Виктор осторожно открыл входную дверь, прислушиваясь к звукам из квартиры. Из кухни доносился мелодичный звон посуды и тихое мурлыканье — значит, Светлана была в хорошем настроении. Он облегченно вздохнул и прошел в прихожую, снимая пиджак.
За пять лет брака он научился определять настроение жены еще с порога. Хорошее настроение означало спокойный вечер и возможность нормально поговорить. Плохое — лучше было затаиться и переждать бурю.
— Привет, дорогая, — поздоровался он, заходя на кухню. — Как день прошел?
Светлана обернулась от плиты, где что-то аппетитно шипело на сковороде. Она была одета в новое платье — синее, дорогое, явно из того бутика, мимо которого они недавно проходили.
— Привет, Витюша! Отлично прошел, — она поцеловала мужа в щеку. — Представляешь, сегодня с девочками обедали в том новом ресторане на Тверской. Такой интерьер потрясающий! А кухня — просто восторг!
"Интересно, сколько это стоило," — подумал Виктор, но вслух сказал:
— Здорово. А что готовишь? Очень вкусно пахнет.
— Жульен с грибами и курицей. Твой любимый.
Виктор улыбнулся. Когда Светлана готовила его любимые блюда, это обычно означало, что у неё есть какая-то просьба или новость, которую нужно преподнести в подходящей обстановке.
— Свет, а звонили твои родители? — спросил он, мойяруки. — Как там дела в деревне?
— Звонили. Все нормально, — Светлана отвернулась к плите. — Мама передавала привет.
— А папа как? Спина не болит?
— Да нет, вроде лучше стало.
Виктор заметил, что жена говорит о родителях как-то скованно, избегая подробностей. Обычно она могла час рассказывать о деревенских новостях, соседских сплетнях и маминых советах по хозяйству.
За ужином Светлана была необычайно разговорчива, рассказывая о встрече с подругами, новых покупках и планах на завтра. Виктор слушал вполуха, наслаждаясь вкусным жульеном и думая о том, что завтра суббота — можно выспаться.
— А знаешь, Витя, Оксана рассказывала такую смешную историю про своего мужа, — щебетала Светлана, откусывая кусочек хлеба. — Представляешь, он предложил съездить к его родителям в какую-то глушь на день рождения к теще. Она, конечно, отказалась. Говорит: "Зачем мне в эту деревню ехать, с этими... ну, ты понимаешь, людьми".
Виктор насторожился. В рассказе жены чувствовался подвох.
— И что, не поехали?
— Конечно, не поехали! Оксана — умная женщина, она понимает, где ее место. Зачем образованному человеку с интеллигентными людьми время тратить на...
Светлана не закончила фразу, но Виктор понял намек. Его родители жили в небольшом городке в трехстах километрах от Москвы. Отец всю жизнь работал слесарем на заводе, мать — продавцом в продуктовом магазине. Простые люди, без высшего образования, но добрые и честные.
— Свет, а что ты хочешь этим сказать?
— Да ничего особенного, — она невинно пожала плечами. — Просто подумала, как хорошо, что нам не приходится никуда ехать в выходные.
— Кстати о выходных, — Виктор отложил вилку. — Мне сегодня мама звонила.
Лицо Светланы мгновенно изменилось, улыбка исчезла.
— И что она хотела?
— У них в субботу празднование. Тете Зине исполняется шестьдесят лет. Мама просила приехать.
— Тете Зине? Той, что в огороде целыми днями копается?
— Свет, она не копается. Она выращивает овощи. Это ее хобби.
— Хобби? — Светлана презрительно фыркнула. — В двадцать первом веке ковыряться в грядках — это не хобби, а от нечего делать.
Виктор почувствовал, как внутри закипает раздражение. Каждый раз, когда речь заходила о его родителях или родственниках, Светлана не могла удержаться от колкостей.
— Может, все-таки поедем? Давно мы там не были.
— Витя, милый, — Светлана наклонилась к мужу, и ее голос стал вкрадчивым. — Зачем нам тратить выходные на эти... ну, деревенские посиделки? Лучше съездим куда-нибудь вдвоем. В спа, например. Или в тот загородный отель, где мы на годовщину были.
— Света, это день рождения моей тети. Она меня с детства как родного сына любит, — терпеливо объяснял Виктор. — Для нее важно, чтобы я был.
— А для меня важно не тратить субботу на общение с людьми, с которыми мне не о чем разговаривать, — отрезала Светлана, и вкрадчивость в ее голосе сменилась привычной резкостью.
