Кофеварка на кухне сердито фыркнула, выпуская последнюю порцию ароматного напитка. Марина потянулась, чувствуя, как ноет каждый мускул в спине. Последние две недели в рекламном агентстве были сущим адом. Сдача крупного проекта, бессонные ночи, правки от клиента, которые прилетали в два часа ночи с пометкой «Срочно!», – все это выжало ее до последней капли. Но впереди маячил свет – яркий, соленый, морской. Отпуск. Десять дней наедине с солнцем, книгами и шумом волн.
Она открыла ноутбук, в сотый раз любуясь фотографиями их маленького отеля на побережье. Белоснежные стены, утопающие в зелени, синие ставни, терраса с видом на бескрайнюю лазурь. Она сама нашла его, сама забронировала еще полгода назад, внося предоплату с каждой зарплаты. Это была ее мечта, ее личный оазис, который помогал ей держаться на плаву все эти месяцы. В шкафу уже висело новое платье, легкое, как облако, и ждал своего часа соломенный капор. Жизнь казалась почти идеальной.
Дверь в квартиру хлопнула, вырывая Марину из грез. Вернулся Стас. Он бросил ключи на тумбочку в коридоре, прошел на кухню, молча открыл холодильник и достал кастрюлю с борщом.
– Привет, – устало улыбнулась Марина. – Как день прошел?
– Как обычно, – буркнул он, ставя кастрюлю на плиту. – Работали. Есть хочу, как волк.
Он никогда не расспрашивал ее о работе. Для него ее «картинки рисовать» было чем-то несерьезным, так, женским развлечением, хотя именно ее зарплата позволила им в прошлом году поменять машину и сделать ремонт в их однушке. Марина вздохнула и встала, чтобы накрыть на стол. Она привыкла. Привыкла к его усталости, к его молчанию, к тому, что все ее переживания и радости оставались где-то за кадром его собственной, гораздо более важной жизни.
– Представляешь, сегодня утвердили последние макеты! – попыталась она поделиться радостью. – Я так переживала, думала, опять все переделывать заставят. Теперь все, до отпуска можно выдохнуть.
– Угу, – промычал Стас, с аппетитом уплетая борщ. – Я, кстати, насчет отпуска хотел поговорить.
У Марины что-то екнуло в груди. Этот его тон она знала слишком хорошо. Так он начинал разговоры, которые не предвещали ничего хорошего.
– Что-то случилось? С бронью проблемы?
– С бронью все в порядке. Планы поменялись.
Он вытер губы хлебом, отодвинул тарелку и посмотрел на нее тяжелым, не терпящим возражений взглядом.
– Ты поедешь в отпуск не на море, а к моей маме в деревню.
Марина сначала даже не поняла. Она моргнула, решив, что ослышалась.
– Куда?
– К маме моей, в Петровку. Помощь ей нужна. Картошку копать пора, огород убирать. Одна она не справится, спина у нее больная, ты же знаешь.
Воздух в маленькой кухне вдруг стал плотным, дышать стало нечем. Фотографии отеля, новое платье, шум прибоя – все это рассыпалось в пыль от его слов.
– Стас, ты шутишь? – тихо спросила она, цепляясь за последнюю надежду.
– Какие тут шутки, Марин? Матери помочь – это святое. Я мужик, мне на работе пахать надо, отпуск взять не могу сейчас. А ты как раз свободна будешь. Съездишь на недельку, поможешь, и вернешься. Море никуда не убежит, в следующем году съездим.
В следующем году. Эти слова она слышала уже третий раз. Сначала им помешал ремонт, потом – покупка машины. И каждый раз именно ее мечты и желания отодвигались на потом, потому что находились дела поважнее.
– Но мы же договаривались! – в ее голосе зазвенели слезы. – Я так ждала этой поездки! Я устала, Стас, я просто хочу отдохнуть! Не на грядках с лопатой, а на пляже!
– Отдохнешь! – отрезал он. – Свежий воздух, натуральные продукты. Что тебе еще надо? Мать одна, ей тяжело. Неужели тебе ее не жалко? Какая ты бессердечная, оказывается.
Он мастерски умел бить по самым больным точкам, выставляя ее эгоисткой, неблагодарной и черствой. И это работало почти всегда. Марина опускала голову и соглашалась, потому что спорить было бесполезно. Он уже все решил. За нее. За них обоих.
