Привычный запах спирта ударил в нос, когда Жанна вскрыла ампулу. Она набрала в шприц вязкую, чуть желтоватую жидкость, постучала по корпусу, сгоняя пузырьки воздуха. Мать, Анна Анатольевна, уже ждала на диване, откинув край старого махрового халата и оголив дряблую кожу на бедре. Жанна опустилась на колени, протёрла ваткой место укола и ввела иглу.
Мать даже не поморщилась — привыкла. Это был уже сотый или двухсотый укол за последние месяцы. Лекарство лишь поддерживало её, снимая самые острые симптомы, но не лечило. Настоящее лечение, способное остановить болезнь и дать шанс на выздоровление, стоило как крыло самолёта. Таких денег у них не было и никогда не будет. Жанна вытащила иглу, прижала ватку.
— Всё, мама.
Анна Анатольевна недовольно поджала губы, словно сам факт укола был личным оскорблением.
— Легко сказать «всё». Это у тебя всё, а у меня — ничего. Вся жизнь насмарку. Здоровье угробленное, старость в нищете, и дочь, которой наплевать. А ведь мог бы помочь! Мог бы! — она начала свой обычный, заученный наизусть монолог. — Твой отец, этот Игорёк, он ведь теперь на коне. Деньги гребёт лопатой. А я тут гнию заживо. Бросил меня, больную, несчастную, с ребёнком на руках. Укатил в свою Москву и забыл, как меня звали. А ведь я ему всё отдала, лучшие годы!
Жанна устало вздохнула, собирая шприц и ампулу в пустую коробку. Она слышала это тысячу раз.
— Мама, это неправда, — мягко, почти шёпотом произнесла она. — Папа не бросал тебя. Ты сама от него ушла.
— Что?! — взвизгнула Анна Анатольевна, её бледное лицо пошло красными пятнами. — Да как ты смеешь! Родная дочь против матери!
— Ты ушла к дяде Валере, — продолжила Жанна, не повышая голоса. — Сказала, что отец — бесперспективный неудачник, что он никогда ничего не добьётся. А дядя Валера был директором базы. Ты сама так решила.
Мать на мгновение замолчала, но быстро нашла новый виток для своей обиды.
— А он кем стал? Богачом! И только благодаря мне! Это я его так разозлила, что он с цепи сорвался и в люди выбился! Из упрямства! Он мне по гроб жизни обязан за такую мотивацию! Мог бы и поблагодарить. Деньгами. На лечение.
— Мам, перестань, — голос Жанны стал твёрже. — Ты забыла, как после развода бегала по всем инстанциям, писала на него жалобы? Как настраивала против него весь наш маленький город, рассказывая, какой он негодяй и пьяница, хотя он капли в рот не брал? Ты сделала всё, чтобы его уничтожить. Он уехал, потому что ты не оставила ему выбора.
Анна Анатольевна криво усмехнулась, и в этой усмешке было столько цинизма, что Жанне стало не по себе.
— Дурочка ты, Жанка. Наивная дурочка. Я всё правильно делала. Он бы за встречи с тобой любые деньги платил. Он тебя любил до безумия. Неужели я должна была этим не воспользоваться? Я боролась за твоё обеспеченное будущее, а ты… Эх, в кого ты такая простушка.
В этот момент в голове у Жанны что-то щёлкнуло. Все эти годы она верила в мамину версию о разбитом сердце и женской обиде. А оказалось всё гораздо проще и уродливее. Деньги. Все эти суды, бесконечная клевета, запреты на встречи с отцом, которые она, маленькая, так горько переживала — всё было лишь инструментом для вымогательства.
Перед её глазами промелькнула череда маминых мужей: блестящий дядя Валера, оказавшийся банальным вором; тихий инженер дядя Слава, сбежавший через год; и последний, дальнобойщик Пётр, который перед уходом бросил ей фразу, запомнившуюся Жанне на всю жизнь: «Ты со своим характером, Анатольевна, одна в пустой квартире сдохнешь, и никто стакана воды не подаст». Кажется, его пророчество начинало сбываться.
Она молча вышла из комнаты, оставив мать наедине с её победоносным цинизмом. Нужно было подышать. Эта правда была слишком удушливой. Прошло минут десять. Из комнаты не доносилось ни звука. Слишком тихо. Сердце Жанны тревожно ёкнуло. Она заглянула в комнату. Мать сидела на диване в неестественной позе, голова была странно запрокинута, одна рука безвольно свисала, а глаза смотрели в одну точку.
— Мама? — позвала Жанна. Ответа не было. Она подбежала, потрясла её за плечо. Тело было обмякшим. Изо рта тонкой струйкой стекала слюна. Приступ.
