— С кем ты там переписываешься без конца? — Голос Яны был ровным, лишённым вопросительной интонации. Это был не вопрос, а констатация факта, озвученная в пустоту комнаты.
Игорь не оторвал взгляда от экрана телефона, который держал чуть под углом, инстинктивно пряча от неё. Его большое, обычно добродушное лицо сейчас было сосредоточенным, а на губах играла лёгкая, едва заметная улыбка, предназначенная не ей. Эта улыбка, интимная и чужая, появлялась на его лице всё чаще в последние месяцы, и Яна научилась ненавидеть её с тихой, выверенной ненавистью.
— Яна, мы это уже проходили сто раз. Это просто общение. Люди, работа, знакомые. Тебе обязательно нужно делать из этого трагедию?
Он говорил это устало, как будто отмахивался от назойливой мухи. Телевизор на стене бубнил что-то про мировую экономику, но единственным настоящим источником света и жизни в гостиной был прямоугольник его смартфона, отбрасывающий холодные блики на его лицо. Они сидели в одной комнате, на одном диване, но между ними была пропасть шириной в пять с половиной дюймов экрана.
— Два часа. Ты сидишь и улыбаешься в телефон уже два часа. Я что-то не помню, когда ты в последний раз так улыбался, глядя на меня, — продолжила она тем же монотонным голосом. Она не жаловалась, нет. Она просто подводила итог, будто зачитывала протокол их медленно умирающего брака.
— Ой, всё, началось, — Игорь демонстративно отложил телефон экраном вниз на диван, но его пальцы остались лежать на нём, готовые в любой момент схватить его снова. — Я устал на работе, хочу просто отдохнуть, полистать ленту, пообщаться. Что в этом криминального? Почему ты вечно ищешь какой-то подвох?
Он посмотрел на неё, и улыбка исчезла, сменившись выражением скуки и раздражения. Это было самое страшное. Не крики, не ссоры, а вот эта холодная, снисходительная усталость в его взгляде. Словно она была не женой, а досадным недоразумением, мешающим ему жить его настоящей, интересной жизнью, которая протекала там, за стеклом экрана.
— Я не ищу подвох, Игорь. Я его вижу, — ответила Яна и встала. — Пойду спать. Не засиживайся со своими «друзьями».
Она ушла в спальню, не дожидаясь ответа. Она знала, что как только за ней закроется дверь, он снова схватит телефон, и его лицо опять озарится той интимной, чужой улыбкой. Она легла в кровать и долго смотрела в потолок, слушая приглушённые звуки квартиры. Звук холодильника на кухне, шум машин за окном и едва различимое, но самое громкое для неё — тихое клацанье его пальцев по экрану.
Он пришёл далеко за полночь. Постарался двигаться тихо, но она не спала. Он положил телефон на свою тумбочку и почти сразу заснул, повернувшись к ней спиной. Яна лежала без движения, чувствуя себя соседкой по купе в поезде, едущем в никуда.
И в этой плотной, тяжёлой тишине раздался короткий, вибрирующий звук. На экране его телефона, лежащего в метре от неё, зажглась подсветка. Она видела это даже сквозь сомкнутые веки. Что-то заставило её открыть глаза и повернуть голову. На тёмном экране светилось уведомление. Одно. От абонента «Светочка». И текст, который не оставлял никаких сомнений в характере их «дружбы»: «Скучаю по твоему голосу ❤️❤️❤️».
Три красных сердца бились на экране, как неоновая вывеска дешёвого мотеля. Яна смотрела на них, не моргая. Она не почувствовала боли или обиды. Вместо этого внутри неё что-то сжалось в тугой, ледяной узел. Это было чувство предельной ясности. Туман подозрений и догадок, в котором она жила последние месяцы, рассеялся, и перед ней открылась чёткая, прямая и совершенно безрадостная дорога. Она медленно, без единого лишнего звука, протянула руку и взяла его телефон.
Его телефон открылся с первой же попытки. Пароль — дата их свадьбы. Яна на секунду замерла, ощутив горькую иронию этого факта. Он использовал символ их союза как ключ к своей тайной жизни, настолько уверенный в её слепоте или в собственном праве на эту двойную реальность.
Она села в кресло у окна, укутавшись в плед, словно готовилась к долгой, холодной ночи, хотя до рассвета оставалось всего несколько часов. Мягкое гудение кондиционера было единственным звуком, монотонным аккомпанементом к тому безмолвному хаосу, что разворачивался на экране. Её пальцы двигались с выверенной, неспешной точностью хирурга, вскрывающего застарелый гнойник. Никакой судорожной прокрутки, никаких резких, злых ударов по стеклу. Только холодный, методичный анализ.