– А ты? Ты не поедешь?
– Я же сказал, работы много. На выходные, может, заскочу, проверю, как вы там.
Проверит. Не поможет, а проверит. Как надзиратель.
– Я не хочу копать картошку, – прошептала она, чувствуя, как по щеке катится горячая слеза. – Я хочу на море. Мы откладывали на это деньги. Билеты, отель… все пропадет.
– Ничего не пропадет. Отель отменишь, часть денег вернут. Билеты сдашь. Не велика потеря. А матери помочь – это бесценно. Все, разговор окончен. Я так решил.
Он встал из-за стола и пошел в комнату, включил телевизор на полную громкость, давая понять, что тема закрыта. А Марина осталась сидеть на кухне, глядя в одну точку. Внутри была пустота. Не обида, не злость, а именно выжженная дотла пустота. Человек, которого она считала своей опорой, только что растоптал ее мечту, даже не заметив этого. Он не просто отменил поездку, он прописал ей совершенно другой сценарий, унизительный, рабский. Не предложил, не попросил, а распорядился, как будто она была не женой, а крепостной.
Вечером позвонила свекровь, Тамара Петровна. Ее бодрый, деловитый голос не оставлял сомнений в том, что она была в курсе принятого сыном решения.
– Мариночка, здравствуй, деточка! Стасик сказал, ты приедешь мне помочь? Вот умница, вот хорошая девочка! Я тут уже список составила, что сделать надо. Картошку выкопать – это раз. Морковку, свеклу продернуть – это два. Погреб надо будет к зиме подготовить, побелить. Ну и по мелочи там, окна помыть, занавески постирать. Ты же у меня шустрая, за недельку управишься!
Марина молчала в трубку, не в силах выдавить из себя ни слова. Свекровь, не дождавшись ответа, продолжала:
– Ты сапоги резиновые не забудь, у нас после дождей грязно. И одежду какую-нибудь старую, рабочую. Лопаты у меня есть, а вот перчатки свои хорошие вези, а то от моих у тебя руки все в мозолях будут. Ну все, деточка, жду тебя в субботу! Целую!
Короткие гудки. Марина медленно опустила телефон. Значит, они все решили за ее спиной. Сговорились. Сын позаботился о маме, отправив к ней на каторжные работы бесплатную рабочую силу в лице собственной жены. А она должна была смириться и поехать, потому что «матери помочь – это святое».
Ночь она не спала. Лежала рядом с мирно посапывающим Стасом и смотрела в потолок. В голове проносились картины: вот она, в старом халате и резиновых сапогах, сгибается над грядками под неодобрительным взглядом Тамары Петровны. А вот другая картина: она сидит на террасе своего отеля, пьет холодный лимонад и смотрит на закат над морем. Два разных мира. Две разные жизни. И прямо сейчас ей нужно было выбрать, в какой из них она хочет остаться. Всю ночь она боролась с собой, с вбитыми в голову установками про «хорошую жену», «долг перед семьей», «надо потерпеть». А под утро, когда за окном забрезжил рассвет, она вдруг поняла. Поняла, что если сейчас согласится, если поедет в эту Петровку, то окончательно потеряет себя. Она сотрет свои желания, свои мечты, свое право на отдых и радость. И это будет повторяться снова и снова.
Утром она встала разбитая, но с какой-то новой, холодной решимостью в глазах. Стас уже ушел на работу, не попрощавшись. Она налила себе кофе, открыла ноутбук. Руки дрожали. Она нашла в списке контактов номер. Андрей. Лучший друг Стаса. Он был полной его противоположностью – внимательный, чуткий, всегда готовый выслушать. Он был свидетелем на их свадьбе, крестным их так и не родившегося ребенка… Когда-то, на заре их отношений со Стасом, Марина даже думала, что Андрей был бы для нее лучшей парой. Но он всегда держался на расстоянии, оставаясь просто другом семьи.
Она нажала на кнопку вызова.
– Привет, Марин, – его голос был как всегда спокойным и теплым. – Что-то случилось? На Стаса не похоже, чтобы он в такую рань звонил.
– Привет, Андрей. Это я звоню. Со своего. У меня… у меня к тебе странный вопрос.
– Слушаю.
– У тебя отпуск ведь тоже на следующей неделе начинается? Ты, кажется, говорил, что в Карелию на рыбалку собирался.