— О чем не о чем разговаривать? Они хорошие люди.
— Витя, ну что мне с ними общего? Твоя тетка будет рассказывать про помидоры и огурцы, твоя мама — жаловаться на давление и соседей. А дяди будут обсуждать рыбалку и футбол. Мне там делать нечего.
Виктор сжал кулаки под столом. В словах жены была правда — его родственники действительно жили простой жизнью, далекой от столичных интересов Светланы. Но именно в этом была их прелесть — искренность, естественность, отсутствие показухи.
— Светлана, это моя семья. И твоя тоже, между прочим.
— Нет, это твоя семья. Я в ней чужая, и мне это постоянно дают понять.
— Что ты имеешь в виду?
Светлана встала из-за стола и начала убирать посуду, демонстративно гремя тарелками.
— Да все эти их взгляды, шепотки за спиной. "Ой, какая Света нарядная", "А работает-то она как?", "А детки когда будут?". Они смотрят на меня как на диковинку.
— Им просто интересно. Они искренне хотят узнать тебя получше.
— Мне не нужно, чтобы меня узнавали получше люди, которые понятия не имеют о моем мире.
"О твоем мире" — повторил про себя Виктор с горечью. Как будто его родители жили на другой планете, а не просто в другом городе.
— Хорошо, тогда поеду один, — сказал он после паузы.
— Отлично. А я встречусь с подругами. Нормально проведу время.
— Что значит "нормально"?
— Значит, с образованными людьми, которые умеют поддержать беседу на интересные темы.
Этого Виктор уже не мог вынести.
— Света, хватит! Мои родители — хорошие люди. Они могут быть не такими образованными, как ты, но в них больше человечности, чем в твоих снобах-подругах!
Светлана резко обернулась, в ее глазах сверкнул гнев.
— Снобы? Мои подруги — успешные, интеллигентные женщины! А твои родители...
— Что мои родители?
— Твои родители просто деревенщина!
Слова прозвучали как пощечина. Виктор побледнел, смотря на жену так, будто видел ее впервые.
— Что ты сказала?
Светлана поняла, что перешла черту, но отступать было поздно.
— Сказала правду. Они живут в каком-то забытом богом городишке, работают на заводе, и единственная тема для разговора — это урожай и болячки. При чем тут я?
Виктор медленно встал из-за стола. Его лицо было белым от ярости, а руки слегка дрожали.
— Деревенщина, — повторил он, словно пробуя на вкус это слово. — Значит, по-твоему, мои родители — деревенщина.
— Ну что ты так драматизируешь, — Светлана попыталась смягчить удар. — Я же не со зла. Просто мы разные люди, из разных миров.
— Из разных миров? А когда мы знакомились, почему ты не сказала, что я из "не того" мира?
— Витя, ну при чем тут это? Ты же другой! Ты получил образование, сделал карьеру, стал городским человеком.
— А родители остались деревенщиной, да?
— Они остались такими, какие есть. И я не обязана притворяться, что мне с ними интересно.
Виктор прошелся по кухне, пытаясь взять себя в руки. Пять лет он закрывал глаза на пренебрежительное отношение жены к его семье. Списывал на усталость, на разность характеров, на что угодно, только не на откровенное высокомерие.
— А знаешь, что мне сказала моя мама в прошлый приезд? — неожиданно спросил он.
— Не знаю и знать не хочу, — буркнула Светлана, продолжая мыть посуду.
— Она сказала: "Витя, а твоя Света почему такая колючая? Мы же ей ничего плохого не делали". И я тогда оправдывал тебя. Говорил, что ты стесняешься, что тебе нужно время привыкнуть.
Светлана резко обернулась.
— Колючая? Я была с ними предельно вежлива!
— Вежлива, но холодна как айсберг. Ты отвечала односложно, постоянно смотрела на часы, а когда тетя Галя предложила тебе попробовать свои соленые огурцы, ты сморщилась так, будто тебе предложили яд.
— А что, я должна была притворяться, что мне нравится эта деревенская еда?
— Ты должна была быть вежливой и не показывать свое презрение!
— Я не показывала презрения!
— Показывала! И еще как! Особенно когда папа рассказывал про свою работу на заводе. Ты слушала с таким видом, будто он рассказывает про уборку мусора!
Светлана отвернулась к окну, скрестив руки на груди. Ее плечи были напряжены, а в отражении Виктор увидел сжатые губы.