Чат со «Светочкой» был лишь верхушкой айсберга. Десятки диалогов, десятки женских имён и аватарок. Он был настоящим коллекционером. Яна читала, и перед ней выстраивалась уродливая, но до смешного примитивная архитектура его лжи. Он не утруждал себя оригинальностью. Комплимент про «глаза, как летнее небо», был отправлен некой Марине в восемь вечера, а Оксане — в десять. Шутка про начальника, которую он рассказывал Яне как эксклюзивную рабочую историю, служила ледоколом как минимум в трёх разных переписках. Он был не коварным соблазнителем, а ленивым коммивояжером, торгующим дешёвыми эмоциями вразнос, используя один и тот же заученный скрипт.
Она видела, как он подстраивался под каждую из них. С Мариной, судя по её профилю — учительницей литературы, он рассуждал о бренности бытия и цитировал классиков, которых в жизни не открывал. С Оксаной, чья страница пестрела фотографиями из спортзала, он обсуждал протеиновые коктейли и делился «мотивирующими» картинками. Он был хамелеоном, меняющим окраску в зависимости от фона, но суть оставалась неизменной — пустота, которую он пытался заполнить чужим вниманием.
План родился не сразу. Он вызревал в ней по мере прочтения, обретая форму из смеси отвращения и ледяного гнева. Устроить скандал? Этого он и ждал. Крики, обвинения, его снисходительные оправдания про «ты всё не так поняла». Это была бы его игра, его поле. А она собиралась сыграть по своим правилам.
Она выбрала четырёх. Светочку, как виновницу торжества. Марину, интеллектуалку. Оксану, фитнес-диву. И ещё одну, Катю, которая, судя по сообщениям, была в него искренне влюблена и писала ему длинные, трогательные письма. Самые активные. Самые вовлечённые.
Её пальцы снова пришли в движение. Создать новую группу. Название — простое, незатейливое: «Кофейные посиделки». Добавить участников. Светочка. Марина. Оксана. Катя. А затем, она набрала текст. Текст, который должен был звучать как его, Игоря, — немного небрежный, немного самодовольный, но обаятельный.
«Девочки, привет! Моя любимая жена Яна хочет с вами познакомиться. Говорит, у меня самые лучшие подруги, и она просто обязана узнать вас поближе. Приглашаю всех завтра в 19:00 в кафе "Центральное". Буду ждать».
Она нажала «отправить». И стала наблюдать. Первой отреагировала Оксана, прислав смайлик с удивлёнными глазами. Затем Марина написала: «Как неожиданно! Но мило». Катя и Светочка почти одновременно прислали радостные подтверждения. Капкан захлопнулся.
Первый бледный свет зари начал просачиваться в комнату, очерчивая контуры мебели, превращая спящего мужа в бесформенную глыбу под одеялом. Яна встала, подошла к кровати и аккуратно положила телефон на его тумбочку, на то же самое место. Она не просто вернула вещь. Она подложила бомбу с часовым механизмом. И теперь ей оставалось только дождаться, когда он проснётся.
Она не спала. Сидела на кухне с чашкой остывшего кофе, когда первые лучи солнца начали чертить на полу длинные, пыльные полосы. Она слышала, как он проснулся, как по-хозяйски зашаркал тапками по коридору. Когда Игорь вошёл на кухню, щурясь от утреннего света, она выглядела так, словно просидела здесь всю ночь в ожидании именно этого момента. Спокойная, собранная, с прямой спиной.
— Доброе утро, — пробормотал он, направляясь к кофемашине. Его мир ещё был прежним — уютным, предсказуемым, с запахом свежесваренного эспрессо и женой, которая всегда на месте. — Что-то ты сегодня ранняя.
— Я не ложилась, — её голос был таким же ровным, как и вчера. Она взяла со стола его телефон и протянула ему. — Думаю, тебе стоит это увидеть. У тебя сегодня важный день.
Он взял смартфон с недоумением, нахмурившись. Секунду он просто смотрел на экран блокировки, потом провёл пальцем. Его лицо начало меняться. Медленно, но неотвратимо, как пейзаж под надвигающейся грозовой тучей. Недоумение сменилось замешательством, потом — узнаванием. Он пролистал чат вверх, увидел своё имя, своё фото, но чужие слова. Увидел радостные ответы Оксаны, кокетливые смайлики Светочки, вдумчивое согласие Марины. Кровь отхлынула от его лица, оставив на нём сероватый оттенок вчерашнего сна и сегодняшнего ужаса.
