Иногда одно случайное признание из прошлого может разрушить настоящее. История о старом дневнике, тайне и выборе — стоит ли бередить то, что давно ушло?
Дневник лежал в дальнем углу антресоли, запыленный и забытый. Искал старые документы для налоговой, а наткнулся на эту потрепанную тетрадку в мягкой обложке. Узнал сразу — Маринин почерк, та самая синяя ручка, которой она всегда писала. Даже не подумал, что это личное. Просто машинально открыл.
Попал на запись от апреля две тысячи четырнадцатого года. Тогда Лешке было восемь, мы только квартиру купили, жили как в сказке. Во всяком случае, мне так казалось.
«Сегодня Сережа принес мне цветы без повода. Стоял в прихожей с этими дурацкими розами из ларька и улыбался, как мальчишка. Я улыбнулась в ответ, поблагодарила, поставила в вазу. А внутри все сжалось от вины. Потому что я думала не о нем, а о том, как сегодня утром Данил смотрел на меня в кафе. Как говорил про мою улыбку. Как предложил встретиться завтра...»
Руки задрожали. Страница размылась перед глазами. Данил Сергеевич — Маринин коллега, с которым она тогда проект какой-то делала. Приятный мужик, раза три у нас дома был. Я его водкой угощал, за жизнь болтали.
Читать дальше не мог, но и закрыть не получалось. Словно не я контролировал руки.
«Я ужасная жена. Сережа так старается, так любит меня, а я... Что со мной происходит? Почему, когда он обнимает меня перед сном, я представляю другого? Почему его прикосновения стали казаться привычными, а сердце ускоряется только от Данилиных смс?»
Захлопнул дневник и сунул обратно. Сел на пол посреди кладовки и тупо смотрел в стену. Десять лет назад. Лешке было восемь. Мы только переехали, я как дурак радовался, что наконец-то семью нормальным жильем обеспечил. По вечерам собирали мебель втроем, смеялись, когда у меня винты не туда вкручивались. Марина варила борщ на новой кухне, Лешка носился по комнатам на велосипеде.
А она в это время... О другом думала.
Не знаю, сколько просидел там. Очнулся от звука ключей в замке — Марина с работы вернулась.
— Сережа, ты где? — кричит из прихожей.
— Здесь, — откликнулся хрипло.
С трудом, но поднялся, она уже на кухне возится — ужин готовит. Как всегда. Как десять лет подряд. Волосы в хвостик собраны, на лице усталость — день тяжелый был.
— Как дела? Документы нашел? — спрашивает, не оборачиваясь.
— Нашел.
Смотрю на нее и не понимаю — эта женщина изменяла мне? Моя Маришка, которая стесняется в белье красивом ходить, которая всегда извиняется, если опаздывает на пять минут? Которая плачет над мелодрамами и покупает корм бродячим котам?
— Лешка звонил, — продолжает она, режет лук. — Сказал, в субботу к нам приедет. Девушку свою привезет знакомить.
— Хорошо.
— Ты чего такой? Заболел? — наконец поворачивается, смотрит внимательно.
Хотел спросить прямо — кто такой Данил? Что было между вами? Сколько это продолжалось? Но язык не поворачивался. Вместо этого сказал:
— Устал просто. Работы много.
— Ложись пораньше сегодня. Я сама посуду помою.
Ужинали молча. Марина пыталась разговоры заводить — про Лешкину девушку, про соседей, про ремонт в ванной, который давно откладываем. Я кивал, что-то отвечал, но думал только об одном. Как она могла? Как вообще такое возможно?
А потом вспомнил тот апрель две тысячи четырнадцатого. Я тогда много работал — новую квартиру обставлять надо было, кредит большой висел. Домой поздно приходил, уставший. Марина тоже проект этот свой крутила, постоянно где-то пропадала. Говорила — заказчик требовательный, переделывать приходится.
А я радовался, что жена такая ответственная, карьеру строит.
Дурак.
Ночью не спал. Лежал рядом с ней, слушал, как дышит, и думал — а что, если она сейчас тоже о другом думает? Что, если за эти годы были еще? Что, если я вообще ничего о своей жене не знаю?
Утром, когда Марина в душ ушла, полез в антресоль снова. Достал дневник, нашел следующие записи.
«Данил сказал, что разводится. Что ждет только, пока документы оформят, а потом... Боже, что я наделала? Как объяснить Сереже? Как сказать Лешке, что мама — дрянь, которая разрушила семью?»
