Роман для тех, кого в булгаковской классике привлекала история Понтия Пилата, а не бал Сатаны (казалось бы!)
«Страх и его слуга» – историко-мистический роман с постмодернистским уклоном, действие которого разворачивается в Сербии XVIII века. Сюжет на первый взгляд интригует: сам Дьявол под видом австрийского графа Отто фон Хаусбурга прибывает со слугой в Белград, где, по слухам, расплодились вампиры. Казалось бы, читателя ждёт готический триллер о вампирской охоте. Однако автор предупреждает: «Роман не терпит истории» – историческая правда здесь лишь отправная точка, а перед нами чистой воды литературная игра. Вместо линейного хоррора мы получаем ироничное постмодернистское произведение, где привычные жанровые ожидания обманчивы. Недаром один из рецензентов заметил, что читатели, жаждущие остросюжетной мистики и триллера, могут испытать разочарование: роман «неспешный и сумбурный», скорее интеллектуальная игра, высмеивающая штампы готического романа (я эту рецензию до начала прочтения не видела и, о, как же я разочаровалась! По крайней мере, по началу). Действительно, повествование течёт размеренно, местами вязко, всё глубже погружая в исторический и философский контекст – лишь изредка вспыхивают более динамичные эпизоды и повороты.
Стоит отметить необычное оформление российского издания 2024 года (серия «Магистраль. Балканская коллекция»). Книга выпущена с дизайнерским размахом: цветной запечатанный обрез продолжает узор мягкой обложки, покрытой выборочным лакированным тиснением. Орнамент обложки отсылает к традиционным балканским узорам ковров и вышивки – красно-чёрные геометрические мотивы переплетены с символами, связанными с текстом. При ближайшем взгляде в этих узорах можно усмотреть аллюзии на капли крови и даже спиралевидные нити, напоминающие ДНК – отсылки к вампирской теме. Издание снабжено клапанами-закладками и выглядит действительно эффектно, усиливая атмосферу романа еще до начала чтения.
Примечательно, что роман позиционируется издателями как близкий поклонникам Булгакова и современного массового культа дьявола в среде определенной читательской аудитории. В описании от Эксмо напрямую указано: сюжет отчасти перекликается с «Мастером и Маргаритой», «Благими знамениями» Нила Геймана и Т. Пратчетта, а также с телесериалом «Люцифер». Легко представить, мол, что местный дьявол – это «ранняя версия Люцифера, просто до событий в Лос-Анджелесе еще несколько веков». Однако на деле подобное сравнение довольно условно. Дьявол Мирьяны Новакович вовсе не так харизматичен и демонически эффектен, как булгаковский Воланд или Люцифер Морнингстар из сериала – напротив, он выглядит подчас комично-чудаковатым, трусоватым и во многом «очеловеченным». Да, как и Воланд, герой участвует в жизни светского общества и устраивает свои хитрые проделки, но его облик далёк от дьявольского всесилия. Возможно, читателям, которые ценят в «Мастере и Маргарите» прежде всего философские главы про Понтия Пилата и Иешуа, а не бал Сатаны, этот сербский роман покажется ближе по духу. Здесь дьявол – размышляющий, уязвимый и остроумный наблюдатель, а не демонический повелитель тьмы. Как отмечают читатели, автор явно вдохновлялась булгаковскими приёмами: «рассказы Хаусбурга о прошлом, охватывающие период жизни Христа, похожи на вставки об Иешуа и Понтии Пилате; встреча Герцогини с „вампирами“... напоминает бал Сатаны». В этом смысле «Страх и его слуга» ближе к интеллектуально-философской фантастике, чем к современному городскому фэнтези про дьявола-детектива.
