедливо? То, что я не хочу спонсировать человека, который меня презирает? Или то, что твоя сестра впервые в жизни столкнулась с последствиями своей безответственности?
Андрей молчал. Елена подошла к нему и села рядом.
— Послушай, я не монстр. Мне не доставляет удовольствия видеть, как Катя страдает. Но я не могу помочь человеку, который считает меня врагом. Это выше моих сил.
— А если она извинится?
— За что? За то, что три года была честна со мной? Она же просто повторяла мамины слова. Если и извиняться, то должна твоя мать — за то, что настроила дочь против меня.
Елена знала, что Екатерина Васильевна никогда не извинится. Слишком горда, слишком убеждена в собственной правоте. Да и зачем ей извиняться? Ведь она действительно считает Лену неподходящей женой для сына.
Проблема была глубже простых обид и недопонимания. Это был конфликт мировоззрений. Екатерина Васильевна выросла в то время, когда женщина должна была быть моложе и слабее мужа, зависеть от него материально и эмоционально. Успешная, самодостаточная невестка, да ещё и старше сына, противоречила всем её представлениям о правильной семье.
— Лена, но ведь деньги у нас есть, — попробовал ещё раз Андрей. — Мы можем себе позволить помочь.
— Дело не в деньгах. Дело в принципе. Я не буду финансировать человека, который меня не уважает.
— А если я попрошу её больше не говорить тебе неприятности?
— Ты уже просил. Много раз. Результат ты видишь сам.
Это была правда. Андрей действительно пытался урезонить сестру, но Катя каждый раз обижалась и говорила, что просто хочет ему добра, что волнуется за его счастье. А потом всё повторялось снова.
— Может быть, если мы ей поможем сейчас, она поймёт...
— Поймёт что? — перебила Елена. — Что её оскорбления в итоге окупаются? Что можно унижать людей, а потом просить у них денег?
Она встала и подошла к окну. Дождь не утихал, и серое небо сливалось с мокрым асфальтом во дворе.
Андрей подошёл к жене и обнял её сзади.
— Лена, я понимаю, что тебе больно. Понимаю, что Катя была неправа. Но она моя сестра. Я не могу просто бросить её в беде.
— Не бросить — не значит дать денег. Можешь помочь ей найти работу, можешь поддержать морально. Но не втягивай меня в это.
— А как же семья? Мы ведь одна семья.
Елена высвободилась из объятий и повернулась к мужу.
— Одна семья? Андрей, твоя мать и сестра три года дают мне понять, что я чужая в вашей семье. Что я временное явление, от которого лучше избавиться поскорее. И теперь ты говоришь мне о семье?
— Но ты же моя жена...
— Я твоя жена. Но для твоей семьи я так и осталась чужой. И пока ты не защитишь меня, пока не скажешь им, что я — часть твоей жизни, которую они должны уважать, ничего не изменится.
Елена села за стол и достала телефон. На экране было несколько пропущенных вызовов от подруги и сообщение от коллеги. Жизнь продолжалась, мир не крутился вокруг семейных проблем Андрея.
— Катя могла бы работать более ответственно, — сказала Елена, не поднимая глаз от телефона. — Могла бы не брать кредиты, которые не может обслуживать. Могла бы научиться жить по средствам. Но вместо этого она предпочитала жить легко, зная, что брат всегда поможет.
— Не все такие самостоятельные, как ты.
В этих словах слышался упрёк, и Елена почувствовала, как внутри снова вспыхивает злость.
— Самостоятельная? Андрей, я работаю с шестнадцати лет. Училась на бюджете, потому что родители не могли платить за образование. Строила карьеру не потому, что мне это легко давалось, а потому, что понимала — никто, кроме меня, о моём будущем не позаботится.
Она подняла глаза на мужа.
— А твоя сестра с детства знает, что у неё есть старший брат, который решит любые проблемы. Поэтому она и позволяет себе быть такой безответственной. И в отношении денег, и в отношении людей.
— Может быть, ты права, — устало сказал Андрей. — Но что теперь делать? Она всё-таки в беде.
— А знаешь, что предложила мне твоя мама, когда узнала о наших финансовых возможностях? — Елена усмехнулась. — Она сказала: «Если Лена действительно любит семью, она поможет. А если нет, то мы всё поймём о её истинном отношении к нам».
— Мама этого не говорила...
— Говорила. Катя мне передала. Дословно. Со всеми подробностями.
Андрей закрыл глаза. Он начинал понимать масштаб происходящего.
— То есть, я должна купить их любовь? — продолжала Елена. — Заплатить за право считаться частью семьи? И при этом нет никаких гарантий, что отношение ко мне изменится.
— Лена...
— Нет, Андрей. Я не буду этого делать. Я ни копейки не дам твоей сестре, мой милый! Пусть выкручивается, как хочет! Может, тогда научится держать свой язык за зубами!
Слова прозвучали резче, чем хотелось, но Елена не стала их смягчать. Пришло время честности.
— Я не злая ведьма, как, наверное, думает твоя семья. Я просто устала быть удобной мишенью для их недовольства. Устала терпеть неуважение и при этом должна ещё и платить за привилегию быть униженной.
Андрей молчал долго. Потом тихо спросил:
— И что мне теперь сказать маме?
— Скажи правду. Что твоя жена отказалась помогать человеку, который её не уважает. И что ты понимаешь её позицию.
— А если они обидятся?
— А если обидятся, то это их выбор. Андрей, ты не можешь всю жизнь балансировать между нами. Рано или поздно тебе придётся выбрать, кто для тебя важнее — жена или мнение матери и сестры.
Елена подошла к мужу и мягко коснулась его плеча.
— Я не требую от тебя прервать отношения с семьёй. Но я требую уважения. К себе и к нашему браку. Если твоя мать и сестра не готовы меня уважать, пусть не ждут от меня помощи.
— А если Катя не справится с кредитами?
— Это её проблемы. Взрослые люди отвечают за свои поступки. Она брала кредиты, зная, что работает не слишком надёжно. Это был её выбор.
— Но ведь можно было бы...
— Нет, нельзя. Потому что помощь Кате сейчас — это не помощь, а поощрение её поведения. Ты научишь её, что можно быть безответственной и неуважительной, а кто-то всё равно придёт на выручку.
Елена села напротив мужа и взяла его за руки.
— Андрей, я хочу, чтобы ты понял: дело не в деньгах. Дело в том, что я больше не могу быть удобной жертвой для твоей семьи. Три года я терпела их неприязнь, надеясь, что время всё изменит. Не изменило.