— Виктор, я не могу притворяться. Не умею. Твои родители — хорошие люди, но они из другого мира. У нас нет общих тем для разговора.
— Зато у тебя есть общие темы с твоими подружками-пустышками, которые только и умеют, что деньги тратить и сплетничать.
— Не смей так говорить о моих подругах! Они успешные, образованные женщины!
— Образованные? — Виктор усмехнулся. — Твоя Оксана даже не знает, кто написал "Войну и мир". А Лена позавчера спрашивала, в каком веке была революция.
— При чем тут литература? Мои подруги разбираются в жизни! Они знают, как одеваться, где отдыхать, с кем общаться!
— Ага, знают. Главное — чтобы дорого и престижно.
— А что в этом плохого? Лучше стремиться к красивой жизни, чем довольствоваться серостью.
"Серостью" — это слово больно резанулоно слух. Значит, жизнь его родителей для неё — серость.
— Света, мои родители прожили вместе тридцать семь лет. Вырастили двоих детей, дали нам образование. Папа всю жизнь честно работал, мама вела хозяйство и никогда не жаловалась. Где ты видишь тут серость?
— Витя, ну зачем мы это обсуждаем? — Светлана устало махнула рукой. — Я же не говорю, что они плохие. Просто... другие.
— Хуже нас, да?
— Не хуже. Просто с меньшими запросами.
Виктор почувствовал, как внутри все закипает. Меньшие запросы... Как будто желание честно жить и работать — это низкий стандарт.
Телефон Виктора зазвонил, прерывая напряженную тишину. На экране высветился номер матери. Он нахмурился — мама звонила обычно по воскресеньям, а сейчас была только пятница.
— Алло, мам?
— Витенька, привет, сынок, — голос матери звучал взволнованно. — Ты не спишь еще?
— Нет, мам. Что случилось? Ты какая-то беспокойная.
— Да вот... хотела тебе сказать. У нас тут такая радость! Помнишь Димку, сына тети Гали? Он в Америку уехал пять лет назад?
— Помню. А что с ним?
— Так он вернулся! И не один — с женой американкой! Представляешь? Дмитрий нашего городка в Америку жену привез! Они на тетю Зину к дню рождения специально прилетели.
Виктор удивленно поднял брови. Дмитрий был его ровесником, и они дружили в школьные годы. Парень был способный, но из такой же простой семьи.
— Ничего себе! А что за жена?
— Красавица такая! И какая вежливая! По-русски говорит с акцентом, но старается. И как она уважительно со всеми! С бабушкой твоей полчаса про рецепты разговаривала, у тети Гали спрашивала про огород.
Светлана, слушавшая разговор, скривилась, как от зубной боли.
— И что, они на день рождения придут?
— Конечно! Джессика — так зовут невестку — очень хочет узнать традиции русской семьи. Говорит, что в Америке все по-другому. Такая милая девочка!
Виктор краем глаза видел, как лицо Светланы все больше вытягивается. Американка, которая интересуется русскими традициями и с уважением общается с простыми людьми, явно не вписывалась в ее картину мира.
— Мам, это замечательно. Мы обязательно приедем.
— Вы? То есть со Светочкой? — в голосе матери прозвучала неуверенность.
— Конечно, с женой.
Виктор положил трубку и повернулся к Светлане. Ее лицо было бледным, а губы сжаты в тонкую линию.
— Нет, — твердо сказала она. — Я не поеду.
— Почему?
— Потому что не хочу. И точка.
— Света, ты слышала, что мама рассказывала? Американка приехала и нормально общается с людьми. А ты, русская, не можешь найти общий язык с родственниками мужа.
— А при чем тут какая-то американка? — вспылила Светлана. — Может, она привыкла к любому обществу. А у меня есть стандарты!
— Какие стандарты?
— Стандарты общения! Я не могу часами слушать разговоры про консервирование помидоров и лечение радикулита!
— А о чем тебе интересно говорить? О новых сумочках и ботоксе?
Светлана вспыхнула от негодования.
— Не смей! У нас с девочками вполне содержательные беседы!
— О чем? О том, у кого муж больше зарабатывает?
— В том числе. А что, это плохая тема? Лучше, чем обсуждать урожай картошки!
Виктор покачал головой. Он женился на красивой, амбициозной девушке, думая, что со временем она станет мягче, научится ценить простые человеческие качества. Но вместо этого она становилась все более высокомерной.