Собственный стиль Мирьяны Новакович отличают ирония и эрудиция. Тон повествования «мягкий, ироничный», со множеством скрытых цитат и намёков. Роман насыщен культурными аллюзиями: читатель встретит тут и афоризм Людвига Витгенштейна («мир есть совокупность фактов, а не вещей» – рефрен, проходящий через текст, как и его фамилия, хотя в момент сюжета он еще не родился), и переиначенную толстовскую фразу о счастливых и несчастных семьях, и прямые цитаты из классики – от Гомера и Шекспира до «Моби Дика». Узнавание этих отсылок приносит особое удовольствие: «регулярное узнавание заставляет улыбнуться и похвалить себя за эрудированность», – отмечает один из рецензентов. Но будьте готовы: роман щедро запутывает читателя, смешивая вымышленных и реальных персонажей, реальную историю и легенды, разные пласты культуры. Вашему разуму предстоит испытание – в тексте немало «непонятного, неожиданного и ставящего в тупик».
Как читатель, ранее не знакомый с сербской литературой, я ощутила эти особенности в полной мере. Роман оказался не совсем «моей» книгой – не потому, что он плохо написан (наоборот, Новакович – несомненно талантливый рассказчик), а потому что требует особого настроя и вкуса. Большую часть чтения я, признаюсь, провела, пытаясь разобраться в хитросплетениях сербской истории XVIII века и культурных аллюзиях, вместо того чтобы наслаждаться сюжетом. С одной стороны, это познавательно: вместе с героями мы погружаемся в мир старого Белграда под австрийским правлением, узнаём о народных поверьях (первые европейские легенды о вампирах родом именно с Балкан) и даже о бытовых реалиях той эпохи. Многие читатели отмечают, что роман знакомит их с «частью истории Сербии, её фольклором, бытом людей прошлых веков» – для русского читателя это действительно экзотика. Но, с другой стороны, без базовых знаний контекста легко потеряться. Я ловила себя на мысли, что хочу «изучить матчасть». Этим роман напоминает критикам труды Эко или Павича – прекрасные, умные тексты, которые, однако, больше ценишь головой, чем сердцем.
Тем не менее стоит подчеркнуть: «Страх и его слуга» – книга неоднозначная, вызывающая полярные отклики. Она получила признание у критиков на родине (номинировалась на премию НИН и стала бестселлером начала XXI века в Сербии), её называют «одной из вершин интеллектуальной прозы современной Европы». Одновременно ряд простых читателей высказывают разочарование, отмечая затянутость и избыток постмодернистских «игр разума». В рейтингах она сосуществует с оценками 5/10 («в целом мне не очень понравилось») наряду с восторженными 9/10. Многое зависит от ожиданий: если вы ищете динамичного готического романа про вампиров – здесь вы рискуете остаться ни с чем. Зато если вам по душе неспешная интеллектуальная проза с элементами магического реализма и литературной мистификации, то, возможно, эта книга вам понравится. Как справедливо советует рецензент: «Новичку в книжном мире я бы её не посоветовала, лучше начать с чего попроще».
ВНИМАНИЕ: далее следуют спойлеры ключевых сюжетных деталей романа.
Во второй половине обзора можно обсудить скрытые смыслы и развязку сюжета. Итак, действие романа происходит осенью 1737 года (по другим упоминаниям – 1736-го), во время австро-турецкой войны. Сербия ненадолго входит в состав Австрийской империи, но положение шаткое: турки готовятся отбить Белград обратно. В эту историческую канву Новакович вплетает легенды о вампирах – именно в 1730-х годах Европа узнала это слово из рапортов австрийских офицеров на Балканах. Дьявол в образе графа Хаусбурга прибыл расследовать слухи о вампирах неспроста: для него появление нежити – тревожный знак. В мифологии романа вампиры – “воскресшие наоборот”, предвестники Страшного суда. Ирония в том, что сам Дьявол смертельно боится Апокалипсиса, ведь Второе пришествие поставит точку в его земных забавах. Поэтому, услышав про оживших мертвецов, герой побаивается: он «вздрагивает от каждого шороха», прячась за спинами своего слуги Новака и местных аристократов. Такое неожиданное изображение "князя тьмы" – трусливым – сразу задаёт тон абсурда. «Почему он всего боится? Почему уязвим? Зачем охотится на вампиров, боясь до жути?» – задаётся вопросами озадаченный читатель. Разве вампиры не есть подопечные ему демонические сущности? Ответ раскрывается постепенно: Страх – ключевой мотив романа, его скрытый главный герой. Название «Страх и его слуга» приобретает дополнительный смысл: возможно, сам Дьявол здесь выступает лишь слугой всепоглощающего Страха, и страх управляет событиями больше, чем потусторонние силы.
