Звук хлопающей двери эхом разнёсся по квартире, заставив меня вздрогнуть над кастрюлей с борщом. Дмитрий вернулся с работы в своём обычном настроении — злой, раздражённый, готовый излить весь накопившийся негатив на ближайший объект. То есть на меня.
— Анна! — рявкнул он из прихожей. — Где мои тапки?
— На месте, — ответила я тихо, продолжая помешивать суп.
— Какие к чёрту на месте? Их там нет!
Я поставила ложку и пошла в прихожую. Тапки стояли ровно там, где всегда — на полочке для обуви. Дмитрий злобно смотрел в их сторону, явно видя, но не желая признавать свою ошибку.
— Вот же они, — осторожно указала я.
— Я не слепой! — взорвался муж. — Просто они стоят не там, где должны! Ты специально переставляешь, чтобы меня раздражать!
Логики в его словах не было никакой. Тапки стояли на том же месте уже три года. Но я давно поняла — когда Дмитрий приходит в таком состоянии, логика не работает. Работают только эмоции, и все они направлены против меня.
— Извини, — пробормотала я, как всегда в таких случаях.
— Извини, извини! — передразнил он. — А толку? Завтра опять то же самое будет!
Я вернулась на кухню, чувствуя, как внутри всё сжимается от привычного страха. Вечер только начался, а уже ясно — будет тяжёлым.
За семь лет брака такие вечера стали нормой. Дмитрий приходил домой как пороховая бочка — достаточно было малейшей искры, чтобы произошёл взрыв. Искрой могло стать всё что угодно: неправильно поставленная обувь, слишком солёный суп, моё «неподходящее» выражение лица или даже погода за окном.
Сначала я пыталась понять причины его вспышек. Искала связь между настроением мужа и внешними обстоятельствами. Думала, что если найду закономерность, смогу их избежать. Но закономерности не было. Дмитрий мог сорваться на мне после удачного дня на работе так же легко, как после неудачного.
— Что это за гадость? — он ворвался на кухню, держа в руке мою кружку с недопитым кофе. — Сколько раз говорил — не оставляй грязную посуду где попало!
— Я просто отвлеклась на борщ...
— Отвлеклась! У тебя одна работа — следить за домом, и то не можешь справиться!
Я работала наравне с ним. Восемь часов в офисе, потом домашние дела, готовка, уборка. Но в моменты ярости Дмитрий забывал об этом. Для него я становилась бездельницей, которая весь день сидит дома и не может даже чашку помыть.
— Дим, я же весь день на работе была, как и ты.
— Не сравнивай! Моя работа — настоящий стресс, а ты в офисе чаи распиваешь с подружками!
— Но я же...
— Заткнись! — рявкнул он так, что я невольно отступила к стене. — Надоело слушать твои оправдания!
Моя попытка объясниться только разозлила его сильнее. Я замолчала, опустив глаза. Знала — лучше переждать бурю молча, чем подливать масло в огонь.
Дмитрий продолжал ходить по кухне, выискивая новые поводы для претензий. Нашёл крошки на столе от утреннего завтрака. Заметил, что одна из конфорок на плите не идеально чистая. Каждая мелочь становилась доказательством моей никчёмности.
— Живёшь как свинья! — бросал он фразы, как камни. — В доме бардак, готовить не умеешь, вообще непонятно, зачем ты нужна!
Каждое слово больно резало по самооценке. Годы такого обращения превратили меня в запуганное существо, которое боится лишний раз дышать, чтобы не вызвать новую вспышку гнева.
Я доварила борщ в тишине, накрыла на стол и позвала мужа ужинать. Дмитрий сел напротив меня с видом человека, который делает огромное одолжение.
— Опять пересолила, — буркнул он, попробовав суп.
Я попробовала свою порцию. Борщ был нормальным, даже вкусным. Но возражать было бесполезно.
— В следующий раз сделаю менее солёным.