«Скорая» приехала на удивление быстро. Молодой, самоуверенный врач смерил Жанну презрительным взглядом, пока медсестра делала укол.
— Что ж вы так мать-то не бережёте? — с укором бросил он. — Ей препараты нового поколения нужны, а не эта гомеопатия. Денег нет? А вы искали? Знаете, я бы на вашем месте почку продал, но мать бы с того света вытащил.
Он говорил это с таким высокомерием, словно и правда был готов на такой подвиг, а Жанна была лишь ленивой и неблагодарной дочерью. Его слова, брошенные свысока, жалили и унижали, но в то же время, как ядовитое семя, упали в её отчаявшееся сознание.
В больнице, куда доставили Анну Анатольевну, с Жанной разговаривал уже другой врач — пожилой, с усталыми и добрыми глазами. Он не читал нотаций, а просто и доходчиво объяснил ситуацию.
— Приступы будут повторяться и становиться всё тяжелее. Болезнь прогрессирует, и нервное напряжение — главный катализатор. Мы стабилизируем её состояние, но это временная мера. Без полноценного, дорогостоящего курса лечения… — он сделал паузу, подбирая слова, — шансов почти нет. Простите.
Когда Жанну пустили в палату, мать уже пришла в себя. Она выглядела жалкой и испуганной. Капельница мерно отсчитывала секунды её временного спасения.
— Жанна… — прошептала она слабым, дрожащим голосом. — Ты же не дашь мне умереть, правда? Я же тебя вырастила, ночей не спала, всё для тебя делала. Неужели я не заслужила, чтобы дочь меня спасла? Ты ведь не оставишь меня?
Это была самая изощрённая манипуляция из всех. Удар под дых, рассчитанный безошибочно. Жанна почувствовала, как ледяные тиски чувства долга сжимают её сердце. Она — единственная, кто может помочь. Она обязана. Не потому что любит. А потому что так надо. Потому что это её крест. Этот долг, вбитый в её голову с самого детства, был тяжелее гранитной плиты. Она молча кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Мать закрыла глаза с видом мученицы, получившей подтверждение своей святости.
Вернувшись домой, в пустую, пахнущую лекарствами квартиру, Жанна села за старенький ноутбук. Руки дрожали. В голове стучала фраза того наглого врача из «скорой»: «продал бы почку». Она вбила в поисковую строку эти страшные слова. Интернет услужливо вывалил десятки ссылок. Большинство — очевидные мошенники.
Но один сайт выглядел иначе. Частная клиника в Москве. Солидный дизайн, отзывы, лицензии. Раздел «Донорство для частных клиентов». Она нашла то, что искала. Цена. Сумма была огромной. Её с лихвой хватило бы на полный курс лечения для матери, ещё и осталось бы на несколько лет безбедной жизни. Это был выход. Чудовищный, немыслимый, но выход. Не раздумывая больше ни секунды, пока страх не парализовал её волю, Жанна открыла форму обратной связи и написала короткое сообщение: «Здравствуйте. Я хочу стать донором почки. Срочно». И нажала «Отправить».
Ответ пришёл поразительно быстро, уже на следующее утро. Сухой, деловой тон письма не оставлял места для эмоций. Её спрашивали о группе крови, резус-факторе, хронических заболеваниях и просили прислать сканы паспорта и медицинского полиса. Жанна всё отправила. Через несколько часов пришло новое письмо: её приглашали на полное обследование в Москву. Все расходы, включая дорогу и проживание, брал на себя заказчик. Через два дня она уже сидела в купе поезда, уносящего её прочь от серого, унылого городка и больной матери.
Клиника поражала своей стерильной роскошью и вышколенным персоналом. Жанну провели по лабиринту кабинетов. Кровь, УЗИ, КТ, консультации с десятком специалистов. Всё происходило быстро, чётко, как на конвейере. К вечеру её пригласила к себе администратор — элегантная женщина в строгом костюме.
— Жанна, поздравляю. Вы прошли все тесты. Вы абсолютно здоровы. И… вы идеально подходите нашей пациентке.
— Пациентке? — переспросила Жанна.
— Да. Это семнадцатилетняя девушка. У неё врождённая патология, обе почки отказали. Она уже несколько месяцев на диализе. Вы — её единственный шанс.
У Жанны что-то дрогнуло внутри. Семнадцать лет. Совсем ребёнок.
— Есть ещё один момент, — продолжила администратор. — Отец девушки, наш заказчик, хотел бы лично с вами встретиться. Он настаивает. Хочет поблагодарить. Он ждёт вас внизу, в кафе при клинике. Это не обязательно, но…
— Хорошо, я спущусь, — кивнула Жанна. Ей было всё равно.