Повествование ведётся от двух лиц – с середины книги роман раздваивается на две версии одних и тех же событий. Первая – от лица самого графа-Дьявола (возможно, через дневниковые записи Новака?), вторая – от лица герцогини Марии Августы фон Турн-унд-Таксис, супруги австрийского наместника Сербии. Как говорится в аннотации к книге, оба рассказчика, мягко говоря, ненадёжны. Их истории противоречат друг другу в деталях, и к финалу расходятся всё сильнее. Автор буквально играет с читателем, предлагая «выбрать, в какой вариант концовки поверить». Этот приём – дань постмодернистской эстетике: нет единой истины, истина многолика.
При этом Новакович вплетает в фантастическую канву множество реальных исторических эпизодов и лиц, порой малоизвестных даже знатокам. Так, герцогиня Мария Августа – не вымышленная фигура, она действительно жила в XVIII веке, известна красотой и политическими интригами при дворе. В романе упоминается, что её девичья фамилия – Турн-и-Таксис – и это сразу отсылает к истории европейской почты (род Турн-унд-Таксис владел первой почтовой службой континента, и в книге такая связь с почтой упоминается) и даже к роману Пинчона «Выкрикивается лот 49», где фигурирует загадочный почтовый трест Тристеро. В диалогах герцогини всплывают намёки на какие-то тайные депеши туркам – намёки, понятные лишь знатокам истории. Дело в том, что реальный наместник (регент) Сербии, князь Александр Вюртемберг, был замешан в коррупционном скандале и стремился расправиться с разоблачившим его швейцарским инженером бароном Николасом Доксатом де Морезом. В 1737 году Доксата ложно обвинили в измене и казнили (обезглавили) в крепости Калемегдан – той самой, где происходит развязка романа. Все эти факты Новакович вписывает в книгу, но почти не поясняет. Неудивительно, что читателю-несербу многое остаётся туманным: одна из самых запутанных линий – расследование хищений и измены – без знания контекста кажется просто сюрреалистичным набором событий («никогда такого не было – и вот опять…» – шутливо замечает рецензент). Я, например, только благодаря послесловию и чужим рецензиям до конца поняла, что сюжетная интрига с казной и войной – не выдумка автора, а отсылки к реальным происшествиям. В этом смысле роман, по словам критиков, выполняет роль историографической метапрозы – требует от читателя чуть ли не исследований по истории, чтобы собрать все кусочки мозаики. Но на это нужно определенное настроение и запас времени, не так ли?
Что же происходит с героями ближе к финалу? В кульминации оба рассказчика – и Дьявол, и герцогиня – добираются до могилы печально знаменитого вампира по имени Сава Саванович (легендарного вампира из сербского фольклора), а затем и проникают туда, где находятся вампирские полчища. Дальше версии начинают расходиться: в одном варианте герои действительно сталкиваются с нечистью, в другом – все вампиры оказываются мистификацией. Новакович не даёт однозначного ответа, что «на самом деле» случилось в вампирском логове. Но она ясно дает понять, что дело не в вампирах как таковых. Куда важнее страх перемен и грядущего конца эпохи, что овладел всеми – и людьми, и самим Дьяволом. В одной из кульминационных сцен Дьявол произносит пророческую фразу о грядущем мире, в котором все люди будут бесконечно далеки друг от друга – «разве это не ад?» Сквозь призму вампирской байки автор размышляет о смене эпох, о религии и правде. Недаром в эпиграф вынесена мысль: «Книга о прелестях и ужасах неприкрытой правды, о схватке Света и Тьмы…».