— В следующий раз, в следующий раз... А когда ты наконец научишься готовить как человек?
Ужин прошёл в напряжённой тишине, нарушаемой только недовольным бормотанием мужа. Каждый кусок давался мне с трудом — горло сжималось от переживаний.
После ужина Дмитрий устроился перед телевизором, а я убирала посуду. В такие моменты мне казалось, что живу не своей жизнью. Как будто наблюдаю со стороны за несчастной женщиной, которая боится собственного мужа.
— Где мой телефон? — рявкнул он из гостиной.
— Не знаю, — честно ответила я.
— Как не знаешь? Ты же убираешься, должна знать, где что лежит!
— Я его не трогала...
— Врёшь! Вечно что-то переставляешь, а потом делаешь вид, что ни при чём!
Дмитрий ворвался на кухню красный от злости. Я инстинктивно отступила к раковине, хотя он никогда не поднимал на меня руку. Но угроза физического насилия чувствовалась в каждом его движении.
— Найди немедленно!
— Дим, может, ты оставил его в куртке? Или в машине?
— Я спрашиваю не где мог оставить, а где ты его дела!
Я начала лихорадочно искать телефон по всей квартире. Заглядывала под подушки, проверяла все полки, даже заглянула в холодильник — иногда люди в рассеянности кладут туда всякую всячину.
Дмитрий следовал за мной, комментируя каждое моё движение:
— Ищешь не там... Да нормально ищи, не для галочки... Вот поэтому я и нервничаю, что ты всё делаешь через задницу!
Телефон нашёлся в кармане его собственной куртки — там, где и должен был быть. Но извинений, конечно, не последовало.
— Вот видишь, — буркнул Дмитрий, доставая аппарат. — Если бы ты сразу сказала, где лежит, не пришлось бы полквартиры перерывать.
Я промолчала. За годы совместной жизни выучила главное правило выживания в этом доме: никогда не указывать мужу на его ошибки. Это только подливало масло в огонь.
Остаток вечера прошёл в напряжённой тишине. Дмитрий смотрел новости, изредка комментируя происходящее на экране с тем же раздражением, что и домашние дела. Политики были идиотами, журналисты — продажными, погода — отвратительной. Весь мир существовал исключительно для того, чтобы портить ему настроение.
Я сидела рядом с книгой, делая вид, что читаю. На самом деле слова сливались перед глазами в бессмысленные строчки. Все мысли были сосредоточены на муже — не взорвётся ли он снова, не найдёт ли новый повод для претензий.
Такое состояние постоянного напряжения стало для меня привычным. Дома я не расслаблялась никогда. Даже когда Дмитрий был в хорошем настроении, внутри сохранялась готовность к очередному взрыву.
— Завтра к родителям поедем, — объявил он во время рекламы.
— Хорошо, — автоматически согласилась я.
— Только смотри, оденься нормально. А то в прошлый раз на тебя страшно было смотреть.
В прошлый раз я была одета вполне прилично — в костюм, который сама считала красивым и подходящим для визита к свёкрам. Но Дмитрию он почему-то не понравился.
— Во что лучше одеться?
— Думай сама! Ты что, совсем мозгами не думаешь?
Знакомое чувство беспомощности накрыло меня волной. Как одеться «нормально», если непонятно, что именно его не устраивает? Но спрашивать дальше было опасно — это воспринималось как придирки и глупость.
Ложились мы спать молча. Дмитрий сразу отвернулся к стене, демонстрируя своё недовольство мной и миром в целом. Я лежала, уставившись в потолок, и прокручивала в голове прошедший вечер.
Когда это началось? В первый год брака муж был совсем другим — внимательным, заботливым, романтичным. Конечно, и тогда случались размолвки, но они быстро заканчивались извинениями и примирением.
Перемены начались постепенно. Сначала Дмитрий стал чаще раздражаться на пустяки. Потом раздражение превратилось в приступы гнева. А за последние два года его вспышки стали ежедневными.