– Собирался, да отменилось все. Напарник заболел, а одному ехать скучно. Так что буду в городе торчать, ремонт в ванной доделывать. А что?
Марина зажмурилась, набираясь смелости.
– Андрей… а поехали на море.
В трубке повисла тишина. Марина уже пожалела о своем звонке, чувствуя, как щеки заливает краска стыда.
– В смысле? – наконец спросил он. – Вы со Стасом меня с собой зовете?
– Нет, – выдохнула она. – Без Стаса. Вдвоем.
И она рассказала ему все. Про разговор, про маму, про картошку. Она говорила сбивчиво, глотая слезы, и ждала, что он сейчас начнет ее осуждать, говорить, что она не права, что мужчину надо слушаться. Но Андрей молчал, и это молчание было не осуждающим, а каким-то напряженным, словно он переваривал услышанное.
– Значит, он просто поставил тебя перед фактом? – спросил он наконец, и в его голосе прорезались стальные нотки. – Отправил тебя, как вещь, на барщину?
– Получается, что так.
– А ты что?
– А я не хочу. Я не поеду. Андрей, я знаю, это звучит ужасно, я прошу тебя о предательстве, по сути… Но мне больше не к кому обратиться. Я просто хочу уехать. Туда, куда планировала. Я не хочу оставаться здесь. Я… я все оплачу, снимем два разных номера, будем просто… просто как друзья. Просто помоги мне отсюда сбежать.
Снова молчание. А потом он сказал так просто, будто речь шла о походе в кино:
– Во сколько вылет в субботу?
Марина не верила своим ушам.
– Ты… ты согласен?
– Я не позволю ему так с тобой обращаться, Марин. Он мой друг, но то, что он делает, – это свинство. Считай это операцией по спасению рядового Райана. Диктуй номер рейса. Я сейчас же куплю себе билет.
Всю оставшуюся неделю Марина жила как в тумане. Она делала вид, что собирается в деревню. Обсуждала со Стасом по телефону, какие гостинцы купить его маме. Он был доволен и благодушен, хвалил ее за «правильное решение» и «женскую мудрость». А она ночами, пока он спал, тихонько складывала в чемодан сарафаны, купальники и легкие босоножки. В другую сумку она демонстративно положила старый спортивный костюм, галоши и рабочие перчатки. Эта сумка должна была остаться дома, как молчаливый упрек.
В субботу утром Стас уехал на работу раньше обычного, бросив на прощание: «Ну, давай, труженица моя! Приеду в следующие выходные, проверю, сколько грядок оприходовала!»
Как только за ним закрылась дверь, Марина вызвала такси. Андрей уже ждал ее в аэропорту. Он выглядел немного напряженным, но, увидев ее, ободряюще улыбнулся.
– Готова к приключениям?
– Страшно, – честно призналась она.
– Не бойся. Я рядом.
Полет прошел в каком-то оцепенении. Марина смотрела на проплывающие внизу облака и не могла поверить в реальность происходящего. Она, тихая, домашняя Марина, сбежала. Сбежала от мужа с его лучшим другом. Это было похоже на сюжет дешевого романа, но это была ее жизнь.
Отель оказался еще лучше, чем на фотографиях. Их номера были на одном этаже, но в разных концах коридора. Андрей сразу сказал:
– Марин, я не хочу, чтобы ты чувствовала себя неловко. Мы друзья. Я здесь для того, чтобы ты отдохнула и пришла в себя. Никаких обязательств, никаких ожиданий. Хочешь – будем гулять вместе, хочешь – сиди одна на пляже. Как тебе комфортно.
И она была ему безмерно благодарна за эти слова.
Первые два дня они почти не разговаривали. Марина отсыпалась, часами лежала на пляже, слушая крики чаек, и жадно вдыхала соленый воздух. Она чувствовала, как из нее уходит многомесячная усталость и напряжение. Андрей не лез к ней, появляясь лишь к ужину. Они садились за столик в маленьком прибрежном кафе, пили вино и говорили о всякой ерунде – о книгах, о фильмах, о смешных случаях из жизни. И Марина с удивлением обнаружила, что ей легко и просто с ним. Она могла смеяться, не боясь, что ее назовут глупой, могла спорить, не опасаясь, что ее заткнут властным окриком. Он слушал ее. По-настоящему слушал.