Дальше запись от следующего дня:
«Не могу больше. Вчера Лешка заболел, температура под сорок. Сережа всю ночь не спал, компрессы ставил, к врачу возил. Смотрел на сына так, будто готов был жизнь отдать, лишь бы тому лучше стало. А я в это время смс от Данила читала. Какая же я тварь...»
И последняя запись по этой теме:
«Сказала Данилу, что это конец. Он не понял, просил объяснить. А как объяснить? Что увидела мужа своего настоящего, когда сын болел? Что поняла — никого роднее у меня нет и не будет? Что чувства к Данилу — это не любовь, а глупость сорокалетней женщины, которой захотелось снова почувствовать себя молодой? Удалила его номер из телефона. Больше никогда не увидимся.»
Закрыл дневник и просто сидел. В голове каша — злость, боль, облегчение какое-то странное. Значит, ничего не было? То есть, было, но... не до конца?
Когда пришел в себя, Марина уже ушла на работу. Оставила записку на холодильнике: «В обед освобожусь, зайду в магазин. Что приготовить на ужин?»
Обычная записка. Обычный день. Обычная жизнь, которая оказалась не такой обычной.
Весь день мучился — сказать ей или нет? С одной стороны, прошло десять лет. Она сама все закончила, сама выбрала семью. С другой — как жить с этим знанием? Как смотреть в глаза, зная, что она способна на такое?
Вечером Марина пришла с пакетами, веселая. Рассказывала, что встретила в магазине Ольгу Петровну из седьмой квартиры, что та передавала привет и приглашала на дачу в выходные.
— Поедем? — спросила. — Давно никуда не выбирались.
— Поедем, — согласился.
Готовила ужин, а я сидел и думал — а знает ли она, что я знаю? Чувствует ли что-то? Или для нее это настолько в прошлом, что даже не вспоминается?
— Сереж, — сказала вдруг, не оборачиваясь. — А помнишь две тысячи четырнадцатый год? Когда в новую квартиру переезжали?
Сердце ухнуло в пятки.
— Помню. А что?
— Трудное время было. У меня тогда... кризис какой-то случился. Переходный возраст в сорок лет. — Засмеялась, но как-то грустно. — Глупости всякие в голову лезли. Хорошо, что прошло.
Поставила передо мной тарелку с макаронами, села напротив.
— А у тебя кризисы были? — спросила.
Смотрел на нее и понимал — она намекает. Не знает, что я дневник читал, но чувствует, что надо как-то это проговорить. Без подробностей, без признаний, которые могут все разрушить. Просто... закрыть тему.
— Были, — сказал честно. — В сорок пять особенно тяжело было. Казалось, жизнь мимо проходит.
— И что помогло?
— Вы с Лешкой. Понял, что все, что нужно для счастья, у меня уже есть.
Она улыбнулась, и в глазах появились слезы.
— Умный ты мой, — сказала тихо.
В эту секунду я окончательно решил — дневник забуду. Что было, то прошло. Марина сделала выбор десять лет назад, и выбрала нас с Лешкой. Выбрала семью, любовь, верность. Пусть и не сразу, пусть через ошибку, но выбрала.
А право на ошибку есть у каждого.
Вечером мы смотрели телевизор, она лежала у меня на плече. За окном дождь начался, в квартире было тепло и уютно. Лешка звонил, рассказывал про университет, про девушку свою. Обычная семейная жизнь.
— Сереж, — прошептала Марина перед сном. — Я тебя очень люблю. Знаешь ведь?
— Знаю, — ответил и поцеловал в макушку.
И правда знал. Несмотря ни на что.
Дневник на следующий день выбросил. Не хотел, чтобы кто-то еще его прочитал. Некоторые тайны должны остаться в прошлом.
Прошло полгода с тех пор. Мы по-прежнему вместе, планируем отпуск, ждем внуков от Лешки. Иногда я вспоминаю те записи, и становится больно. Но чаще думаю о том, что Марина могла уйти, но осталась. Могла разрушить семью, но сохранила.
И это дорогого стоит.
Как думаете — можно ли простить измену, которая так и не случилась? И стоит ли раскапывать прошлое, если оно может разрушить настоящее?
📌Напишите свое мнение в комментариях и поставьте лайк , а также подпишитесь на канал, чтобы не пропустить новые истории ❤️
Так же рекомендую к прочтению 💕:
#семья #любовь #историиизжизни #интересное #психология #чтопочитать #рассказы #жизнь