Я пыталась вспомнить, была ли какая-то конкретная причина для таких изменений. Проблемы на работе? Но карьера у него складывалась неплохо. Здоровье? Вроде бы никаких серьёзных жалоб не было. Может, дело во мне? Может, я действительно стала хуже — менее внимательной, заботливой, привлекательной?
Эти мысли мучили меня каждую ночь. Я анализировала каждое своё слово, каждое движение, пытаясь понять, что делаю не так. Составляла планы, как стать лучшей женой, чтобы вернуть прежнего Дмитрия.
Но все попытки разбивались о его неконтролируемую агрессию. Даже когда я готовила его любимые блюда, убирала дом до блеска и встречала с работы с улыбкой, он находил повод для недовольства.
Утро началось с новой порции раздражения. Дмитрий не мог найти чистую рубашку.
— Где мои рубашки? — крикнул он из спальни.
— В шкафу, на вешалках.
— Там только грязные висят!
Я пошла посмотреть. В шкафу аккуратно висели пять выстиранных и отутюженных рубашек. Дмитрий стоял перед ними с кислым выражением лица.
— Эта мятая, — ткнул он пальцем в идеально отглаженную голубую рубашку. — Эта пятно какое-то. А эта вообще не знаю куда годится.
На рубашках не было ни пятен, ни складок. Но утром, особенно перед работой, его критичность удваивалась.
— Может, эту белую? — предложила я.
— Ты издеваешься? Я что, на свадьбу собираюсь?
— Тогда серую?
— Серая для офиса не подходит, это же понятно!
Я стояла и молчала, понимая, что любой мой вариант будет неправильным. В конце концов Дмитрий сорвал с вешалки ту самую голубую рубашку, которую минуту назад называл мятой.
— Вот так сложно было сразу нормальную найти? — буркнул он, натягивая её через голову.
За завтраком настроение у него не улучшилось. Кофе оказался слишком крепким, яичница — пережаренной, хлеб — несвежим. Каждое замечание сопровождалось долгими рассуждениями о том, как я не умею вести хозяйство.
— Все мои коллеги женаты на нормальных женщинах, — говорил он, намазывая масло на «несвежий» хлеб. — У них дома порядок, еда вкусная, жёны следят за собой.
— А у нас разве не так?
— У нас? — он презрительно оглядел кухню, которую я убрала накануне до блеска. — Хочешь сказать, что у нас порядок?
Я не видела ни одного предмета не на своём месте. Посуда была вымыта, столы протерты, пол подметён. Но в глазах Дмитрия всё это, видимо, выглядело по-другому.
Перед уходом на работу он устроил ещё одну проверку — обнаружил пылинку на зеркале в прихожей.
— Вот именно это я и имел в виду! — торжествующе заявил он. — Ты просто не видишь грязь!
Оставшись одна, я опустилась на диван и заплакала. Слёзы были от бессилия, отчаяния и накопившейся за годы усталости. Каждое утро начиналось одинаково — с поиска моих недостатков. Каждый вечер заканчивался упрёками и обвинениями.
Я пыталась вспомнить, когда в последний раз муж сказал мне что-то хорошее. Месяц назад? Полгода? Год? Комплименты, слова благодарности, просто ласковые слова исчезли из нашего общения так постепенно, что я даже не заметила момента, когда они закончились.
Телефонный звонок прервал мои размышления. Звонила мама.
— Анечка, как дела? Давно не слышала твоего голоса.
— Всё нормально, мам.
— А голос какой-то грустный. Что-то случилось?
Я хотела сказать «ничего особенного», как всегда. Но вместо этого из горла вырвался всхлип.
— Анечка, что происходит? Ты плачешь?
— Дима опять... — начала я и замолчала. Как объяснить матери, что муж каждый день унижает меня по мелочам? Что я боюсь его возвращения домой? Что превратилась в запуганное существо?
— Анечка, говори. Он тебя бьёт?