В полупустом кафе у окна сидел мужчина. Спиной к ней. Широкие плечи, тёмные волосы с едва заметной сединой на висках. Он медленно помешивал ложечкой кофе в чашке. Жанна подошла, чувствуя неловкость.
— Здравствуйте. Это вы хотели меня видеть?
Мужчина вздрогнул и медленно обернулся. Его глаза расширились от изумления. Время остановилось. Перед ней сидел её отец. Игорь. Тот самый, которого она не видела пятнадцать лет. Тот, кого мать называла негодяем. Тот, чьё лицо она помнила только по старым, выцветшим фотографиям. Шок был настолько сильным, что Жанна не смогла устоять на ногах и опустилась на стул напротив.
— Жанна? Дочка? — прошептал он, и в его голосе смешались неверие, боль и безмерная радость. — Это ты?
Они проговорили до глубокой ночи в его кабинете, который оказался здесь же, в клинике. Он был одним из её учредителей. Разговор был рваным, сбивчивым, полным пауз и слёз. Отец рассказал всё. После отъезда из их города он действительно много работал, построил бизнес. Женился во второй раз.
Его жена, Лена, была прекрасной женщиной, но она умерла пять лет назад от рака. У них родилась дочь, Варя. Её младшая сестра. Варенька с самого рождения была очень слабой. Врождённый порок почек, который с годами только прогрессировал. Последние полгода она жила только благодаря аппаратам, и врачи сказали, что без пересадки счёт пошёл на недели. Он искал донора по всему миру, потратил целое состояние. И вот, когда нашёлся идеальный кандидат, им оказалась его родная, потерянная дочь.
Когда Жанна, запинаясь, рассказала ему свою историю — про болезнь матери, про отсутствие денег, про своё отчаянное решение, — лицо отца окаменело.
— Я запрещаю тебе это делать, — сказал он твёрдо, глядя ей прямо в глаза. — Слышишь? Категорически запрещаю. Я не позволю тебе жертвовать собой ради женщины, которая сломала тебе жизнь. И мне. Деньги на лечение Анны я переведу завтра же. Любую сумму. Считай это платой за твоё загубленное детство. Но ты, — он взял её руки в свои, — ты не ляжешь под нож. Никогда.
На следующий день он повёл её в реанимацию. У дверей палаты Жанна увидела, как этот сильный, уверенный в себе мужчина, которого она только что обрела, беззвучно плачет, прислонившись лбом к стеклу. Сердце сжалось от сочувствия. Он смахнул слёзы и кивнул ей: «Иди. Она ждёт». В палате, опутанная проводами и трубками, лежала худенькая девушка с огромными серыми глазами и обезоруживающей улыбкой.
— Привет. Я Варя, — тихо сказала она.
— Привет. Я Жанна.
Они проговорили около часа. Между ними мгновенно возникла какая-то невидимая связь, тёплая и прочная, словно они знали друг друга всю жизнь. Варя была умной, начитанной, с тонким чувством юмора, несмотря на своё положение.
— Знаешь, я так устала от всего этого, — призналась она в какой-то момент. — Иногда хочется просто закрыть глаза и всё. Но потом я смотрю на папу. Он мой самый дорогой человек на свете. Он столько всего пережил… Я не могу его подвести. Я борюсь только ради него. Чтобы он снова смог улыбаться.
Слушая её, Жанна вдруг с оглушительной ясностью поняла, чего ей не хватало всю жизнь. Не денег, не благополучия. А вот этого. Простой, искренней любви. Отца, который готов на всё ради своего ребёнка. Сестры, с которой можно говорить обо всём на свете. Семьи, где тебя ценят не за жертвы, а просто за то, что ты есть. И в этот момент её решение, которое до этого было продиктовано отчаянием и долгом, окончательно изменилось. Оно обрело новый, высший смысл.
Она не стала ничего говорить отцу. Он бы её запер, приставил охрану, сделал бы всё, чтобы помешать. Жанна нашла в ординаторской главврача, того самого тактичного доктора, который первым говорил с ней в больнице матери.
— Я приняла решение, — твёрдо сказала она, глядя ему прямо в глаза. — Я совершеннолетняя и нахожусь в здравом уме. Я хочу стать донором для своей сестры. Это моё окончательное решение, и никто не сможет на него повлиять.
Врач долго смотрел на неё, потом тяжело вздохнул.
— Ваш отец будет против.
— Именно поэтому я прошу вас провести операцию как можно быстрее. Завтра. Сегодня. Прямо сейчас. Пока он не успел ничего предпринять. Пожалуйста. Речь идёт о жизни моей сестры.
Её настойчивость и стальная решимость в голосе произвели на врача впечатление. Он видел перед собой не жертву обстоятельств, а человека, сделавшего осознанный и волевой выбор.