— Что это? — выдохнул он. Это был шёпот человека, который увидел привидение. — Это ты сделала? Ты залезла в мой телефон?
— Я просто упорядочила твои контакты, — ответила Яна, делая маленький глоток холодного кофе. Напиток был отвратительно горьким, и это ей нравилось. — Ты же говорил, что это просто друзья. А с друзьями нужно встречаться, общаться вживую. Я решила тебе помочь.
Его рука, державшая телефон, мелко задрожала. Паника в его глазах начала уступать место ярости — защитной реакции загнанного в угол зверя.
— Ты с ума сошла?! Какого чёрта ты творишь?! А ну-ка удали это немедленно!
— Не могу. Они уже договорились, во сколько и где встретятся. Будет невежливо всё отменять. Они ждут тебя, своего друга. И меня, свою старую подругу, — она сделала паузу, глядя ему прямо в глаза. Взглядом, в котором не было ничего, кроме холодной, отполированной стали.
— Я никуда не пойду! И ты тоже! Это моя личная жизнь!
— Твоя личная жизнь, Игорь, закончилась вчера в два часа ночи сообщением от Светочки. Теперь это наша общая, очень публичная жизнь. И у тебя есть выбор. Вернее, его нет. Ты пойдёшь на эту встречу. Вы сядете все вместе, мило поболтаете. Ты объяснишь своим «подругам», как сильно ты их всех ценишь.
Он рассмеялся. Это был короткий, нервный, лающий смех.
— Да с чего ты взяла, что я буду играть в твои больные игры? Я просто не приду, и всё. Скажу им, что меня взломали.
Яна медленно поставила чашку на стол. Звук фарфора о дерево прозвучал в утренней тишине как выстрел. Она взяла свой телефон, открыла галерею и повернула экран к нему. На экране были десятки скриншотов. Самые пикантные моменты его переписок. Вот он обещает Марине «утонуть в её интеллекте», а через час пишет Оксане, что «её тело — это произведение искусства». Вот он клянётся Кате, что «таких, как она, не встречал», отправляя Светочке точно такое же сообщение, но с другим смайликом. Компромат, собранный и каталогизированный с методичностью архивариуса.
— Если ты не придёшь, — произнесла она медленно, чеканя каждое слово, — я разошлю эти скриншоты всем участницам чата. Каждой — её личный архив и архивы всех остальных. Пусть твои подруги знают, какой ты на самом деле разносторонний и внимательный мужчина. Пусть сравнят комплименты, обещания, время отправки сообщений. Думаю, им будет интересно.
Он смотрел на экран её телефона, потом на неё, и в его взгляде уже не было ярости. Только животный, первобытный страх. Он понял, что это не блеф. Она не шутила. Она выстроила идеальную ловушку, и он сам принёс ей все детали для её сборки.
Она встала, подошла к нему вплотную и, глядя ему в глаза, произнесла фразу, которая стала приговором. Голос её был почти ласковым, что делало слова ещё более чудовищными.
— Ты хоть понимаешь, что ты сделала?
— Дорогой, я помогла тебе и пригласила всех твоих интернет-подружек на кофе! Завтра! Всех вместе! Если не придёшь, я отправлю им всем твои переписки с каждой из них!
Она отошла от мужа, чтобы взять молоко.
— Так что ты больше не сможешь говорить каждой, что она «единственная»! Так же, как и мне врать постоянно, что это «просто друзья», что у тебя никого нет!
Она обошла его, оцепеневшего, и вышла из кухни. Он остался один на один с двумя телефонами — своим, в котором тикала бомба, и её, который был детонатором. И с абсолютным, кристально ясным пониманием того, что его уютный мирок только что рухнул.
Кафе «Центральное» оказалось одним из тех безликих мест, где пахнет кофейным ароматизатором и выпечкой из полуфабрикатов. Место, идеально подходящее для встреч, которые никто не захочет запоминать. В семь часов вечера за столиком у окна уже сидели трое. Оксана, в облегающем спортивном топе, демонстративно изучала меню калорийности. Марина, в строгой блузке, нервно теребила в руках книгу. Светочка, яркая и шумная, уже заказала себе латте с огромной пенной шапкой и с подозрением разглядывала соперниц. Четвёртая, Катя, подошла с опозданием, виновато улыбаясь. Она одна, кажется, всё ещё верила в легенду о знакомстве с женой любимого мужчины.