— Знаешь что, Света, поезжай к своим подружкам. А я съезжу к родителям один.
— И правильно! Наконец-то здравая мысль!
— Но учти — в следующий раз, когда мои родители будут в Москве, ты их встретишь как положено. С уважением.
— Когда они приезжают, я всегда вежлива.
— Вежлива, но холодна. Ты с ними здороваешься через губу, а потом находишь кучу срочных дел и исчезаешь.
— А что я должна делать? Целый день с ними сидеть и слушать про их проблемы?
— Ты должна вести себя как жена, а не как капризная принцесса!
Светлана резко обернулась, ее глаза сверкали от ярости.
— Значит, я капризная принцесса?
— Именно так! Ты считаешь себя выше других людей только потому, что живешь в Москве и носишь дорогие тряпки!
— А ты считаешь меня обязанной общаться с кем попало только потому, что это твои родственники!
— Кем попало? — Виктор побелел от ярости. — Ты назвала моих родителей "кем попало"?
— Я сказала то, что думаю! — Светлана больше не сдерживалась. — Твоя мать — продавщица в сельмаге, отец — слесарь пенсионер. У них нет образования, кругозора, они не читают книг, не интересуются искусством. О чем мне с ними говорить?
— О человеческих отношениях, например! О том, что такое верность, честность, взаимоподдержка!
— Ой, пожалуйста! Не читай мне лекции о человеческих отношениях! Твои родители живут в своем маленьком мирке и судят всех по своим деревенским меркам!
— А ты живешь в своем снобском мирке и судишь людей по толщине кошелька!
— Неправда! Я ценю ум, образование, культуру!
— Ты ценишь деньги и статус! И больше ничего!
Светлана схватила со стола салфетку и швырнула ее в мужа.
— Ненавижу, когда ты меня психуешь! Ты превращаешься в такого же крикливого мужлана, как твой отец!
— Мой отец никогда в жизни не кричал на мою мать!
— Потому что она ему не перечила! Она знала свое место!
— А ты не знаешь?
— Мое место не в этой деревне, среди людей, которые считают пиком интеллектуального развития телесериалы и газету "Жизнь"!
Виктор остановился посреди кухни и внимательно посмотрел на жену. В ее словах была такая злоба, такое презрение к людям, которые его вырастили и воспитали, что он впервые усомнился — а та ли это женщина, с которой он хочет провести жизнь?
— Ты знаешь, Светлана, а ведь ты права, — неожиданно спокойно сказал он.
— В чем права?
— Мы действительно из разных миров. Только я думал, что любовь поможет эти миры объединить. А оказывается, твой мир просто поглощает и переваривает все остальное.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что пять лет назад я тоже с уважением относился к моим родителям. А сейчас стыжусь приглашать их в гости, потому что знаю — ты найдешь способ показать им, что они здесь лишние.
Светлана растерянно моргнула. Она не ожидала такого поворота.
— Это неправда! Я никогда...
— Правда! Помнишь, как год назад они приезжали на мой день рождения? Ты весь вечер демонстративно зевала и жаловалась на головную боль.
— У меня действительно болела голова!
— А когда мама хотела помочь приготовить салат, ты сказала: "Спасибо, но я привыкла готовить сама". Как будто она прокаженная.
— Я просто не хотела, чтобы она возилась на чужой кухне.
— Это не чужая кухня! Это кухня ее сына! А ты сделала ее чужой!
Светлана повернулась к мужу, и Виктор увидел в ее глазах слезы. Но это были не слезы раскаяния, а слезы обиды на то, что ее не понимают.
— Витя, ну почему ты не можешь понять? Мне с ними неуютно! Они смотрят на меня как на инопланетянку! Обсуждают, почему у нас нет детей, почему я не готовлю борщи, почему работаю, а не сижу дома!
— Они не обсуждают, а интересуются! Это разные вещи!
— Для меня нет! Я не хочу оправдываться перед ними за то, какая я есть!
Виктор сел на стул и тяжело вздохнул. Разговор заходил в тупик, как всегда. Светлана не хотела понимать его точку зрения, а он не мог принять ее пренебрежение к его семье.
— Света, а что если мы попробуем по-другому? — наконец сказал он. — В следующий раз поедем не на праздник, а просто так. Без толпы родственников. Познакомишься с ними поближе, в спокойной обстановке.
— Виктор, ты не понимаешь, — Светлана села напротив мужа. — Дело не в обстановке. Дело в том, что мы разные люди. У меня есть определенный образ жизни, круг общения, интересы. И ваша деревня в него не вписывается.