В финале происходит то, что в постмодернизме называют «смертью автора»: рассказ рушится, границы между автором и персонажами стираются. Новакович прибегает к метатекстуальному ходу – вводит в повествование саму себя или свой аватар. Слуга Новак, наиболее яркий и симпатичный мне герой романа, вдруг начинает восприниматься не просто как персонаж, а как "альтер эго" писательницы. Его имя недаром перекликается с её фамилией. В тексте появляется и тёзка автора – персонаж по имени Мирьяна. Можно догадаться, что автор буквально вписала себя в книгу в роли слуги Дьявола, тем самым подтвердив дьявольскую метафору искусства. Ранее в романе Дьявол хвастается, что «изобрёл искусство». Писатель, выходит, служит Дьяволу-творцу иллюзий. И вот под конец автор как бы убивает себя внутри текста, отстраняется – оставляя читателя один на один с неопределённостью. Такой смелый прием не каждому придётся по вкусу, но в контексте интеллектуальной задумки он весьма уместен.
Неудивительно, что отзывы н о романе столь разные. Одни читатели в восторге от глубины замысла и богатства подтекстов: «роман ладно скроен и искусно прошит интертекстуальностью…», «ещё одно погружение в балканский магреализм». Другие откровенно скучают, сетуя, что динамика сюжета растворилась в цитатах и аллегориях: «повествование неспешное, почти вялое… чистой воды постмодернизм». Интересно, что многие сравнивают книгу с известными произведениями. Так, отмечалось, что роман Новакович – своеобразный коктейль из «магичности “Мастера и Маргариты”, готичности “Дракулы” и юмора “Дживса и Вустера”». Действительно, тонкие пародийные нотки в отношениях Дьявола и его слуги напоминают дуэт аристократа Вустера и умного слуги Дживса: Новак местами куда сообразительнее собственного хозяина и напоминает «находчивого славянина», который и чёрта обведёт вокруг пальца. В то же время по атмосфере книга близка к классической готике – здесь есть и заброшенные склепы, и маскарады, и мрачные крепости. Отзывы западных критиков упоминали перекличку с романами Энн Райс и даже с Кафкой, но, пожалуй, ближе всего «Страх…» к традиции Милорада Павича и Виктора Пелевина. Не случайно один из российских критиков заметил: «здоровый европейский постмодернизм – к счастью, не такой радикальный, как у Сорокина, и, увы, не такой остроумный, как у Пелевина». То есть Новакович вписывается в пантеон интеллектуальной прозы, но не всем читателям хватает в её тексте эмоций или юмора.
Кому понравится роман, а кому – нет?
Подводя итог, попробуем ответить, для кого эта книга и в каком контексте её чтение принесёт наибольшее удовлетворение.
Во-первых, роман оценят любители историко-культурных ребусов. Если вам интересно разгадывать аллюзии, узнавать реальные события за вымышленным сюжетом, если вы готовы после главы-другой лезть в справочники – «Страх и его слуга» способен увлечь. Он даёт увлекательный экскурс в историю Европы – причём не избитую, а сквозь призму Балкан, где переплелись христианство и ислам, Австрия и Османская империя. Внешне это даже «добротное историческое полотно о судьбе старушки Европы», местами по детективной интриге напоминающее «Имя розы» Эко. Но помните: историческая фактура здесь – лишь «оболочка романа», под которой скрыта игра смыслов.
Во-вторых, книгу по достоинству оценят ценители постмодернистской литературы и литературных экспериментов. Новакович предлагает целый калейдоскоп приёмов: смену перспектив рассказчиков, смешение жанров, вставные цитаты, ироническое переосмысление мифов. «Роман ладно скроен и искусно прошит интертекстуальностью», – восхищенно пишет критик. Действительно, автор играет и с формой, и с содержанием: заставляет читателя сомневаться в каждом слове, разгадывать, где – условность, а где – правда. Такая интеллектуальная игра – отличительная черта постмодерна, и «Страх и его слуга» – достойный образец постмодернистского романа». Если вам близок Милорад Павич, Томас Пинчон, Умберто Эко, если нравится, когда книга полна цитат и метафор, – вероятно, творение Новакович вам придется по вкусу.
