Мать шептала это каждый вечер. После ужина, когда они оставались вдвоём. После телефонных разговоров с Аней.
— Ты видел, как она на тебя смотрит? — Лидия накрывала сына пледом, будто ему всё ещё десять лет. — Снисходительно так. Высокомерно.
А Егор лежал и думал. О том, как Аня смеётся. Как морщит нос. Как говорит: «Ты у меня самый лучший».
В тридцать лет он всё ещё жил с матерью. В двухкомнатной квартире на окраине, где Лидия правила бал уже четверть века. Где каждая вещь лежала на своём месте. Где никто не смел включить телевизор после одиннадцати.
— Мам, а что если я съеду? — как-то спросил он.
Лидия замерла с полотенцем в руках.
— Куда съедешь?
— На свою квартиру.
— На какие деньги? — она фыркнула. — Ты работаешь менеджером в магазине техники. За тридцать тысяч в месяц. На что снимать будешь?
И Егор замолчал. Потому что она была права. Потому что деньги действительно смешные. И потому что, как же страшно оставить маму одну!
А потом в его жизни появилась Аня. Учительница младших классов с огромными глазами и привычкой грызть карандаш. Которая сказала на первом свидании:
— Ты знаешь, я сразу чувствую хороших людей.
И улыбнулась так, что у Егора на секунду остановилось дыхание.
Он привёз её домой через месяц. Специально предупредил:
— Мама у меня строгая.
— Понятно, — кивнула Аня. — Ревнует сыночка?
И почему-то это слово — «сыночек» — резануло по ушам.
Лидия встретила девушку холодно. Накрыла стол, улыбалась натянуто, а потом, когда Аня ушла в туалет, прошипела:
— Видела, как она посуду рассматривает? Считает твоё добро. И вообще... Слишком самоуверенная какая-то.
В ту ночь мать в первый раз произнесла свою мантру:
— Она тебе не пара, Егорушка. Посмотри на себя в зеркало.
И он посмотрел. Увидел обычного парня. Не красавец, не урод. Средний рост, средние плечи, средняя зарплата. А у Ани, у Ани высшее образование, собственная квартира и планы на будущее.
Может, мама права?
— Мам, — позвал он из ванной. — А ты думаешь, я ей правда не подхожу?
Лидия вошла и обняла сына за плечи.
— Сынок... Женщина должна смотреть на мужчину снизу вверх. А не наоборот.
Егор кивнул. И не заметил, как материнские слова пустили корни.
Лидия шла ва-банк. Каждый день добавляла по новой капле яда в уши сына.
— А ты замечал, как она одевается? — спрашивала она, когда Егор показывал фотографии с прогулки. — Дорогие вещички у неё. Это на твою зарплату, что ли?
Егор вглядывался в экран телефона. И правда. Аня всегда выглядела собранно. Модно. А у него в гардеробе три рубашки да джинсы из масс-маркета.
— Мам, она же сама работает.
— Ага, — фыркнула Лидия. — Учительница начальных классов. На двадцать пять получает максимум. А тебе пудрит мозги, что «независимая».
И началось! Каждая встреча с Аней теперь проходила под материнским микроскопом. Егор ловил себя на том, что считает: кольцо на руке девушки, сумочка, обувь. А в голове крутились мамины слова.
— Ты видел, как она с официантом разговаривает? — шипела Лидия после совместного ужина в кафе. — Высокомерно так. Видно же, что привыкла командовать.
— Она просто заказ делала.
— Заказ! — мать закатила глаза. — А ты видел счёт? Двенадцать тысяч за ужин! Она тебя разорит, Егорушка!
Егор молчал. Потому что двенадцать тысяч — это была треть его зарплаты. А Аня даже не моргнула, когда он протянул карту.
— Давай я заплачу? — предложила она тогда.
— Нет, я мужчина, — буркнул он.
И теперь злился. На неё. За то, что не настояла. За то, что позволила ему быть «мужчиной» за счёт своего же кошелька.
Но хуже всего было то, что мать была права.
Аня действительно получала больше. Жила в собственной квартире в центре города, пока он ютился с мамой на окраине. У неё были планы: курсы повышения квалификации, отпуск в Европе, покупка машины.
А у него? Работа в торговом центре да мечты о том, чтобы когда-нибудь...
— Егорушка, — мать садилась рядом и гладила его по голове. — Ты же понимаешь, что она тебя использует? Молодой, красивый, влюблённый. А потом найдёт кого покруче и бросит.
— Почему ты так думаешь?
— Потому что я женщина. И знаю, как мы устроены.
И это было самое страшное. Что Лидия не кричала, не скандалила. Она просто объясняла. Спокойно, по-матерински. Как дважды два.
Аня начала замечать перемены. Егор стал молчаливым. Реже звонил. На свидания приходил будто через силу.
