Солнце в зените пекло немилосердно, превращая асфальт в раскалённую сковородку. Дружок Барбоскин, отстав от семейного кортежа, бодро вышагивал по пыльной обочине загородного шоссе, ведущего к их новой, ещё неведомой даче. Его длинный, почти белый хохолок, выбивавшийся из-под воображаемой кепки, беззаботно колыхался на ритме его шага, темнея лишь на самом кончике. Его светло-зелёные глаза, обычно такие озорные и живые, с любопытством изучали окрестности, а в наушниках гремел бодрящий саундтрек тренировок его кумира, футболиста Мухтара Аршавкина. В мечтах он уже забивал победный гол на межгалактическом турнире. Ярко-жёлтая футболка с тремя забавными косточками, потёртые синие джинсы и любимые зелёные кеды, в которых он был готов оббежать всю планету, — вот и весь его непритязательный, но такой привычный боевой наряд.
Внезапно идиллию разорвал низкий, свирепый рёв мотора. Дружок лишь успел обернуться, как его обдало ветром и гравием от резко затормозившего чёрного «Гелика». Махина с брутальным кенгурятником и тонированными стёклами подрезала его так, что он, инстинктивно отпрыгивая, запнулся своим зелёным кедом о придорожный камень и грузно шлёпнулся в пыль. Бампер лишь слегка чиркнул по его ноге, но больше от неожиданности и потери равновесия.
— Дырявый мяч! — вырвалось у него, больше от испуга, чем от боли. Он потёр ушибленное колено, смахивая пыль с джинс.
Почти сразу дверь внедорожника распахнулась, и из неё, словно демон из преисподней, выскочил человек, целиком облачённый в чёрное: чёрная кожаная куртка, несмотря на жару, чёрные брюки, чёрные очки-авиаторы и чёрная бейсболка, надвинутая так низко, что лица практически не было видно. Он нервно озирался, его взгляд скользнул по Дружку, и он стремительно ринулся к нему.
— Эй, парень! Цел? — его голос был хриплым и торопливым, лишённым всякого сочувствия.
— Да я вроде ничего… — начал подниматься Дружок, но незнакомец, не дав ему опомниться, схватил его за запястье железной хваткой и потащил к машине. Зелёные кеды беспомошно скользили по асфальту.
— Слушай сюда, у меня дело на пять минут! Перегони тачку на ту парковку, видишь, за тем рестораном? Рукой подать! — он почти впихнул Дружка к открытой двери.
Паника, острая и холодная, сковала всё тело Дружка. Он упёрся свободной рукой в косяк.
— Да вы что! Я не могу! — его голос сорвался на визгливый шёпот. — У меня прав нет! Я пешеход! Я даже в гонках на приставке всегда врезаюсь! Выпустите!
Лицо незнакомца исказила злобная гримаса. Он пригнулся к самому лицу Дружка, и тот увидел в тёмных стёклах очков своё перекошенное страхом отражение.
— Быстро сел и поехал, щенок! — прошипел он, и в его голосе послышалась настоящая угроза. — Не сделаешь — найдём и стоптать эти твои кеды можем. Понял?
Одним сильным движением он втиснул Дружка на роскошное кожаное сиденье водителя. Дверь захлопнулась с глухим щелчком центрального замка. Через мгновение приоткрытое окно опустилось ещё на сантиметр, и внутрь, на сиденье, с металлическим лязгом упали ключи.
— Эй! Да выпустите же! Я никуда не поеду! — закричал Дружок, яростно дёргая ручку и колотя по стеклу, но всё было бесполезно. Чёрная фигура уже растворялась вдали. Он остался один в душном салоне чужой, пахнущей дорогим табаком и опасностью машины. По спине побежали ледяные мурашки. «Гвоздь мне в кеды!» — пронеслось в голове. Он почувствовал, как по телу разливается знакомое, паническое тепло, и сжался, изо всех сил сдерживая предательский импульс, грозивший окончательно его опозорить.
Мысли метались. Сидеть? Ждать? А если тот маньяк вернётся не один? Дружок судорожно сглотнул. Решение пришло само: проехать эти несчастные метры, бросить машину и бежать без оглядки. Он видел, как управляют машиной папа и дед. Кажется, ничего сложного…
Дрожащими, почти не слушающимися руками он вставил ключ, повернул. Мотор ответил мощным, зловещим урчанием. Дружок перевёл неуклюже рычаг коробки передач, и «Гелик» дёрнулся, рванув вперёд. Он ехал, поймав себя на том, что судорожно вжимает голову в плечи, как будто готовится к столкновению. Его жёлтая футболка моментально прилипла к спине от холодного пота. Он молился, чтобы его зелёные кеды никогда больше не ступали в этот ад на колёсах, и чтобы он не встретил за поворотом самую главную опасность — человека в форме.
