Я всегда считала, что счастье — это когда ты можешь доверять человеку даже с закрытыми глазами. Когда ты знаешь: он вернётся, позвонит, напишет, пришлёт фото с места командировки — просто чтобы ты не волновалась. Особенно если ты беременна. Особенно если до родов осталось три недели.
Андрей уехал в Краснодар на неделю — закрывать контракт с новым поставщиком. «Последняя командировка перед отпуском по уходу», — сказал он, целуя мой живот. «Потом я буду рядом. Каждый день. Каждую ночь. Каждое кормление, каждую пелёнку — я всё возьму на себя». Я улыбнулась, хотя знала: он преувеличивает. Но мне нравилось слушать это. Мне нравилось верить.
Первые два дня он писал часто: «Заселился в отель, всё ок», «Сегодня переговоры, потом ужин с клиентами», «Сплю как убитый, завтра рано вставать». Фото прислал только на третий день — вечером, когда я уже собиралась ложиться. Я лежала на диване, укутанная пледом, с чашкой тёплого молока и печеньем, которое почему-то стало моим спасением от изжоги. Телефон звякнул. Андрей.
> *«Привет, солнышко. Устал как собака, но всё идёт хорошо. Посмотри, какой вид из окна — прямо на парк!»*
Под сообщением — фотография. Я улыбнулась, открыла вложение. Андрей стоял у окна своего номера, в рубашке, слегка расстёгнутой на груди, с бокалом вина в руке. За его спиной — вечерний город, огни, деревья, уютная атмосфера. Он выглядел расслабленным. Даже слишком.
Я увеличила фото. Хотела рассмотреть его лицо — устал ли, похудел ли, как спит. Но взгляд зацепился за что-то другое.
В отражении на полированной поверхности чемодана, стоявшего рядом с ним, была… женщина.
Не просто силуэт. Не тень. А чёткое, хоть и искажённое отражение: женщина в чёрном платье, с бокалом вина в руке, стоящая чуть позади него, с лёгкой улыбкой на губах. Её волосы были уложены, макияж — безупречен. Она явно не случайно оказалась в кадре. Она стояла *рядом*. Близко. Очень близко.
Сердце упало в пятки. Я замерла. Пальцы похолодели. Перед глазами поплыли пятна.
«Это не может быть…» — прошептала я, увеличивая отражение. Чемодан был глянцевый, чёрный — идеальное зеркало. Искажение было минимальным. Я видела её лицо. Не полностью, но достаточно, чтобы понять: это не сотрудница. Не случайная гостья. Это женщина, которая смотрит на него с… нежностью? С обладанием?
Я перечитала сообщение. «Вид из окна». Он не писал, что не один. Не упомянул, что у него компания. Просто фото. Просто вид. Просто… обман.
Я сидела, не в силах пошевелиться. В голове крутился один вопрос: *почему?*
Почему он не сказал? Почему не предупредил? Почему не отразил её в кадре напрямую, если это просто деловой ужин? Почему спрятал её в отражении?
Потому что он не хотел, чтобы я её увидела.
Потому что он знал, что я пойму.
Я не стала писать сразу. Не стала звонить. Не стала кричать, плакать, рвать на себе волосы — как, наверное, сделала бы любая другая женщина. Я просто… сохранила фото. Сделала скриншот отражения. Сохранила в отдельную папку. Назвала её «Доказательства».
Потом легла на диван, прижала ладони к животу и закрыла глаза. Ребёнок шевельнулся — будто чувствовал мою боль.
---
На следующий день я вела себя как обычно. Ответила Андрею смайликом. Написала: «Как дела? Спала плохо — малыш не даёт». Он ответил быстро: «Бедняжка. Целую тебя и нашего кроху. Сегодня опять переговоры, вечером, может, вырвусь на прогулку».
Никаких упоминаний о женщине. Ни слова о том, кто был с ним на фото. Ни извинений. Ни объяснений.
Я не стала спрашивать. Пока.
Вместо этого я начала копать.
Я открыла его соц.сети — последние посты, лайки, комментарии. Ничего подозрительного. Он почти не пользовался Инстаграмом, а в ВК сидел только для работы. Я проверила его историю поиска в браузере — ничего. Чаты в мессенджерах — закрыты паролем. Я не стала взламывать. Пока.
Потом я вспомнила: Андрей всегда фотографировался с чемоданом, когда уезжал в командировки. Это была его странная привычка — «чтобы ты видела, что я на месте, что всё в порядке». Он присылал фото с чемоданом в аэропорту, в номере, в холле отеля. Я всегда считала это милым.
Теперь я поняла: это была его ошибка.
Я открыла старые переписки. Нашла фото из прошлых командировок. Москва. Санкт-Петербург. Екатеринбург. Везде — один и тот же чемодан. Чёрный, глянцевый, с металлическими уголками. Идеальное зеркало.
Я начала сравнивать.
В Москве — отражение пустое. Только стена. В Питере — мелькает официант, но он стоит вдалеке. В Екатеринбурге — пусто. А в Краснодаре — *она*.
Я сделала коллаж. Расположила фото рядом. Разница была очевидна. В других городах он стоял один. Здесь — с ней.
Я не знала, кто она. Но знала точно: это не первый раз.
---
На пятый день командировки я не выдержала.
Я написала ему:
> *«Андрей, на фото из отеля… кто эта женщина в отражении чемодана?»*
Ответ пришёл не сразу. Минут через двадцать.
> *«Какая женщина? Ты о чём?»*
Я скопировала скриншот отражения и отправила ему.
> *«Вот она. В чёрном платье. Стоит за тобой. Держит бокал. Улыбается.»*
Тишина. Долгая, липкая тишина.
Потом:
> *«Ты что, с ума сошла? Это отражение света, блик, я не знаю… Там никого не было!»*
> *«Андрей. Я вижу лицо. Я вижу платье. Я вижу, как она смотрит на тебя.»*
> *«Ты параноик. Ты беременна, у тебя гормоны… Ты себе всё это придумала!»*
> *«Я сохранила все твои фото с чемоданами. В других городах — пусто. Здесь — она. Почему?»*
Он перестал отвечать.
Через час прислал голосовое. Голос был напряжённый, сдержанный:
— Слушай, Лена… ты меня пугаешь. Я один в номере. Я устал. Я работаю. Ты придумываешь какие-то глупости… Это просто блик, отражение лампы, я не знаю! Зачем ты это делаешь? Ты хочешь, чтобы я с ума сошёл? У меня завтра важные переговоры, а ты… — он сделал паузу, — ты мне не доверяешь.
Я не ответила. Просто сохранила голосовое. В ту же папку.
---
Я не спала всю ночь. Ребёнок ворочался, будто чувствовал моё напряжение. Утром я встала, умылась, выпила кофе (да, я знаю, нельзя, но в тот день мне было всё равно), и приняла решение.
Я поеду в Краснодар.
Не для сцены. Не для выяснения отношений. Не для того, чтобы устроить истерику в холле отеля. Я поеду, чтобы *увидеть*. Чтобы понять, правда ли это. Чтобы не сойти с ума от подозрений.
Я купила билет на вечерний поезд. Один вагон-купе — для беременных есть льготы. Собрала сумку: документы, телефон, пауэрбанк, воду, еду, плед. Написала маме: «Уезжаю на денёк к подруге, хочу отвлечься, не волнуйся». Мама ответила: «Ты уверена? Может, не стоит?» Я написала: «Мне нужно побыть одной».
В семь вечера я села в поезд.
---
Краснодар встретил меня дождём и холодным ветром. Я вызвала такси до отеля, где остановился Андрей — «Астория Палас». Роскошное место. Дорогое. Мы никогда не останавливались в таких отелях. Обычно он жил в бизнес-отелях типа «Азимут» или «Холидей Инн». Но теперь — «Астория Палас». С бассейном, спа и рестораном с живой музыкой.
Я зашла в холл. Роскошь. Хрустальные люстры, мраморный пол, фонтан посередине. Я подошла к стойке ресепшн.
— Здравствуйте. Я жду мужа — Андрей Соколов. Он у вас остановился?
Девушка за стойкой улыбнулась:
— Да, конечно. Номер 412. Он сейчас в ресторане — у нас сегодня джазовый вечер.
— Спасибо.
Я не стала подниматься в номер. Пошла в ресторан.
Он сидел за столиком у окна. В том же костюме, что и на фото. Перед ним — бокал красного вина. Напротив — *она*.
Женщина из отражения.
Живая. Настоящая. Ещё красивее, чем на фото. Высокая, стройная, с идеальной кожей и гладкими тёмными волосами до плеч. Платье — не чёрное, как на фото, а тёмно-синее, облегающее. Серьги — длинные, сверкающие. Она смеялась, откинув голову. Андрей смотрел на неё с восхищением.
Я стояла в дверях, в пальто, с сумкой в руках, и не могла пошевелиться. Сердце колотилось так, что, казалось, сейчас выскочит из груди. Ребёнок затих — будто тоже замер в ожидании.