— Что происходит? — спросила она в очередной раз.
— Ничего.
— Не ничего! Ты изменился. Стал каким-то настороженным.
Егор поднял глаза. И Аня увидела в них то, чего раньше не было. Недоверие.
— А должен ли я не быть настороженным?
— В смысле?
— Ну, мы встречаемся полгода. А ты даже руки толком не даёшь.
Аня вздрогнула. Да, она не спешила с близостью. Хотела убедиться, что это серьёзно.
— Егор, мне нужно время.
— Время, — он усмехнулся. — А может, ты просто ждёшь кого получше?
Эти слова прозвучали будто не его голосом. Будто кто-то другой говорил его устами.
— Откуда у тебя такие мысли?
— Ниоткуда. Сам дошёл.
А дома его ждала Лидия с тёплым ужином и новой порцией «заботы».
— Ну как дела с этой твоей Анечкой?
— Нормально.
— А что она подарила тебе на день рождения?
Егор замер с ложкой супа. На день рождения Аня подарила ему книгу. Дорогое издание любимого автора. А он почему-то ждал часы. Или телефон. Что-то... значительное.
— Книгу, — пробормотал он.
— Книгу, — повторила мать и покачала головой. — Понятно. А сколько она стоит?
— Не знаю... Тысячу, наверное.
— Тысячу рублей за полгода отношений. Ясно.
И снова этот тон. Не осуждающий. Просто... констатирующий факты.
— Егорушка, а что она говорит о ваших встречах?
— В смысле?
— Ну, приглашает ли она тебя к себе? Знакомит ли со своими друзьями?
Егор задумался. Нет, к себе домой Аня его не приглашала. И с друзьями не знакомила. Они всегда встречались на нейтральной территории: кафе, кино, парки...
— Наверное, стесняется, — сказал он.
— Стесняется? — Лидия подняла бровь. — Или прячет от кого-то?
И вот тогда в голове Егора поселился червячок сомнения. Который с каждым днём становился всё больше.
У вас когда-нибудь бывало такое, что близкие люди начинают менять ваше восприятие реальности? Не сразу, не резко. По капельке. По словечку.
Лидия была мастером такой работы. Она не запрещала сыну встречаться с Аней. Наоборот, всегда интересовалась, как дела, что нового. Но после каждого разговора у Егора в голове оставался осадок.
— А теперь самое интересное, — сказала мать через месяц после знакомства с Аней. — Она ведь тебя использует как психолога. Рассказывает о своих проблемах, жалуется на работу. А ты что? Слушаешь, утешаешь, советы даёшь. Бесплатно.
Егор молчал. Потому что это было правдой. Аня действительно делилась с ним переживаниями. О трудных учениках, о завуче-самодуре, о планах на будущее.
— Мужчина не должен быть жилеткой для слёз, — продолжала Лидия. — Мужчина должен быть защитником и добытчиком. А что ты добываешь? И от чего защищаешь?
— Мам.
— Я не против твоей Ани. Просто хочу, чтобы ты не обманывался. Посмотри на себя в зеркало, сынок. И честно ответь: она тебе ровня?
Егор снова посмотрел. И увидел то, что всегда видел. Обычного парня без особых достижений, без карьерных высот, без денег на красивую жизнь.
А рядом с Аней он чувствовал себя маленьким.
***
Егор не собирался подслушивать. Правда.
Просто пришёл домой раньше обычного — отпустили с работы из-за сломанной кассы. И услышал голос Ани в коридоре. Удивился: она же не должна была сегодня прийти?
Остановился у двери. И замер.
— Лидия Михайловна, мы должны поговорить, — голос Ани звучал устало. — Я понимаю, что вы против наших отношений. Но почему?
— А что тут понимать? — мать отвечала холодно. — Ты умная девочка, сама всё видишь.
— Вижу что?
— Ну как что! Посмотри на себя, а потом на моего сына. Ты же понимаешь, что не пара вы друг другу?
Егор сжал кулаки. Мама! Опять!
— В каком смысле не пара? — Аня говорила тише, но Егор слышал каждое слово. — Я его люблю.
— Любишь, — фыркнула Лидия. — А он тебя? По-настоящему? Или просто польщён вниманием такой продвинутой девушки?
— Что вы хотите этим сказать?
Егор двинулся к кухне, но голос матери остановил его как вкопанного.
— Я хочу сказать правду! Ты красивая, образованная, у тебя есть деньги, планы. А он что? Менеджер в магазине техники! За копейки работает! До тридцати лет с мамой живёт, потому что на съёмную квартиру денег нет!
— Это неважно.
— Важно! — голос Лидии стал жёстче. — Ты думаешь, он тебе ровня? Серьёзно? Он же комплексует рядом с тобой! Видишь, как он изменился за эти месяцы? Замкнутый стал, нервный. Знаешь почему?
