Мария всегда говорила, что счастливая семья — это когда ты можешь вечером выпить чай на своей кухне, а не слушать нравоучения от родственников. Но как выяснилось, её теория разбивалась об одну маленькую деталь: в этой самой кухне чаще всего сидела Галина Петровна — её свекровь. Сидела и так смотрела, будто чайник, холодильник и даже кот были куплены исключительно на её пенсию.
Мария терпела. Она вообще человек терпеливый. Но терпение имеет свойство заканчиваться, особенно когда по твоей кухне бродит женщина с видом командира взвода и голосом, который может перекричать не только телевизор, но и соседей на лестничной клетке.
— Мария, — начала Галина Петровна, держа в руках чек из аптеки, — ты понимаешь, сколько сейчас стоят таблетки? Пенсия смешная, а у вас тут бизнес, доходы… Неужели трудно помочь родной матери мужа? — голос её звучал одновременно жалобно и требовательно. Это как если бы кто-то просил подать соль, но с пистолетом в руке.
Мария поставила перед ней чашку чая и вздохнула.
— Я всегда помогаю, Галина Петровна. Но вы ведь знаете, бизнес — это не мешок с деньгами. Сегодня есть прибыль, завтра — налоговая проверка.
— Ой, не рассказывай мне сказки, — отмахнулась свекровь, громко прихлёбывая чай. — Я вот всю жизнь на заводе работала, а у тебя офис, компьютеры, люди бегают. Какие там убытки? Не смеши.
Мария усмехнулась.
— Если бы вы знали, сколько «бегают» мои люди, вы бы их давно в армию отправили.
В этот момент на кухню зашёл Илья — муж Марии. Лицо у него было то самое, «дипломатическое». То есть, он уже знал, что будет скандал, но надеялся выйти сухим из воды.
— Что тут у вас? — спросил он, как будто не слышал последних двадцати минут разговора.
— Твоя жена, — сверкнула глазами мать, — считает, что мне хватит её «подачек». А я тебе скажу прямо: пора решать вопрос по-семейному. Половина её фирмы должна быть твоя.
— Что?! — Мария резко повернулась к мужу. — Это уже даже не просьба. Это шантаж.
Илья сделал шаг назад.
— Маша, ну зачем сразу такие слова? Мама просто волнуется.
— Волнуется? — Мария рассмеялась, но смех вышел нервным. — Я вот тоже волнуюсь. Особенно когда узнаю, что мой муж рассказывает своей маме о моих доходах.
— Я ничего такого не говорил, — попытался оправдаться Илья, но взгляд у него был виноватый.
— Конечно, не говорил, — усмехнулась Мария. — Чеки из налоговой, наверное, ей голуби принесли?
Галина Петровна поднялась с табуретки, опираясь на спинку стула.
— Девочка моя, хватит уже корчить из себя бизнес-леди. Ты замужем за моим сыном, значит, всё общее. И твой бизнес тоже.
— Если бы вы знали законы, — холодно ответила Мария, — то понимали бы, что фирма зарегистрирована на меня ДО брака. Это моя личная собственность.
— Законы? — скривилась свекровь. — А я тебе скажу так: законы — это для чужих людей. А для семьи есть справедливость.
Мария почувствовала, как внутри всё закипает.
— Справедливость? Хорошо. Тогда справедливо будет, если я перестану оплачивать ваши коммунальные счета и лекарства. Справедливо?
— Ах ты неблагодарная! — выкрикнула свекровь, и чашка с чаем звякнула о стол. — Я тебя к себе в дом приняла как дочь!
— В дом? — Мария резко поднялась. — Простите, Галина Петровна, но это моя квартира. И если честно, я давно думаю, что нам нужно… разгрузить атмосферу.
Илья поднял руки, как полицейский перед вооружённым грабителем.
— Девочки, ну что вы… Давайте спокойно…
— Девочки? — Мария фыркнула. — Илья, ты хотя бы раз в жизни можешь быть мужчиной и сказать чётко, на чьей ты стороне?
Илья замялся.
— Я на стороне мира.
Мария рассмеялась в голос.
— На стороне мира? Отлично. Тогда пусть мир собирает свои вещи.
Тишина повисла глухая. Даже кот ушёл в другую комнату — видимо, понял, что в этой кухне сейчас разразится война похлеще Второй мировой.
Галина Петровна сжала губы.
— Ты ещё пожалеешь, Мария. Очень пожалеешь.
Мария посмотрела ей прямо в глаза.
— Знаете, чего я жалею? Что столько лет пыталась быть для вас хорошей.
Внутри всё дрожало, но снаружи Мария выглядела ледяной. Она знала: назад пути уже нет.
Илья, понурившись, сел за стол.
— Может, давайте всё же спокойно поговорим?