На третий день, когда они возвращались с пляжа, у нее зазвонил телефон. Стас. Сердце ухнуло куда-то в пятки.
– Ответь, – тихо сказал Андрей. – Это должно было случиться. Лучше покончить с этим сейчас.
Она кивнула и провела пальцем по экрану.
– Да, дорогой, – постаралась она сказать как можно бодрее.
– Привет! Ну что, как ты там? Как мама? Много уже накопали? – голос у него был довольный, хозяйский.
– Все хорошо, – сказала Марина, глядя на бирюзовое море. – Мама в порядке. Копаем потихоньку.
– Смотри у меня, не филонь! – по-отечески пожурил он. – Маме помогать надо. Ладно, давай, некогда мне, работы полно. В субботу ждите.
Он отключился. Марина опустила телефон.
– Зачем ты ему соврала? – спросил Андрей.
– Не знаю. Испугалась, наверное.
– Рано или поздно он все узнает.
– Я знаю.
Этот разговор испортил ей все настроение. Весь вечер она думала о том, что ее ждет. Скандал, крики, обвинения. Может, Стас был прав? Может, она действительно поступила как последняя эгоистка?
Андрей, видя ее состояние, предложил:
– Поехали в горы. Тут недалеко есть смотровая площадка, оттуда потрясающий вид на закате.
Они взяли напрокат маленький скутер, и уже через полчаса ехали по извилистому серпантину вверх. Ветер трепал волосы, в воздухе пахло соснами и нагретыми на солнце травами. Марина сидела сзади, обняв Андрея за талию, и чувствовала себя героиней старого итальянского фильма.
Вид со смотровой площадки и правда был невероятным. Солнце, огромное, багровое, медленно опускалось в море. Небо переливалось всеми оттенками розового, оранжевого и фиолетового.
– Красиво, – прошептала Марина.
– Очень, – согласился Андрей, но смотрел он не на закат, а на нее. – Марин, перестань себя грызть. Ты не сделала ничего плохого. Ты просто выбрала себя. Любой нормальный человек имеет право на отдых, на уважение, на собственную мечту. То, что сделал Стас, – это не забота о матери. Это утверждение своей власти. Он унизил тебя, а ты не позволила этого сделать. И ты абсолютно права.
Его слова были как бальзам на душу. Впервые за долгие годы кто-то был на ее стороне. Кто-то понял ее, не осуждая.
– Спасибо, – тихо сказала она.
– Не за что. Просто… я давно это видел. Как он к тебе относится. Думал, может, я чего-то не понимаю, может, у вас такая любовь. Но нет. Это не любовь. Любовь – это когда радуешься за другого, а не используешь его в своих целях.
Они простояли там до тех пор, пока последние лучи солнца не скрылись за горизонтом и на небе не зажглись первые звезды. Обратно ехали молча. Но это молчание было уже другим – не напряженным, а уютным и спокойным. В этот вечер что-то неуловимо изменилось. Они перестали быть просто друзьями, оказавшимися в странной ситуации. Между ними возникла хрупкая, едва заметная нить доверия и симпатии.
На следующий день позвонила свекровь.
– Маринка, ты где шляешься?! – заорал ее голос из трубки без всяких приветствий. – Я тебя с субботы жду! Стасик сказал, ты приехала, а тебя нет! Огород не копан, все бурьяном заросло! Ты где, я спрашиваю?!
Марина поняла – это конец. Стас, видимо, позвонил матери, чтобы узнать, как идут дела, и обман раскрылся.
– Я в отпуске, Тамара Петровна, – спокойно ответила она.
– Где?!
– На море.
В трубке на секунду воцарилась тишина, а потом на Марину обрушился такой поток брани, что она отстранила телефон от уха. Свекровь обвиняла ее во всех смертных грехах: она и неблагодарная, и лентяйка, и вертихвостка, и сына ее хорошего она не ценит.
Марина молча выслушала все это и нажала «отбой». Не прошло и минуты, как телефон зазвонил снова. Стас.
Она приготовилась к худшему.
– ТЫ ГДЕ?! – его крик был слышен даже на расстоянии.
– Я же сказал твоей маме. На море.
– ТЫ ЧТО СЕБЕ ПОЗВОЛЯЕШЬ?! Я ТЕБЕ СКАЗАЛ ЕХАТЬ К МАТЕРИ! А НУ-КА БЫСТРО СОБРАЛА ВЕЩИ И ПЕРВЫМ РЕЙСОМ ДОМОЙ!