Тишина.
— Потому что понимает! Понимает, что ты ему не по зубам. Что рано или поздно найдёшь кого-то получше. И мучается от этого понимания.
— Это неправда.
— Правда! — мать повысила голос. — Я его тридцать лет знаю! Он мой сын! И я вижу, как он страдает из-за тебя!
Егор стоял как парализованный. Каждое материнское слово било точно в цель. Потому что это была правда. Он и правда мучился. И правда считал Аню слишком хорошей для себя.
— Лидия Михайловна, — голос Ани дрогнул. — Может, это решать ему самому?
— Решать ему? — мать засмеялась зло. — Да он же маменькин сынок! Всю жизнь за моей юбкой прятался! Думаешь, способен он на самостоятельные решения?
И вот тут что-то внутри Егора лопнуло.
— Способен! — рявкнул он, влетая в кухню. — Ещё как способен!
Аня обернулась. Лицо бледное, глаза красные.
— Егор. Ты слышал?
— Всё слышал! — он смотрел на мать, и в этом взгляде было столько ярости, что Лидия попятилась. — Все!
— Сыночек, я же для твоего блага.
— Для моего блага?! — он заорал так, что соседи наверняка услышали. — Ты разрушаешь мою жизнь! Понимаешь?!
— Егор, успокойся...
— Не успокоюсь! — он развернулся к матери. — Ты думаешь, я идиот? Думаешь, не понимаю, что ты делаешь?!
Лидия выпрямилась, приняла боевую стойку.
— Я говорю правду! Посмотри на себя в зеркало! Ты думаешь, она тебя любит? Да она жалеет тебя! Жалеет неудачника, который в тридцать лет…
— ХВАТИТ! — рявкнул Егор. — Я мужчина, который сам решает, кого любить. И кого слушать.
— Егорушка.
Аня молчала, прижав руку ко рту.
— И ещё, — Егор повернулся к матери. — Ты была права в одном. Я действительно маменькин сынок. Был. До сегодняшнего дня.
— Что ты хочешь сказать? — голос Лидии стал неуверенным.
— Я хочу сказать, что завтра ищу съёмную квартиру. И что Аня — моя девушка. И если тебе это не нравится — это твои проблемы.
Лидия побледнела.
Он взял Аню за руку.
— Пойдём. Мне здесь больше нечего делать.
— Егор, — Аня сжала его пальцы. — Ты уверен?
Он посмотрел ей в глаза.
— Никогда ещё не был так уверен, — сказал он.
И они вышли из квартиры.
А Лидия осталась одна. С пониманием того, что пытаясь сберечь сына для себя — потеряла его навсегда.
Через полгода Егор снимал однокомнатную квартиру на другом конце города. Небольшую, с видом на стройку.
Аня помогла с переездом. Принесла шторы, которые сама сшила, и горшки с цветами.
— Чтобы уютно было, — сказала она, расставляя цветы на подоконнике.
Лидия звонила каждый день первую неделю. Потом — через день. Потом — по выходным.
— Егорушка, ну что ты делаешь? Вернись домой! Я же одна.
— Мам, — говорил он спокойно. — Я не вернусь.
— Но я же мать! Я хотела как лучше!
— Ты хотела, чтобы я остался с тобой навсегда. Это не «как лучше». Это эгоизм.
В трубке молчание.
— Мам, — добавлял он мягче. — Приходи в гости, если хочешь. Но без лекций о том, кто мне пара, а кто нет.
Она приходила. Сидела на краешке дивана, с неодобрением оглядывала квартиру. Но больше не говорила, что Аня ему не подходит.
Потому что видела: сын изменился. Стал увереннее. И смотрел в глаза, а не в пол.
А через год Егор сделал Ане предложение. В том же кафе, где они познакомились.
— Я не богатый, — сказал он, протягивая коробочку с кольцом. — И не самый красивый. И даже не самый умный. Но я тебя очень люблю.
Аня заплакала и сказала «да».
На свадьбу Лидия пришла. Сидела, сжав губы. Но когда Егор в своей речи сказал: «Спасибо маме за то, что научила меня быть мужчиной», — она расплакалась.
— Не сразу научила, — добавил он, глядя на неё. — Но научила.
После торжества Лидия подошла к молодожёнам.
— Аня, — сказала она тихо. — Прости старую дуру. Может, ты ему и правда самая что ни на есть пара.
— Не пара, — улыбнулась Аня. — Мы с ним одна семья.
Лидия кивнула и ушла. А Егор смотрел в зеркало и видел в отражении мужчину. Который сам выбрал свою судьбу.
Друзья, не забудьте подписаться, чтобы не пропустить новые публикации!
Рекомендую почитать: