– Катя! Ради всего святого, что происходит?! – Алексей прижал ее к стене. Он ждал у главного входа уже больше часа.
– Леша, отстань, – она медленно подняла на него глаза. – Мы не должны быть вместе. У нас нет будущего. Не ищи меня, я все обдумала.
Он опешил настолько, что не нашелся с ответом. Перед ним стояла какая-то другая Катя. Холодная, жесткая, неприступная. Со взглядом совершенно чужого человека. Она выскользнула и ушла, не оглянувшись.
Всего неделю назад он готовился сделать ей предложение. Не сомневался, что нашел ее, ту самую женщину на всю жизнь. Был счастлив и полон светлых планов. За два совместных года они, казалось, отлично узнали друг друга. И вообще были парой всем на зависть. Молодые, красивые, перспективные. Алексей – успешный программист, Катя – хирург-ординатор. Знакомые прочили крепкий брак и большие перспективы.
И вдруг без видимой причины все рухнуло.
За несколько дней до того, как Алексей хотел сделать предложение, Катя перестала выходить на связь. Пропали ее профили из соцсетей, она не читала мессенджеры. Алексей звонил ей, потом ее друзьям, отцу. В ответ слышал уклончивое: «Она не может подойти», «Дай ей время».
Через неделю, обезумев от отчаяния и неизвестности, Алексей дежурил у ее больницы. И все что услышал: оставь меня. Без объяснений. Самым тяжелым оказалось именно безмолвие, какая-то необъяснимая жестокость человека, которого он уже считал родной душой.
Это было совсем на нее не похоже.
***
Алексей вырос в семье учительницы литературы и инженера. Его детство прошло в панельной хрущевке, где ценностью были не вещи, а знания. Вечерами они всей семьей разбирали сложные задачи, мама читала вслух Стругацких. От отца он унаследовал любовь к четким системам и логике, а от матери – глубокое понимание человеческой натуры.
После университета Алексей быстро стал востребованным IT-архитектором. Его кредо было: «Любую хаотичную систему можно описать элегантным алгоритмом». Он верил в порядок, причинно-следственные связи и то, что любую проблему можно решить, если разложить ее на составляющие.
Его жизнь была такой же структурированной: утренняя пробежка вдоль набережной, работа над проектами в коворкинге с панорамными окнами, вечером – велопрогулка, скалодром или умная книга. Он коллекционировал редкие издания научной фантастики и разбирался в сортах элитного чая. Его квартира-лофт была образцом минимализма: голые кирпичные стены, дорогой проектор вместо телевизора, и повсюду стопки книг.
В его идеально выстроенном мире появление Кати стало самым прекрасным и не поддающимся логике событием. Они познакомились в больнице: друг Алексея лежал у нее в отделении.
Катя выросла в строгости. Ее отец, Сергей Викторович, – бывший военный, а затем чиновник высокого ранга – с детства воспитывал в ней волю к победе и обостренное чувство ответственности. В пятнадцать Катя осиротела – маму забрал рак. Она была известным искусствоведом. От нее Катя унаследовала любовь к классической музыке (сама прекрасно играла на фортепиано) и тонкое восприятие прекрасного.
Медицину она выбрала не случайно. Смерть матери стала для нее вызовом. Катя решила бороться со смертью лицом к лицу, вооружившись скальпелем и знаниями. В ординатуре ее боялись и уважали за холодную голову в критических ситуациях и бескомпромиссность. Но после сложных операций она уезжала за город, в заброшенную усадьбу, которую потихоньку восстанавливал ее отец, и часами играла Баха или Шопена, вышибая из себя накопившееся напряжение.
Ее мир был контрастным: стерильная белизна операционной и пыльная, пахнущая историей старина усадьбы. Железная воля и ранимая, глубоко спрятанная душа.
На первом свидании они с Алексеем не могли расстаться несколько часов. Они начали с выставки технологического искусства, где он мог блеснуть знаниями, а закончили в джаз-баре, где Катя неожиданно для него рассказала всю историю развития джаза. Они обнаружили, что оба обожают черно-белое кино, спорят о том, кто лучше – Хичкок или Феллини.
Алексей водил ее на закрытые лекции по квантовой физике, а она – в анатомический театр, где его, человека с железными нервами, передернуло от вида препарированного тела, а она спокойно объясняла ему функции мышц.
По воскресеньям Алексей готовил сырники по бабушкиному рецепту, а Катя варила кофейную смесь, которую привозила ей коллега из Колумбии. Они могли молча сидеть на его широком подоконнике, пить кофе и смотреть на просыпающийся город, и это молчание было насыщеннее любых слов.