Ирония судьбы была беспощадна. До въезда на пустынную парковку оставалось не больше десяти метров, когда его взгляд упал на обочину. Сердце его просто упало в мокрые от страха носки. Там, под тенью раскидистого дуба, стояла патрульная машина ДПС с мигающим синим и красным проблесковым маячком. А рядом, подбоченясь, в своей безупречной форме, стоял инспектор. Их взгляды встретились. Светло-зелёные глаза Дружка, полные ужаса, и строгие, профессиональные глаза стража порядка. Лицо инспектора стало каменным. Он резко, почти театрально, поднял жезл, указав им прямо на лобовое стекло «Гелика», и пронзительный, леденящий душу свисток разрезал душный воздух.
Внутри у Дружка всё обрушилось. Он сглотнул комок, подступивший к горлу, и, повинуясь неумолимому жесту, послушно свернул на обочину, давясь от слёз и сжимая мышцы до боли, пытаясь удержать последние остатки самообладания.
К машине уверенной, тяжёлой походкой приблизился инспектор. Дружок в панике шарил руками по панели, нащупал наконец заветную кнопку, и стекло со слабым жужжанием опустилось.
— Здравствуйте, — голос был ровным, металлическим и не предвещающим ничего хорошего. — Инспектор ДПС майор Орлов, предъявите ваши водительские права, СТС и полис ОСАГО.
Дружок, белый как мел, смотрел на него широко раскрытыми, наполненными слезами глазами. Его длинный хохолок беспомощно упал на лоб.
— Я… у меня… их нет… — прошептал он, и губы его предательски задрожали. — Меня заставили! Чёрный человек… он силой посадил меня сюда! Я не виноват, честно!
Инспектор скептически окинул взглядом роскошный салон, а затем пристально посмотрел на юного водителя в жёлтой футболке с дурацкими косточками, с лицом ребёнка.
— Очень интересная история, — произнёс он без тени эмоций. — Выйдите из автомобиля. Немедленно.
Как только Дружок открыл дверь, сильная рука впилась в его плечо, его резко выдернули наружу, развернули, заломили руки за спину и прижали к раскалённому капоту патрульной машины.
— Спокойно! Не дёргайся!
Пока напарник проводил поверхностный обыск, Дружок чувствовал, как по его джинсам расползается тёплое, мокрое пятно. Стресс, животный страх и унижение переполнили чашу. Он больше не мог сдерживаться. Он закрыл глаза, пытаясь исчезнуть, провалиться сквозь землю, но чувствовал лишь едкий запах бензина и горячего металла.
Инспекторы переглянулись. Один из них с усмешкой покачал головой:
— Ну что, «гонщик», пописал от радости? Или от страха? Поехали, разберёмся.
Его грубо затолкали на заднее сиденье служебной машины. Всю дорогу до отделения он молчал, глядя в окно и не в силах вытереть предательские слёзы, катившиеся по щекам и капавшие на его жёлтую футболку. Его спортивный задор, его коронные фразы — всё осталось там, на пыльной обочине.
В отделении его, мокрого, несчастного и сломленного, отвели в камеру КПЗ. Дверь с оглушительным лязгом захлопнулась, щёлкнул тяжёлый замок. Дружок остался один в полумраке. Он медленно сполз по холодной бетонной стене на пол, не в силах смотреть на мокрые пятна на своих синих джинсах. Он поджал ноги в зелёных кедах, опустил голову на колени и закрыл лицо руками, пытаясь спрятаться от всего мира.
Он представлял, как дома его ждут, как будут ехидничать сёстры, как расстроится мама, как разочаруется в нём папа. Его мечта о межгалактическом турнире теперь казалась глупой детской фантазией. А он ведь всё снимал на свою камеру для блога в прямом эфире… Но сейчас эта запись казалась ему не доказательством невиновности, а унизительным памятником его глупости и трусости. Он сидел в вонючей камере, в мокрых штанах, и единственное, о чём он мог мечтать, — чтобы это оказалось всего лишь страшным сном.