В-третьих, роман может привлечь тех, кто любит философскую фантастику и ценит в ней размышления о добре и зле. Новакович использует образ Дьявола, чтобы поразмышлять о природе творчества, о правде и лжи, о вере. В тексте много от теологической притчи: некоторые эпизоды откровенно напоминают евангельские парафразы (например, сцены с участием архангела Михаила и отсылки к изгнанию из Рая). Главный герой – Дьявол – наделён весьма человеческими чертами и глубокой тоской. Чтобы понять его «мысли, заботы и страхи», читателю, как метко подмечено, нужно обладать определённым жизненным опытом. Любителям поразмышлять о метафизике, о том, что «нет в чистом виде добра и зла», книга может дать пищу для ума. Например, сцена, где Дьявол рассказывает о своей «миссии от Творца» – изобретении искусства – заставляет задуматься о грани между божественным и дьявольским в истоках творчества. Такие моменты роднят роман с философской линией «Мастера и Маргариты» и с притчевостью Булгакова. Если вас увлекают подобные вопросы – рискните прочесть.
Теперь – кому роман вряд ли понравится. Тем, кто ищет «не читаемый ночами» триллер или хоррор, динамичное фэнтези с острым сюжетом, – им лучше пройти мимо. Несмотря на присутствие вампиров, хоррор-элементы тут глубоко вторичны. Один из читателей образно заметил: «Ждёшь чего-то эдакого всю дорогу, а на выходе – один газ без воды из сифона». Действие крутится вокруг темы вампиров, но по сути традиционного ужаса нет – скорее пародия на него. Также роман может разочаровать тех, кто не любит, когда сюжет намеренно запутывают. Здесь нужно быть готовым мириться с отсутствием чётких ответов и финальных разъяснений – автор оставляет многие загадки открытыми. Если вам претит ситуация, когда «не всё понятно» и требуется самостоятельное домысливание, чтение «Страха…» может превратиться в мучение. Наконец, людям, далеким от контекста Балкан и европейского Просвещения, книга может показаться скучной. Без интереса к сербской истории велика вероятность потерять нить и заскучать на длинных диалогах о политике и вере.
Итог: «Страх и его слуга» – сложное, оригинальное произведение, которое сочетает черты исторического романа, мистической сатиры и интеллектуального триллера. Как заметила одна экспертная рецензия, этот роман – «не просто большая литературная загадка, но и одна из вершин интеллектуальной прозы». С этим трудно не согласиться: Новакович действительно создала нечто уникальное, раздвигающее жанровые границы. Другое дело, что вершины подобного рода покорятся не каждому читателю. Для осмысленного чтения этого романа полезно знать контекст – хотя бы в общих чертах представить себе Сербию XVIII века, помнить булгаковских персонажей и библейские аллюзии. Возможно, стоит, как советуют, освежить в памяти Евангелие, чтобы уловить имеющие место в книге М. Новакович отсылки Дьявола к Иешуа и Архангела Михаилу. Не помешает и терпение, чтобы не бросить книгу в середине, когда повествование усложняется. Зато тем, кто преодолеет первоначальные трудности, роман воздаст сторицей: пополнит эрудицию, подарит тонкий юмор, и несколько часов раздумий о вечных вопросах бытия. В адекватном замыслу книги настроении и контексте чтение «Страха и его слуги» становится по-настоящему осмысленным – как диалог с умным, хотя порой и хитроумным собеседником из прошлого. Ведь, перефразируя одну из цитат книги, не бойтесь, что чего-то не поняли вначале – бояться вы будете, когда поймёте. Это как нельзя лучше описывает сложное и неоднозначное послевкусие от романа Мирьяны Новакович, в котором, однако, есть место и Тьме, и Свету.