— Нет, не бьёт. Просто... он постоянно недоволен. Всем недоволен. И срывается на мне.
— Как срывается?
— Кричит, обвиняет во всех грехах, называет никчёмной. Каждый день находит повод для скандала.
Мама помолчала, переваривая услышанное.
— И давно это продолжается?
— Уже два года точно. А может, и больше.
— Анечка, но это же ненормально! Ты понимаешь, что с тобой происходит?
Я не понимала. Для меня это стало привычкой — ежедневные упрёки, обвинения, претензии. Я даже перестала воспринимать это как что-то из ряда вон выходящее.
— Мам, я не знаю, что делать. Может, я действительно плохая жена?
— Глупости! Ты замечательная девочка, а он тобой помыкает!
— Но если бы я была лучше...
— Аня, послушай меня внимательно. Нормальный мужчина не станет каждый день искать в жене недостатки. Проблема не в тебе, а в нём.
Слова мамы прозвучали как откровение. За годы психологического давления я действительно поверила, что виновата во всех проблемах семьи.
— Приезжай к нам на выходные, — предложила мама. — Отдохнёшь, поговорим спокойно.
— Не смогу. Мы к его родителям едем.
— А в следующие?
— Не знаю. Дима не любит, когда я надолго ухожу из дома.
— Анечка, ты слышишь себя? Твой муж не «любит», когда ты встречаешься с родной матерью!
После разговора с мамой я долго сидела на кухне, размышляя о своей жизни. Когда это произошло? Когда я превратилась из самостоятельной женщины в забитое создание, которое боится лишний раз выйти из дома?
Воспоминания всплывали одно за другим. Как Дмитрий постепенно отучал меня от встреч с подругами («они плохо на тебя влияют»). Как убедил, что моя работа не так важна, как его («ты же всё равно не карьеристка»). Как внушил, что мои интересы глупые и неважные («опять эти твои романы читаешь»).
Изоляция происходила медленно, незаметно. Сначала реже встречи с друзьями, потом они прекратились совсем. Меньше общения с родителями, меньше личного времени, меньше собственных интересов. В итоге вся моя жизнь крутилась вокруг его потребностей и настроения.
К вечеру я привела себя в порядок, приготовила ужин и стала ждать мужа. Внутри всё сжималось от привычного страха — какое у него будет настроение сегодня?
Дмитрий вернулся домой около восьми. По его лицу было видно, что день прошёл не лучшим образом. Он прошёл в комнату, не поздоровавшись, бросил портфель на диван и уставился в телефон.
— Как дела? — осторожно спросила я.
— Отвратительно, — буркнул он. — На работе идиоты, в пробках торчал два часа, а тут ещё...
Он оборвал фразу на полуслове, но по его взгляду я поняла — «а тут ещё ты со своими расспросами».
Ужинали молча. Я приготовила его любимое блюдо — курицу в сливочном соусе с гарниром из риса. Но даже это не улучшило его настроение.
— Рис переварен, — заметил он после первой же ложки.
— Извини, в следующий раз буду внимательнее.
— В следующий раз, в следующий раз... Когда ты наконец научишься готовить нормально?
После ужина он устроился перед телевизором, а я пошла мыть посуду. В раковине стояла его чашка из-под утреннего кофе — он так и не донёс её на кухню, оставив на прикроватной тумбочке.
— Дим, в следующий раз, пожалуйста, приноси чашку сразу после кофе, — попросила я. — А то молоко засыхает, плохо отмывается.
Реакция была мгновенной и непредсказуемой по силе.
— Что?! — он вскочил с дивана и ворвался на кухню. — Ты мне указываешь, что делать?!
— Я не указываю, просто прошу...
— Заткнись! Мне ещё не хватало, чтобы жена мной командовала!
Его лицо покраснело от ярости. Я отступила к стене, испугавшись такой бурной реакции на простую просьбу.
— Я работаю с утра до вечера, содержу эту семью, а ты ещё и претензии предъявляешь! — кричал Дмитрий, размахивая руками. — Вымой чашку и заткнись!