— Ваша деревня?
— Ну да. Твоя и их.
— А ты где?
— А я здесь, в Москве. В цивилизации.
"В цивилизации" — Виктор качнул головой. Для нее его родной город — не цивилизация.
— Понятно. А если бы мои родители жили в Москве?
— Это ничего бы не изменило. Дело не в географии, а в... ну, в уровне.
— В каком уровне?
— В социальном. В культурном. В интеллектуальном.
— То есть мои родители стоят ниже тебя по всем этим уровням?
Светлана замялась, понимая, что ведет разговор в опасную сторону.
— Не ниже. Просто... другие.
— Честно скажи, Света. Ты считаешь их хуже себя?
— Не хуже...
— Тогда почему ты не можешь провести с ними один день в году? Почему каждая встреча с ними для тебя — каторга?
Светлана встала и подошла к окну, глядя на огни ночного города. За пять лет она ни разу не сказала мужу прямо, что думает о его семье. Всегда находила обходные пути, отговорки, оправдания. Но сегодня накопилось.
— Хочешь честно? — наконец сказала она, не оборачиваясь.
— Хочу.
— Мне неприятно находиться в обществе людей, которые не соответствуют моим представлениям о... о достойной компании.
— То есть мои родители недостойны общения с тобой?
— Витя, ну зачем ты так формулируешь?
— А как правильно?
Светлана обернулась, и на ее лице была написана усталость.
— Правильно — это признать, что у людей разные возможности, разное воспитание, разные горизонты. Твои родители хорошие, но ограниченные. А я не могу притворяться, что мне интересно их ограниченность.
— Ограниченные, — повторил Виктор, словно пробуя это слово на вкус. — Понятно.
Он встал и направился к выходу из кухни.
— Куда ты?
— Собираться. Завтра еду к родителям.
— Витя, не уходи так! Давай обсудим!
— А что обсуждать? Ты все ясно сказала.
В субботу утром Виктор уехал один, а Светлана осталась дома с чувством облегчения. Наконец-то она могла провести день так, как хотела — встретиться с подругами, сходить по магазинам, посетить косметолога.
"Пусть едет к своим деревенщинам," — думала она, выбирая наряд. — "А я поживу как цивилизованный человек."
Но весь день ее преследовало странное чувство тревоги. Слова мужа о том, что американка нормально общается с его семьей, засели в голове занозой. "Подумаешь, американка, — убеждала себя Светлана. — Туристы всегда умиляются местной экзотике."
Вечером Виктор вернулся домой молчаливым и задумчивым. Он поздоровался с женой, поужинал и ушел в спальню, не рассказав ни слова о дне рождении.
— Ну как съездил? — не выдержала Светлана.
— Нормально, — коротко ответил Виктор.
— И как эта американка?
— Джессика? Замечательная девушка.
— В чем замечательная?
Виктор остановился посреди спальни и посмотрел на жену.
— Она три часа разговаривала с бабушкой про войну. Интересовалась, как жили в оккупации, что помогало выжить. Плакала, когда бабуля рассказывала про смерть дедушки.
Светлана поморщилась.
— Американцы любят послушать про войну. У них это экзотика.
— Она записывала рассказ бабушки на диктофон. Сказала, что хочет рассказать детям про русскую историю.
— Какие дети? Они что, уже планируют?
— Уже есть. Дочка пяти лет. Джессика говорит по-русски с ошибками, но учится, чтобы дочь знала язык отца.
"Конечно, специально изображает из себя идеальную невестку," — подумала Светлана, но вслух сказала:
— Ну и что с того?
— А то, что она, иностранка, относится к моей семье с большим уважением, чем ты.
— Витя, хватит сравнивать!
— Я не сравниваю. Я констатирую факт.
Виктор лег в постель, отвернувшись к стене. Светлана легла рядом, но они не разговаривали. Каждый думал о своем.
"Может, я действительно слишком резко с ними?" — мелькнула у Светланы мысль. Но тут же она ее отогнала. "Нет, я имею право выбирать, с кем общаться. Не обязана же я дружить со всеми подряд только потому, что они родственники мужа."
А Виктор лежал и думал о том, как гордился сегодня Дмитрием и его женой. Как тепло было видеть, что человек из другой страны, с другой культурой, смог найти общий язык с его семьей. И как стыдно было отвечать на вопросы о том, почему его жена не приехала.