Именно в такое утро Алексей понял, что хочет провести с Катей всю жизнь. Он заказал кольцо – платиновое, с крупным изумрудом, в цвет ее глаз. За день до того, как он должен был забрать кольцо из ювелирной мастерской, идеальный мир дал сбой.
***
Катя тоже не была готова к такому сценарию.
Во вторник после сложной операции ее встретили двое в штатском.
– Екатерина Сергеевна, пройдемте с нами, пожалуйста. Ваше присутствие требуется для дачи показаний по одному делу.
В такой ситуации она оказалась впервые. Ее отца обвиняли в махинациях с госзаказами. Следователь, ведущий дело, знал о связи дочери с успешным айтишником, и стал давить на нее:
– Ваш молодой человек – публичная фигура, у него прозрачный бизнес. Любое его взаимодействие с вами или вашей семьей будет расценено как отмывание средств через его компании. Я уничтожу его карьеру, его репутацию, посажу его, если понадобится… Вы понимаете?
Катя мгновенно проанализировала риски. Выбор очевиден. Единственный способ защитить любимого – разорвать отношения. Резко, бесповоротно, без объяснений. Немедленно. Она отключила эмоции. Это была еще одна экстренная операция, где пациентом был Алексей, а скальпелем – ее жестокое молчание. Когда он поймал ее у больницы, она говорила с ним так, как говорила с родственниками тяжелых больных – четко, холодно, без права на надежду.
***
Алексею потребовалось два года, чтобы по-настоящему прийти в себя. Он начал путешествовать, снова научился улыбаться, пытался встречаться с другими женщинами. Почти не вспоминал Катю. Почти. Его лофт казался ему слишком пустым, и сырники он больше не готовил.
Однажды на презентации нового проекта на его телефон пришло сообщение с незнакомого номера.
«Алексей, это Катя. Я знаю, что у меня нет права тебя беспокоить. Но если у тебя найдется минута, могу я тебе позвонить?»
Сердце билось с бешеной частотой. Он вышел из шумного зала в тихий зимний сад отеля. Набрал номер.
Она рассказала все разом, на одном дыхании, боясь, что он бросит трубку. Про угрозы следователя, про свой выбор, про свой страх разрушить его жизнь. Ее голос, такой холодный два года назад, теперь срывался от слез.
– Я не ищу оправданий. Я приняла решение за нас обоих, и это было неправильно. Но я должна была тебя защитить и видела только такой выход. Я знаю, что ничего нельзя исправить. Просто хотела сказать тебе правду. Я любила тебя тогда...
Алексей молчал, прислонившись лбом к холодному стеклу витрины. Гнев, жалость, недоумение и облегчение от того, что он наконец-то получил ответ, смешались в нем в клубок.
– Ты могла довериться мне! – вырвалось у него наконец. – Мы бы вместе справились! Мы бы наняли адвокатов! Вместо этого ты решила все сама...
– Я не могла рисковать тобой! – воскликнула она. – Для меня твоя безопасность и твое будущее были важнее нашего счастья. Это был самый нелогичный, но единственно возможный для меня поступок. И да, я была неправа.
– Мы можем увидеться? – спросил Алексей.
Они встретились. Говорили несколько часов в том самом кафе, где всегда сидели раньше. Между ними была пропасть из двух лет боли и недоверия. Но в его глазах она снова увидела ту самую Катю – не холодную и отрешенную, а живую, сломленную, но сильную. А он в ее глазах увидел не предательницу, а женщину, которая поступила так, как считала единственно верным, чтобы защитить его.
Они не бросились друг другу в объятия. Слишком много было сломано. Слишком много боли.
Они проговорили три часа. О новых проектах, о медицине, о книгах. Главное оставалось за скобками. Прощаясь, он молча положил перед ней маленький сверток. В нем была книга – редкое издание Стругацких, которое она когда-то искала для коллекции отца.
– Спасибо, – прошептала Катя, сжимая книгу в руках. – Это... многое для меня значит.
– Я знаю, – он смотрел на нее, и в его глазах уже не было гнева, лишь сложная гамма чувств из понимания, обиды и надежды. – Как твой отец?
– Дело закрыли за отсутствием состава преступления. Он сразу уволился. Сейчас на пенсии. Справляется.
Они стояли в нерешительности на морозе.
– Может, как-нибудь... повторим? – осторожно предложил Алексей. – Кофе?
Катя лишь кивнула, не в силах вымолвить слово, и судорожно сглотнула комок в горле.
Они разошлись в разные стороны. Но на этот раз оба обернулись, чтобы посмотреть друг на друга. Их история не закончилась. Она просто сделала паузу на два долгих года. И теперь у них был шанс начать новую главу – с болью прошлого, но и с надеждой на будущее.
P. S. Ставьте лайк и подписывайтесь на наш канал