Мария наклонилась к нему, почти шепотом, но так, чтобы мать услышала:
— Спокойно мы уже поговорили. Теперь будет по-другому.
И в этот момент Мария впервые за всё время почувствовала, что наконец-то возвращает себе контроль.
Ночь в квартире выдалась странная. Мария ворочалась с боку на бок, слушая, как Илья ходит по комнате туда-сюда. Он явно пытался быть тихим, но скрип половиц выдавал его предательски. В какой-то момент Марии даже показалось, что он специально ходит по самым скрипучим местам — будто напоминал: «Я тут, я мучаюсь, оцени».
К утру она уже точно знала: разговоры о «мире» закончились. Теперь её ждали настоящие разборки.
Когда Илья ушёл «по делам», Мария села за его ноутбук. Нет, она не была параноиком. Но за последние месяцы доверие к мужу таяло быстрее, чем зарплата на карте к 25-му числу. К тому же пароль она знала — дата их свадьбы. Иронично: именно свадьба стала ключом к секретам, которые скрывал муж.
Она открыла папку «Документы». Первое, что бросилось в глаза, — файл «Договор_дарение». Мария щёлкнула — и сердце ухнуло вниз. Там был проект договора: она якобы «по доброй воле» передаёт часть своей фирмы мужу, а затем он может распоряжаться ей как угодно. Подписей ещё не стояло, но текст был готов до запятой.
Так вот как, значит, выглядит «семейная справедливость», подумала Мария.
Она не выдержала и тут же позвонила Илье.
— Илья, у меня вопрос. Ты когда собирался рассказать, что я «дарю» тебе свой бизнес?
— Маша, подожди, — голос мужа звучал устало, как у человека, которого застукали на месте преступления. — Это просто набросок. Мама попросила юриста составить, на всякий случай…
— На всякий случай чего? — Мария уже почти кричала. — На случай моей смерти? Или на случай твоего прозрения, что у тебя есть жена с доходами, а не банкомат с функцией «поддержи маму»?
— Ну ты же понимаешь, мама волнуется, — пробормотал Илья.
— Она волнуется? — Мария рассмеялась, но смех был резкий, металлический. — Да она не волнуется, она ждёт, когда я подмахну документ и исчезну с горизонта!
— Ну ты преувеличиваешь, — тихо сказал Илья.
— Знаешь что, Илья, — Мария нарочно сделала паузу, чтобы каждое слово прозвучало, как удар молотка, — если бы у тебя была хоть капля мужского достоинства, ты бы сказал матери «нет» ещё тогда, когда она полезла в мой кошелёк. А теперь… теперь ты соучастник.
— Маш, — голос мужа дрогнул, — я же ради нас…
— Ради нас? — Мария резко встала и начала ходить по комнате. — Ради нас или ради неё? Скажи честно: если я подпишу этот договор, ты хоть раз в жизни сможешь посмотреть мне в глаза?
На том конце повисла пауза. Потом Илья бросил:
— Знаешь, мне надо подумать.
— Думай, — холодно ответила Мария и отключила телефон.
Она сидела на диване, глядя в одну точку. Внутри боролись злость и усталость. Хотелось закричать, выбросить ноутбук в окно, но она заставила себя успокоиться. Паника — худший советчик. Если они начали игру против меня, значит, я должна играть лучше.
Вечером Илья вернулся, будто ничего не случилось. Даже купил цветы — те самые, что обычно покупают, когда хочется загладить вину быстро и дешево.
— Маш, я всё обдумал, — начал он, снимая ботинки. — Может, мы сядем и спокойно обсудим?
— Конечно, обсудим, — Мария улыбнулась. — Только давай честно. Кто автор договора?
Илья сел за стол, почесал затылок.
— Ну… мамин знакомый юрист. Она попросила.
— Значит, мама решила мою жизнь переписать под себя? — Мария прищурилась. — А ты что? Ты просто кивнул и сказал «хорошая идея»?
— Маш, ну ты же знаешь маму, — вздохнул Илья. — Ей спокойнее, когда всё расписано.
Мария резко ударила ладонью по столу.
— Ей спокойнее?! А мне, по-твоему, каково? Ты понимаешь, что это называется мошенничество?
Илья поморщился.
— Да ну тебя, ты всё утрируешь.
— Я утрирую? — Мария вскинулась. — Илья, ты хоть понимаешь, что если бы я поставила подпись, я осталась бы ни с чем?
Галина Петровна вошла в кухню именно в этот момент, словно ждала своей реплики за дверью.
— Ну что вы тут орёте? — спросила она и села на стул. — Маша, не строй из себя жертву. Никто тебя ни с чем не оставит. Просто мы хотим, чтобы всё было по-честному.
— По-честному? — Мария скривила губы. — Значит, вы хотите получить то, к чему не приложили ни копейки, ни усилия. Это у вас называется «честно»?