— Дим, я просто...
— Ничего ты не просто! Ты пилишь меня каждый день! Дома невозможно находиться!
Слова больно резали по сердцу. Я и правда старалась не докучать ему лишними просьбами. Но даже самые деликатные замечания воспринимались как нападение.
— Прости, я не хотела...
— Не хотела! А получается, что каждый день что-то не так! То суп пересолён, то рубашка не та, то чашка не помыта! Надоело!
Он вышел из кухни, громко хлопнув дверью. Я осталась одна с чувством полной беспомощности и недоумения.
Вечером мы не разговаривали вообще. Дмитрий демонстративно игнорировал меня, переключая каналы и комментируя передачи сам с собой. Я сидела в углу дивана с книгой, стараясь не привлекать внимания.
Ложились спать в ледяном молчании. Муж отвернулся к стене, явно показывая своё недовольство. Я лежала и думала о разговоре с мамой.
«Проблема не в тебе, а в нём», — повторяла я про себя мамины слова. Но принять эту мысль было сложно. Семь лет внушений о собственной неполноценности не прошли даром.
Следующие дни прошли по накатанной схеме. Утренние скандалы из-за пустяков, вечерние упрёки, ночи в молчании. Каждый день я всё больше убеждалась в том, что так жить нельзя.
Переломным моментом стала суббота. Мы должны были ехать к его родителям, но утром Дмитрий объявил:
— Сегодня к родителям не поедем.
— Хорошо. А почему?
— А потому что не хочу. Надоело везде тебя с собой таскать.
Слова прозвучали как пощёчина. Вчера он сам настаивал на этой поездке, а теперь выставлял так, будто я его принуждала.
— Я не настаивала на поездке...
— Не настаивала, но видно же, что хочешь! Вечно липнешь, куда не попадя!
— Дим, я готова остаться дома, если ты не хочешь...
— Вот именно и останешься! А я поеду один, отдохну от твоего нытья!
После его ухода я сидела на кухне и пыталась разобраться в происходящем. Каждый день приносил новые обвинения, часто противоречившие вчерашним. То я слишком навязчивая, то недостаточно заботливая. То много говорю, то молчу невпопад.
Создавалось впечатление, что Дмитрий специально ищет поводы для недовольства. Как будто его раздражает сам факт моего существования рядом.
Телефон зазвонил около полудня. Это была моя лучшая подруга Света, с которой я почти не общалась последние два года.
— Ань, привет! Как дела? Совсем пропала.
— Привет, Свет. Всё нормально, просто... занята очень.
— Занята чем? Слушай, может встретимся? Давно не виделись.
Идея встретиться с подругой показалась мне одновременно заманчивой и пугающей. С одной стороны, хотелось поговорить с человеком, который не ищет в каждом моём слове повод для упрёков. С другой — Дмитрий не одобрял мои встречи с Светой.
— Не знаю... У меня сегодня дела...
— Какие дела в субботу? Часик всего. Давай в «Шоколаднице» в три часа?
— Света, я...
— Аня, что с тобой? Ты какая-то странная стала. Всё время отказываешься от встреч.
Подруга была права. Раньше мы виделись каждую неделю, болтали часами обо всём на свете. А теперь я боялась лишний раз выйти из дома без разрешения мужа.
— Хорошо, — решилась я наконец. — В три в «Шоколаднице».
До встречи оставалось три часа. Я привела дом в порядок, хотя он и так был чистым, приготовила ужин на вечер и переоделась. Выбирая одежду, автоматически думала о том, что скажет Дмитрий, если узнает о встрече.
«А почему он должен узнавать?» — вдруг подумала я. Мысль была настолько необычной, что я остановилась перед зеркалом. Действительно, почему я должна отчитываться о каждом шаге?
Света ждала меня в кафе с двумя чашками кофе. Она выглядела как всегда — яркая, жизнерадостная, уверенная в себе. Рядом с ней я почувствовала себя серой мышкой.