Они не видели меня. Я сделала шаг вперёд. Потом ещё один. Подошла к их столику.
Андрей поднял глаза — и замер. Лицо побледнело. Бокал выпал из его руки, разбился о пол. Вино растеклось по белой скатерти, как кровь.
— Лена… — прошептал он. — Что ты… как ты…
Я не смотрела на него. Я смотрела на неё.
— Здравствуйте, — сказала я спокойно. — Я — жена Андрея. Беременная жена. Срок — 37 недель. Мы ждём первенца.
Она вскочила. Побледнела. Потом покраснела.
— Я… я не знала… — прошептала она.
— Теперь знаете, — ответила я.
Андрей встал. Пытался взять меня за руку. Я отстранилась.
— Лена, давай поговорим… Это не то, что ты думаешь…
— Это именно то, что я думаю, — сказала я. — Ты прислал фото, чтобы я *не* увидела. Но я увидела. И приехала — чтобы увидеть *живьём*.
Он молчал. Она тоже.
— Как тебя зовут? — спросила я её.
— Катя, — прошептала она.
— Катя. Приятно познакомиться. Надеюсь, тебе понравилось. Надеюсь, оно того стоило.
Я повернулась и пошла к выходу.
Андрей бросился за мной.
— Лена, подожди! Ты не понимаешь! Это просто… это ничего не значит!
Я остановилась. Обернулась.
— Знаешь, что самое обидное? — спросила я. — Что ты не просто изменил. Ты решил, что я дура. Что я не замечу. Что я поверю в «блик на чемодане». Ты решил, что можешь жить двойной жизнью — и я не пронюхаю. Ты решил, что я — фон. Декорация. Жена-инкубатор, которая сидит дома и ждёт, пока ты развлекаешься с Катями в «Астории».
Он молчал. Глаза полны страха.
— Я уезжаю, — сказала я. — Не звони. Не пиши. Когда родится ребёнок — пришли алименты. Больше мне от тебя ничего не нужно.
Я вышла из ресторана. Из отеля. Села в такси. Уехала на вокзал.
---
Домой я вернулась утром. Устала, как будто пробежала марафон. Но внутри была странная лёгкость. Как будто сняли гипс с сломанной руки — больно, но свободно.
Я удалила его номер. Заблокировала во всех соц.сетях. Написала маме: «Всё в порядке. Просто нужно было увидеть правду».
Она не стала расспрашивать. Просто приехала, привезла еды, укутала меня пледом и сидела рядом, пока я не уснула.
---
Роды начались через две недели. Быстро. Без осложнений. Мальчик. 3900 грамм, 54 см. Глаза — как у меня. Нос — как у Андрея. Я назвала его Артём. Без отчества. Пока.
Андрей не появился. Не позвонил. Не написал. Только через месяц прислал сообщение: «Как ребёнок? Можно посмотреть?»
Я ответила: «Нет».
Он прислал ещё: «Я хочу быть отцом. Я готов всё исправить».
Я ответила: «Ты не отец. Ты — спермодонор. Отец — тот, кто рядом. Кто не прячет любовниц в отражениях чемоданов».
Он больше не писал.
---
Прошёл год.
Артём ползает, смеётся, лепечет первые слова. Я вышла на работу — удалённо, редактором. Купила маленькую, но уютную квартиру. Живём вдвоём. Иногда помогает мама. Иногда — подруги. Но чаще — только мы.
Я не злюсь. Не плачу по ночам. Не роюсь в его соц.сетях. Я просто… живу.
Иногда, правда, ловлю себя на мысли: а что, если бы я не заметила отражение? Что, если бы поверила в «блик»? Что, если бы родила, а он продолжал бы жить двойной жизнью?
Но я заметила. И это — мой подарок себе. И Артёму.
Потому что теперь у него есть мама, которая не боится правды. Которая не боится одиночества. Которая не боится начинать всё сначала.
Иногда я достаю то фото. Смотрю на отражение в чемодане. На её улыбку. На его расслабленное лицо. И думаю: спасибо. Спасибо, что вы были так глупы. Спасибо, что дали мне шанс увидеть вас *до* того, как я родила. До того, как привязалась ещё сильнее. До того, как потеряла бы себя окончательно.
Я не жалею. Ни о чём.
Потому что теперь я знаю: счастье — это не когда ты доверяешь с закрытыми глазами.
Счастье — это когда ты *видишь*. Всё. Даже то, что прячут в отражениях.
И если нужно — уходишь. Без оглядки.
**Конец.**