— Хорошо, — кивнул он. — Готовьтесь к госпитализации. Немедленно.
Её тут же переодели в больничную пижаму и отвели в отдельную палату. Всё закрутилось с невероятной скоростью. Анализы, капельницы, подготовка. Перед самой операцией к ней зашёл молодой хирург, который должен был её оперировать. У него были добрые, смеющиеся глаза.
— Не бойтесь, Жанна. Всё пройдёт хорошо. Вы с сестрой так подходите друг другу, словно ваши организмы созданы друг для друга. Это большая редкость и большая удача. Мы вас не подведём.
Лёжа на каталке, которую везли по гулким коридорам в сторону операционной, Жанна не чувствовала ни капли страха. Впервые в жизни она была абсолютно спокойна и уверена в своём выборе. Она делала это не из-за денег, не из-за чувства долга перед матерью. Она делала это ради Вари. Ради отца. Ради своей новой, обретённой семьи. Ради любви, которую она только что нашла и боялась потерять. Это была её жертва, но жертва свободная и радостная.
Жанна очнулась от тумана наркоза. Первое, что она увидела, было заплаканное и счастливое лицо отца. Он сидел рядом, держал её за руку и повторял только одно слово: «Спасибо».
— Как Варя? — прохрипела она пересохшими губами.
— Всё хорошо, дочка. Всё просто замечательно. Врач сказал, почка заработала прямо на операционном столе. Ты её спасла. Ты нас всех спасла.
Он не отходил от неё ни на шаг все дни, пока она была в реанимации. А когда её перевели в обычную палату, он сел на край кровати и серьёзно сказал:
— Жанна, я хочу, чтобы ты осталась с нами. С Варей, со мной. Навсегда. Этот дом — твой дом.
Она улыбнулась, чувствуя, как по щеке катится слеза.
— Я останусь, папа. Конечно, останусь. Думаю, теперь, когда мама получит деньги на лечение, я ей больше не буду нужна. Ей ведь была нужна жертва и сиделка, а не дочь. Вылечившись, она найдёт, чем заняться.
Они с Варей восстанавливались в соседних палатах. Каждый день они проводили вместе, болтая часами. Варя, получив шанс на жизнь, расцвела на глазах. У неё появился румянец, в глазах зажглись озорные огоньки. За эти недели они стали по-настоящему родными. День выписки назначили один на двоих. Они вышли в просторный, залитый солнцем вестибюль клиники, держась за руки. Отец ждал их с огромными букетами.
И в этот момент идиллия была разрушена. Двери клиники распахнулись, и на пороге появилась Анна Анатольевна. Выглядела она прекрасно: дорогая укладка, модное пальто, здоровый цвет лица. Деньги отца сделали своё дело.
— Жанна! — закричала она на весь холл. — Я тебе звоню, а ты трубку не берёшь! Ты где пропадала? Я уже здорова, но мне нужен уход, реабилитация! Ты обязана быть рядом! Я твоя мать! Ты бросила меня!
Люди в холле начали оборачиваться. Жанна инстинктивно сжалась, ожидая привычного потока унижений. Но тут вперёд вышел отец. Он встал между Жанной и Анной Анатольевной, загородив дочь своей широкой спиной.
— Замолчи, Аня, — его голос был тихим, но твёрдым как сталь. — Ты больше никогда не будешь кричать на мою дочь. Ты получила свои деньги. Лечение оплачено. Больше мы тебе ничего не должны. А Жанна… она не могла тебе ответить. Она лежала в реанимации. Она отдала свою почку своей сестре.
В вестибюле повисла оглушительная тишина. Анна Анатольевна замерла с открытым ртом, её лицо исказилось от изумления и злости. Десятки осуждающих взглядов были направлены на неё.
Отец мягко взял Жанну и Варю за плечи и повёл их к выходу.
— Пойдёмте, девочки. Домой.
Он оставил Анну Анатольевну одну, в центре холла, под прицелом молчаливого общественного порицания, которого она всегда так боялась.
На улице, у машины, к ним подбежал тот самый симпатичный хирург со смеющимися глазами. Он протянул Жанне небольшой, но изящный букет полевых ромашек.
— Это вам, Жанна. Чтобы восстановление шло быстрее, — он улыбнулся. — Может, когда вы окончательно придёте в себя, мы сходим куда-нибудь выпить кофе?
Жанна взяла цветы, вдохнула их свежий, летний аромат и, впервые за много лет, улыбнулась по-настоящему счастливо и свободно.
— Я с удовольствием, доктор.
Новая глава её жизни только что началась.
👍Ставьте лайк, если дочитали.
✅ Подписывайтесь на канал, чтобы читать увлекательные истории.