— Ань, ты так изменилась! — первое, что она сказала. — Что с тобой?
— Ничего особенного. Просто устала немного.
— От чего устала? Ты же не работаешь по двенадцать часов.
— Работаю. И дома дел много.
Света внимательно посмотрела на меня, словно видела что-то, чего не замечала я сама.
— Аня, скажи честно — у вас с Димой всё в порядке?
Вопрос застал меня врасплох. Я хотела ответить «да, конечно», но слова застряли в горле.
— Почему ты спрашиваешь?
— Потому что ты стала другой. Раньше ты была живая, весёлая, а теперь... боишься что-ли.
— Не боюсь. Просто устала.
— От мужа устала?
Света всегда была прямолинейной. В институте она могла задать любой неудобный вопрос, не думая о последствиях. Сейчас эта её черта меня напугала.
— Света, всё нормально. Просто у нас сложный период.
— Какой сложный период? Он тебя бьёт?
— Нет! Конечно нет.
— Тогда что? Изменяет?
— Тоже нет. Просто... он очень требовательный.
— Требовательный как?
Я попыталась объяснить, но слова звучали нелепо. Как рассказать о ежедневных придирках к пыли на зеркале? О претензиях к солёности супа? О том, что любая моя просьба воспринимается как нападение?
— Аня, а ты помнишь, какой ты была раньше? — спросила Света после моих сбивчивых объяснений. — Ты была сильной, самостоятельной. А сейчас...
— Сейчас что?
— Сейчас ты как будто извиняешься за то, что существуешь.
Её слова попали точно в цель. Я действительно постоянно извинялась — за рис, за пыль, за чашки, за своё присутствие в доме.
— Может, я действительно стала хуже...
— Глупости! Ты стала запуганной. И знаешь что? Такое не бывает просто так. Нормальный мужчина не превращает жену в трясущуюся от страха мышку.
Подруга говорила то, что я боялась признать даже себе. За годы брака я действительно превратилась в совершенно другого человека. Уверенная в себе девушка, которая легко принимала решения и отстаивала своё мнение, исчезла. На её месте появилось запуганное существо, живущее в постоянном ожидании очередного упрёка.
— Света, но я же люблю его...
— Любишь или боишься потерять?
Вопрос повис в воздухе. Я пыталась вспомнить, когда в последний раз чувствовала к мужу именно любовь, а не страх разочаровать его. Когда мы в последний раз смеялись вместе, обнимались без повода, просто наслаждались обществом друг друга.
— Аня, послушай меня внимательно, — Света наклонилась через стол. — То, что ты описываешь — это не нормальные отношения. Это психологическое насилие.
— Не преувеличивай. Он же не бьёт меня, не запирает дома...
— А разве нужно бить, чтобы сломать человека? Он тебя уже сломал. Ты боишься встретиться с лучшей подругой! Боишься купить себе кофе, не спросив разрешения!
Её слова попадали в самую точку. Я действительно автоматически просчитывала каждое действие с позиции «а что скажет Дмитрий». Даже выбор одежды, еды в магазине, маршрута на работу — всё проходило через фильтр его возможного недовольства.
Встреча с подругой продлилась два часа. Света рассказывала о своей жизни, работе, планах, а я слушала и удивлялась, насколько яркой и насыщенной может быть жизнь женщины. У неё были хобби, друзья, интересы, мечты. А что было у меня, кроме попыток угодить мужу?
Домой я вернулась с тяжёлым сердцем. Дмитрия ещё не было — он всё-таки поехал к родителям один. Я прошлась по квартире, рассматривая её как будто впервые.
Всё было обустроено под его вкусы и потребности. Мебель, которую он выбирал. Цвета, которые ему нравились. Даже книги на полках — в основном его. Где была я в этом доме? Где мои интересы, мои предпочтения, моя индивидуальность?