— Не копейки? — возмутилась свекровь. — Да я за Илью жизнь положила! Воспитала, подняла, выучила! Это что, ничего не стоит?
— Стоит, — кивнула Мария. — Но оплачено не из моего бизнеса.
Илья сжал кулаки.
— Хватит! Вы обе перегибаете.
— Перегибает та, — Мария встала, глядя прямо на него, — кто скрывает от жены юридические махинации.
Она подошла к шкафу, достала папку с документами фирмы и шлёпнула её на стол.
— Вот бумаги на бизнес. Зарегистрирован до брака. Никаких ваших долей тут нет и быть не может.
Галина Петровна сузила глаза.
— Посмотрим, кто ещё кого выгонит.
Мария улыбнулась.
— Да хоть сейчас. Чемоданы знаете где.
Илья вскочил.
— Маша, ну ты что, с ума сошла?
— Нет, Илья, — Мария посмотрела на него твёрдо. — Наоборот. Я впервые за долгое время в своём уме.
Она развернулась и ушла в спальню, оставив их вдвоём. За дверью она слышала, как Галина Петровна шипела сыну что-то вроде:
— Не дрейфь, Илюша. Мы её дожмём.
И именно тогда у Марии внутри что-то щёлкнуло. Это уже не просто семейный конфликт. Это была настоящая война за её жизнь, её труд и её свободу. И если они решили сыграть в законы — она сыграет. Только по-настоящему.
Утро началось не с кофе. Утро началось с визита нотариуса. Точнее, с того, что Галина Петровна привела его прямо в квартиру. На пороге стоял мужчина в костюме, с папкой под мышкой и видом человека, которому глубоко всё равно, у кого из троих за спиной сейчас начнётся истерика.
— Вот, знакомься, — торжественно произнесла свекровь. — Это нотариус Виктор Сергеевич. Он поможет нам узаконить всё по справедливости.
Мария замерла. Потом медленно поставила чашку на стол, чтобы не швырнуть ей кому-нибудь в лоб.
— Интересно. А кто вас вообще сюда звал?
— Мария Николаевна, — мягко заговорил нотариус, — мы всего лишь хотим обсудить возможность дарения части вашей компании вашему супругу.
— «Мы»? — Мария хмыкнула. — Кажется, у «нас» разные понятия о личной собственности.
Илья сидел молча, опустив глаза. Лицо у него было такое, будто он ждёт приговора.
Мария повернулась к мужу.
— Ну что, Илья? Опять промолчишь?
— Маш… — он поднял глаза. — Может, всё-таки подпишешь? Так будет проще всем.
— Всем? — Мария фыркнула. — Тебе и маме — да. А мне — конец.
Галина Петровна хлопнула ладонью по столу.
— Довольно! Ты неблагодарная эгоистка! Мы тебе родственники, а ты нас за дверь гонишь.
Мария встала.
— Я не эгоистка. Я человек, который десять лет пытался быть хорошей женой и хорошей невесткой. И знаешь что? Я устала.
Она взяла из шкафа ту самую папку с документами и положила перед нотариусом.
— Вот. Ознакомьтесь. Это моя компания. Зарегистрирована на меня до брака. У вас нет ни единого юридического права.
Нотариус пролистал бумаги, поднял брови.
— Хм… да, тут всё верно.
Галина Петровна побледнела.
— Но… но мы же семья!
— Семья, — кивнула Мария. — И именно семья должна уважать границы друг друга. А вы — не уважаете.
Илья вскочил.
— Маш, ну не делай так! Мы же можем всё решить…
Мария посмотрела на него долгим взглядом.
— Можем. Ты сейчас берёшь свои вещи и уходишь с мамой. И это будет лучшее решение.
Галина Петровна ахнула.
— Да ты с ума сошла! Ты его жена!
— Была, — спокойно ответила Мария. — Теперь — свободна.
Илья открыл было рот, но Мария показала рукой на чемодан в прихожей.
— Я собрала твои вещи. Возьми — и уходи.
Он стоял секунду, две. Потом, словно сломанный, поднял чемодан. Мать металась рядом, как наседка, защищающая птенца.
— Ты ещё пожалеешь, Мария! — выкрикнула она, уходя к двери.
Мария только улыбнулась.
— Я уже пожалела, что терпела вас столько лет.
Дверь захлопнулась. В квартире воцарилась тишина. Та самая тишина, о которой мечтают многие женщины после пятидесяти: когда никому ничего не должна.
Мария села за стол, налила себе чаю и впервые за долгое время почувствовала вкус свободы. Да, впереди будут сложности, будут пересуды родственников, будет одиночество. Но главное — она сохранила себя.
И вдруг в голове мелькнула мысль: «А ведь свобода — это тоже прибыль. Только самая настоящая».
Конец.