Игорь, разумеется, не пришёл. Его стул оставался пустым, зияя дырой в центре их натянутой композиции. Яна сидела в дальнем углу, за столиком на одного, скрытая за большой финиковой пальмой в кадке. Она заказала чёрный чай и не притронулась к нему. Она была не участницей, а зрителем в первом ряду. Режиссёром, наблюдающим за премьерой своей пьесы.
— А где сам Игорь? И его жена? — первой не выдержала Катя, её голос был полон наивного разочарования.
— Наверное, опаздывают, — пожала плечами Светочка, отправляя в рот ложку пены. — Он такой занятой.
Оксана хмыкнула, не отрываясь от меню.
— Занятой, это точно. Во вторник, например, был так занят на совещании до одиннадцати вечера, что смог ответить только в полночь.
Марина подняла глаза от книги. Её взгляд был острым, как скальпель.
— Странно. Мне он писал во вторник в девять вечера, что сидит дома и читает. Мы как раз обсуждали нового автора.
Над столиком повисла пауза. Светочка перестала есть пену. Катя перестала улыбаться. Они посмотрели друг на друга, и в их взглядах впервые промелькнуло не соперничество, а общее, неприятное озарение.
— Он мне тоже писал про совещание, — тихо произнесла Светочка. — Только в среду. А потом мы встретились… ну, выпить кофе. В «Гранд Плаза».
— В «Гранд Плаза»? — Оксана отложила меню. Её лицо окаменело. — Он звал меня туда в прошлую пятницу. Сказал, у него там встреча по работе, а после можем «отдохнуть».
Сравнение дат, сообщений, комплиментов и оправданий превратилось в подобие вскрытия. Каждая достала свой телефон, и они начали зачитывать вслух. Одинаковые фразы про «неземные глаза», одни и те же обещания «всё скоро изменится», идентичные жалобы на «уставшую, непонимающую жену». Это было уродливое, многоголосое эхо его лжи. Катя молчала, её лицо становилось всё бледнее. Она не участвовала во встречах, она просто верила. И это, пожалуй, было больнее всего. Выяснилось, что встречи в гостиницах были не только у Светы и Оксаны. Выяснилось, что каждой он обещал скорый разрыв с женой.
Яна допила остывший чай, оставила на столе деньги и вышла, не оглядываясь. Она услышала всё, что ей было нужно.
Дома он ждал её в гостиной. Ходил из угла в угол, как зверь в клетке. Увидев её, он бросился навстречу, его лицо было искажено смесью надежды и страха.
— Ну что? Они не пришли? Ты довольна? Устроила этот цирк, опозорила меня!
— Почему же не пришли? Все были в сборе, — Яна спокойно сняла плащ и повесила его в шкаф. — Очень мило пообщались. Тебя вспоминали.
Она повернулась к нему. В её глазах не было ни боли, ни гнева. Только пустота. Выжженная дотла пустыня.
— Скажи, Игорь, а какой отель тебе понравился больше? «Гранд Плаза», где ты был со Светой, или тот, подешевле, на окраине, куда ты водил Оксану? Они, кстати, так и не сошлись во мнении, где обслуживание лучше.
Он замер. Слова застряли у него в горле. Он смотрел на неё, как на чудовище, которое вдруг заговорило его голосом, его секретами.
— А ещё мы выяснили, что твои проблемы на работе идеально совпадают с датами твоих встреч. И что твоя «непонимающая жена» — отличный повод, чтобы вызвать сочувствие сразу у четырёх женщин одновременно. Ты не ловелас, Игорь. Ты просто дешёвый коллекционер комплиментов, оптовый торговец фальшивыми надеждами. Ты даже не лжец. Ты — плагиатор. Ты воруешь эмоции у одной, чтобы подарить другой.
Она говорила это тихо, без всякого выражения, но каждое слово впивалось в него, как осколок стекла. Она не обвиняла. Она выносила приговор. Она не оставляла ему ничего — ни оправданий, ни возможности защититься. Она просто констатировала его ничтожество.
Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но не смог произнести ни звука. Он был полностью, абсолютно уничтожен. Раздет догола и выставлен на обозрение самому себе.
Яна молча прошла мимо него в спальню. Но не за вещами. Она подошла к окну, взяла с подоконника свой любимый цветок в горшке — единственную вещь в этом доме, которую она когда-то принесла сюда из своей прошлой, отдельной жизни. С этим цветком в руках она вышла из комнаты, прошла через гостиную и направилась к выходу.
Он так и остался стоять посреди комнаты, глядя ей вслед. Он не пытался её остановить. Когда входная дверь за ней закрылась, он медленно опустился на диван. В пустой квартире, наполненной отголосками чужих женских голосов, он впервые за долгие годы остался по-настоящему один…