Муж вернулся около десяти вечера в хорошем настроении. Видимо, день без меня прошёл удачно.
— Как дела? — спросил он, снимая куртку.
— Нормально. А у тебя как?
— Отлично. Мама передавала привет, сказала, что давно тебя не видела.
Свекровь действительно была приятной женщиной, с которой у меня сложились тёплые отношения. Но в последние годы Дмитрий редко брал меня с собой к родителям, ссылаясь на то, что я «не в настроении» или «плохо себя чувствую».
— Может, в следующий раз поедем вместе?
— Посмотрим, — уклончиво ответил он. — Кстати, где ты была днём? Звонил — не отвечала.
Вопрос прозвучал обыденно, но я почувствовала, как внутри всё сжалось от привычного страха. Он проверял меня. Контролировал каждый мой шаг, даже когда его не было дома.
— Ходила по магазинам.
— По каким магазинам? Что покупала?
— Продукты. И в аптеку заходила.
— Странно. Звонил в четыре, а ты не отвечала. В магазинах что, связи нет?
Он не поверил. Я видела это по его глазам — холодному, подозрительному взгляду, которым он изучал моё лицо в поисках признаков вранья.
— Может, телефон в сумке был, не слышала.
— Ага. А чеки где?
— Какие чеки?
— Ты же по магазинам ходила. Где чеки?
Сердце забилось быстрее. Я не покупала ничего, кроме кофе в кафе, а чек от него выбросила.
— Дим, зачем тебе чеки?
— Хочу посмотреть, на что деньги тратятся. Это нормально?
— Конечно, но я ничего особенного не покупала...
— Тогда где чеки?
Он не отступал. В его тоне появились знакомые нотки агрессии. Ещё немного, и начнётся очередной скандал.
— Наверное, выбросила случайно...
— Случайно! — взорвался он. — Всё у тебя случайно! Чеки теряешь случайно, деньги тратишь случайно!
— Дим, я потратила от силы сто рублей...
— Не в деньгах дело! В том, что ты врёшь!
Обвинение в обмане прозвучало как приговор. Дмитрий ходил по комнате, размахивая руками и выдвигая всё новые претензии.
— Ты думаешь, я не понимаю, что происходит? Целый день тебя нет дома, телефон не отвечает, чеков нет! С кем встречалась? С кем?
— Ни с кем не встречалась!
— Врёшь! Всё написано на лице!
Он остановился передо мной, сверля глазами. Я чувствовала себя преступницей на допросе, хотя не совершила ничего плохого.
— Говори правду! Кто это был?
— Дима, ты о чём? Я правда была в магазинах...
— Последний раз спрашиваю — с кем встречалась?
Его лицо становилось всё краснее. Руки сжались в кулаки. Впервые за семь лет я почувствовала реальную физическую угрозу.
— Хорошо, — сдалась я. — Встречалась со Светой. В кафе. Два часа.
— Ага! Вот оно что! — он торжествующе ударил кулаком по столу. — Значит, всё-таки врала!
— Не врала, просто не сказала...
— Не сказала — это и есть вранье! Зачем скрывала?
— Потому что знала — ты будешь недоволен...
— Конечно, недоволен! Жена должна говорить мужу, где бывает!
Скандал продолжался ещё час. Дмитрий обвинял меня во лжи, скрытности, неуважении к семье. Каждое моё слово в свою защиту только раззадоривало его сильнее.
— Вот поэтому я и не хочу, чтобы ты с ней общалась! — кричал он. — Она тебя настраивает против меня!
— Света ни против кого меня не настраивает...
— Ещё как настраивает! Видно же — встретилась с ней и сразу стала врать!
Но в этот раз что-то во мне сломалось. Слова подруги о психологическом насилии, мамины предупреждения, собственные размышления — всё слилось в одну ясную мысль: так больше продолжаться не может.
Что произошло дальше и как героиня нашла в себе силы изменить свою жизнь — читайте во второй части этой шокирующей истории...