В Лондоне, в середине лета 1770 года, семнадцатилетний юноша с бледным лицом и лихорадочным взглядом проглотил яд. Его звали Томас Чаттертон. Он умер в нищете, в комнате, заваленной бумагами, чернильницами и черновиками стихов. И вместе с ним умер человек, которого никогда не существовало: средневековый монах Томас Роули, написавший множество поэм, баллад и хроник.
Мальчик и сундук
Чаттертон родился в 1752 году в Бристоле - городе, где готические соборы и средневековые руины будто дышали историей. Оставшись без отца еще за четыре месяца до рождения, он рос в бедности.
Уже в четыре года он самостоятельно научился читать по Библии, извлеченной из старого сундук с пергаментами. Сундук этот был настоящим кладом для мальчишки. Его обнаружили в церкви Св. Марии Рэдклиффской, где дядя Томаса служил сторожем. Пергаменты никому там были не нужны, поэтому Томас рылся в них, сколько душе угодно.
Мать отдала его учиться в бристольскую благотворительную школу, где мальчика научили писать и на этом - все. Однако юный Томас оказался умненьким и любознательным ребенком. В восемь лет он целые дни проводил за чтением манускриптов из заветного сундука, стал пробовать писать самостоятельно. А в одиннадцать лет вовсю публиковался в Bristol Journal. К двенадцати годам писал поэмы в духе средневековых хроник.
Его талант был подлинным, но он рос в эпоху, где гениальность без покровительства и денег не имела шансов. Лондон, столица литературы и славы, встретила его холодом, издателями, которые смеялись над его работами, и полками, забитыми стихами других, более удобных поэтов.
Альтер эго
Чтобы быть услышанным, он придумал другого себя. Не мальчика из провинции, а средневекового поэта. Так родился Томас Роули - монах XV века, который стал альтер эго Чаттертона. Роули был всем, чем сам Томас мог только мечтать быть: образованным, признанным, окруженным покровителями. Он будто бы жил в аббатстве Бристоля, писал на средневековом английском с сильным влиянием церковной латыни, прославлял рыцарские подвиги и таинства веры.
От его имени Чаттертон создавал поэмы, баллады и даже исторические хроники, стилизованные под средневековый стиль. Он искусно подделывал рукописи - состаривал пергаменты с помощью земли и огня, имитировал старинную орфографию и даже придумал целую биографию для своего вымышленного поэта.
Мистификация удалась. Местные антиквары и историки, включая врача Уильяма Барретта и эрудита Джорджа Кэткота, поверили в существование Роули. Чаттертон даже "находил" документы, подтверждающие родословные известных семейств, что принесло ему временное покровительство. Но чем успешнее становилась мистификация, тем больше юный поэт чувствовал себя в ловушке. Он мечтал о признании своего собственного таланта, а не вымышленного персонажа.
В 1770 году Чаттертон отправился в Лондон, надеясь наконец раскрыть свой дар. Но столица встретила его равнодушием. Издатели, включая Хораса Уолпола, сначала заинтересовались "древними" рукописями, но, заподозрив обман, отвернулись от юного поэта. Нищета, голод и разочарование привели к трагическому финалу - 24 августа 1770 года, не дожив всего трех месяцев до восемнадцатилетия, Чаттертон покончил с собой, приняв мышьяк.
Посмертная слава
Казалось бы, на этом история могла закончиться. Но именно после смерти Чаттертона началась его вторая жизнь. Вордсворт, Кольридж, Китс, Шелли и другие романтики увидели в нем своего предтечу и мученика. Его стихи, полные мрачной красоты и средневековой меланхолии, стали источником вдохновения для целого поколения поэтов. В своих произведениях они оплакивали его судьбу и воспевали его гений. Джон Китс в сонете "К Чаттертону" писал:
О Чаттертон! О жертва злых гонений!
Дитя нужды и тягостных тревог!
Как рано взор сияющий поблек,
Где мысль играла, где светился гений!
Как рано голос гордых вдохновений
В гармониях предсмертных изнемог!
Даже его мистификация была воспринята не как обман, а как акт творческого бунта против условностей и лицемерия общества. Чаттертон стал символом непризнанного гения, жертвой холодного и бездушного мира. Его образ увековечили художники — например, прерафаэлит Генри Уоллис в знаменитой картине "Смерть Чаттертона", где юный поэт изображен лежащим на кровати в момент агонии, окруженный символами своей короткой жизни: разорванными рукописями, потухшей свечой и пустым флакончиком яда.
Интересно, что даже после разоблачения мистификации (филологи быстро доказали, что язык "поэм Роули" полон анахронизмов) легенда только крепла. Споры о том, был ли Чаттертон гениальным поэтом или просто умелым фальсификатором, продолжались десятилетиями. Но сегодня ясно одно: его творчество стало мостом между эпохами. Он предвосхищал интерес романтиков к национальному прошлому и фольклору.
История Чаттертона - это не только история обмана. Это история о том, как искусство может стать спасением и проклятием одновременно. Как жажда признания может толкнуть на риск, и как посмертная слава может отменить прижизненное забвение.
Другие наши статьи из этой рубрики вы можете почитать здесь.
_________________________________
Друзья, в конце хотим добавить, что авторы канала "Литинтерес" ведут свою поэтическую группу в "ВК". Она называется MARE NOSTRUM. Приходите к нам почитать стихи. Будем рады, если подпишетесь!