Прошел месяц. Виктор ездил к родителям каждые выходные, а Светлана встречалась с подругами или оставалась дома. Они перестали строить общие планы, каждый жил своей жизнью.
— Витя, а давно мы никуда вместе не ездили, — заметила как-то Светлана за ужином.
— А зачем? У тебя есть подруги, у меня — родители.
— Но мы же муж и жена. Должны же проводить время вместе.
— Должны. Но только если у нас есть общие ценности и интересы.
— А у нас нет?
Виктор отложил вилку и посмотрел на жену.
— Не знаю. А как ты думаешь?
Светлана замолчала. Действительно, о чем они теперь могли говорить? Раньше их объединяли планы на будущее, совместные мечты. Но теперь выяснилось, что будущее они видят по-разному.
— Витя, может, нам стоит к психологу сходить?
— Зачем?
— Ну... чтобы наладить отношения.
— А ты хочешь их наладить?
— Конечно хочу!
— Тогда поедем в следующую субботу к моим родителям.
— Опять это?
— Света, это проверка. Если ты готова найти общий язык с людьми, которые меня воспитали, значит, у нас есть шанс. Если нет...
— Что если нет?
— Если нет, то мы просто очень разные люди, которые ошиблись, решив пожениться.
Светлана побледнела. Впервые за все годы брака Виктор говорил о возможности развода не в пылу ссоры, а спокойно и обдуманно.
— Ты серьезно?
— Более чем. Я больше не могу жить с человеком, который презирает мою семью.
— Я не презираю...
— Презираешь. И знаешь что? Моя мама все эти годы переживала, что тебе с ними неинтересно. Она думала, что виновата — не умеет поддержать светскую беседу. А папа купил даже костюм новый, когда узнал, что ты приедешь в первый раз. Хотел произвести хорошее впечатление.
Светлана вдруг представила пожилого мужчину, который старательно готовился к встрече с невесткой, и что-то кольнуло в груди.
— Витя...
— А дядя Коля, помнишь его? Он специально выучил несколько английских фраз, когда узнал, что ты изучаешь английский. Хотел показать, что тоже интересуется языками.
— Я не знала...
— Конечно, не знала. Ты не интересовалась. Тебе было важнее показать всем, какая ты особенная и не такая как они.
Светлана так и не поехала к родителям Виктора. В назначенную субботу она простудилась — то ли по-настоящему, то ли психосоматически, но факт остался фактом.
— Ну что ж, — сказал Виктор, собирая вещи. — Значит, мой ответ получен.
— Витя, я правда болею!
— Знаю. И это многое объясняет.
Он уехал один, а вечером не вернулся. Остался у родителей на ночь. В воскресенье тоже не приехал.
Когда Виктор вернулся в понедельник, он был спокоен и решителен.
— Света, я думал весь weekend. Нам нужно расстаться.
— Что? Из-за этой поездки?
— Не из-за поездки. Из-за того, что мы оказались людьми с разными ценностями. Ты не можешь принять мою семью, а я не могу принять твое к ней отношение.
— Витя, но ведь можно найти компромисс!
— Какой компромисс? Ты будешь терпеть "деревенщину" ради сохранения брака? А они будут страдать от твоего высокомерия? Это не компромисс, это мука для всех.
Светлана поняла, что муж принял окончательное решение. В его глазах была не злость, а усталость от попыток совместить несовместимое.
— А знаешь, что мне сказала Джессика? — неожиданно спросил Виктор.
— Не хочу знать.
— Она сказала: "Виктор, твоя семья дала тебе главное — любовь и честность. Деньги и статус можно заработать, а такие ценности — только унаследовать".
Светлана молчала, не зная, что ответить.
— И знаешь, что мне сказала мама?
— Что?
— "Витя, твоя Света, наверное, хороший человек. Просто ей нужен муж из ее мира. А тебе — жена из твоего".
Через месяц они развелись. Светлана осталась в московской квартире, а Виктор снял жилье поближе к центру. Он продолжал ездить к родителям каждые выходные, и больше никто не называл это время потраченным зря.
А Светлана встретила успешного банкира, родители которого тоже жили в престижном районе и разделяли ее взгляды на жизнь. Они идеально подходили друг другу — одинаково амбициозные, одинаково поверхностные, одинаково уверенные в собственном превосходстве.
Каждый нашел свой мир. И оказалось, что американка из далекой страны была права — главное найти человека из своего мира. А не пытаться переделать чужой под себя.