– Не кричи на меня, – сказала она так тихо и холодно, что сама удивилась. Внутри больше не было страха. Только ледяное спокойствие. – Я в отпуске. Я имею право.
– Ах ты… Да я… Ты с кем там?! Одна, что ли, поехала?
И тут Марина поняла, что больше не хочет врать. Она устала от этой лжи, от этой двойной жизни.
– Нет, не одна.
– С КЕМ?!
Она сделала глубокий вдох.
– С Андреем.
Тишина. Такая оглушительная, что, казалось, лопнут барабанные перепонки. Марина слышала, как Стас тяжело дышит в трубку.
– С кем? – переспросил он шепотом, в котором клокотала ярость.
– С твоим лучшим другом, – отчетливо произнесла она. – Он, в отличие от тебя, считает, что я заслужила отдых.
– Ах ты дрянь… – прошипел он. – Значит, вот как… За моей спиной… с моим лучшим другом… Да я вас обоих в порошок сотру! Чтобы ноги твоей в моем доме не было! Слышишь?! Предатели!
Он бросил трубку. Марина сидела на кровати, безвольно уронив руки. Все было кончено. Мосты сожжены. Она почувствовала странное облегчение. Словно тяжелый камень, который она носила на шее много лет, наконец-то упал.
Андрей, который все это время стоял в дверях, подошел и сел рядом. Он не задавал вопросов. Просто взял ее руку в свою. Его ладонь была теплой и сильной.
– Все будет хорошо, – сказал он. – Теперь точно будет.
Оставшиеся дни отпуска они провели как во сне. Они гуляли по старинным улочкам, ели мороженое, катались на катере и много-много говорили. Андрей рассказывал о своей покойной жене, о том, как тяжело переживал ее уход, о своем одиночестве. А Марина впервые в жизни рассказывала о своих мечтах, которые всегда казались ей глупыми и несбыточными. Она говорила, что хотела бы открыть свою маленькую студию дизайна, рисовать не для капризных клиентов, а для души. И он слушал ее серьезно, кивал, задавал вопросы, и в его глазах она видела не насмешку, а искренний интерес и веру в нее.
В последний вечер они сидели на пляже, глядя на звезды.
– Что ты будешь делать, когда мы вернемся? – спросил Андрей.
– Подам на развод, – без колебаний ответила она. – Заберу свои вещи и перееду к маме на первое время. А потом… потом видно будет. Найду себе жилье. Я справлюсь.
– Я помогу, – просто сказал он.
– Не нужно. Ты и так для меня слишком много сделал.
– Я хочу помочь. Потому что ты мне небезразлична, Марин. Уже давно. Я просто не позволял себе об этом даже думать, потому что ты была женой моего друга. Но теперь… теперь все изменилось.
Он повернулся к ней, и в свете луны она увидела, каким серьезным и нежным было его лицо. Он медленно наклонился и коснулся ее губ. Это был не страстный, а очень осторожный, почти благоговейный поцелуй. И Марина, отвечая на него, поняла, что ее побег на море был не просто бунтом. Это был шаг к новой жизни. К жизни, где ее будут ценить, уважать и любить.
Возвращение в город было сложным. Стас сменил замки в квартире. Ей пришлось вызывать полицию, чтобы забрать свои вещи. Он стоял в дверях, глядя на нее с ненавистью, и бросал вслед оскорбления. Марина молчала. Ей было все равно. Его слова больше не ранили ее. Этот человек стал для нее чужим.
Андрей, как и обещал, был рядом. Помог перевезти вещи, нашел ей недорогую съемную квартиру. Он не торопил события, не навязывался, просто был рядом, поддерживая и помогая.
Через несколько месяцев, получив свидетельство о разводе, Марина сидела в своей маленькой, но уютной квартирке и рисовала эскиз логотипа для своей будущей студии. Телефон зазвонил. Это был Андрей.
– Привет. Я тут подумал… Может, съездим куда-нибудь на выходные? Говорят, под Питером есть очень красивые озера. Порыбачим.
Марина улыбнулась. Впереди была новая жизнь. Неизвестная, может быть, нелегкая, но определенно – ее собственная. И она знала, что больше никогда не променяет шум моря на унылые грядки с картошкой.
Читайте также: