Иногда кажется, что лучший юмор — это не анекдот, а быстрое движение карандаша. Раз, два — и у тебя перед глазами уже не линия, а интонация. Андрей Мухин как раз из тех, кто рисует не линии, а интонации. В его штрихе слышится короткий смешок, тот самый, когда понимаешь: попали точно, да ещё и без лишних слов.
Я люблю истории, в которых талант пробивается не через диплом, а через упрямство. Мухин таким и вырос: рисовал с детства, когда взрослые ещё называли рисунки «краказябрами», а смеялись как над точным портретом жизни.
И однажды сделал то, до чего многие не доходят: собрал пачку — шестьдесят работ — и понёс в «Бурду». 1998-й, редакция, стопка бумаг и нервная улыбка. Ответ пришёл сразу: печатаем. Первый гонорар — и понимание, что смех может оплачивать счёт за свет.
Дальше пошла взрослая дистанция. С начала двухтысячных его рисунки стали мелькать в «Отдохни!», «Вот так», «Автомир» и ещё с десяток площадок, где ценят оперативный юмор и узнаваемый характер.
Тогда же — призовое место на конкурсе карикатуры по СНГ: не громкая фанфара, а спокойная метка на карте пути. Ему и не требовалось больше шума, работы говорили за него. Я всегда с любопытством слежу за творчеством художников и путь Мухина пришёлся мне по душе.
В чём секрет? Мне кажется, в лаконичности. Мухин не увлекается мелочами, не тянет зрителя за рукав к «правильному выводу». Он оставляет на бумаге главное, как портной, который снимает лишние мерки.
Карикатура у него — способ рассказать короткую историю, понятную без перевода. Поэтому она легко пересекает границы: смех же не нуждается в визе.
При этом он удивительно подвижен. В одном издании ждут лёгкую иронию — получат лёгкую. В другом — социальный нерв — будет и нерв, но без злобы. Когда ему предложили обложки для судоку «под японскую гравюру», он освоил технику с нуля и сделал так, будто всю жизнь стоял у станка укиё-э.
Через пару недель перешёл на дружеские шаржи — и там нашёл удобный ритм. Универсальность в чистом виде, но без растворения в безличности: его почерк не теряется, просто умеет разговаривать разными диалектами.
Есть у него и твёрдые границы. Никакой «чернухи», никаких игр с религией — не из осторожности, а из уважения. Близких — жена, друзья — он не превращает в мишени. Смеяться над собой — пожалуйста, над ними — нет.
В эпоху, когда сарказм часто путают с силой, такая дисциплина звучит почти старомодно, но именно она и делает его карикатуры честными. Доброе — не значит мягкотелое; у него это доброта с чётким подбородком.
Чем Мухин отличается от коллег? У него смех не кусает, а щиплет. После укуса остаётся след, после щипка — память. Его рисунки не крикливы, но въедливы: смотрите, тут всего несколько линий, а вы уже узнали себя, соседей, офис, привычку перегибать палку.
Вот это и есть фирменная узнаваемость — не по герою, не по реквизиту, а по тону. Как песня, в которой достаточно одной ноты, чтобы сказать: да, это он.
Аудитория у него разношёрстная: газетные читатели, интернет-публика, люди, которые и в дороге пролистают ленту, и дома посмеются вместе с семьёй. Детям понятна нарисованная смешинка, взрослым — её подтекст.
И тем, и другим важна редкая вещь — отсутствие злобы. Временами ирония у Мухина становится грустной, но это та грусть, которая помогает жить, а не тащит вниз.
Помню эпизод. Мы с приятелем заехали на шиномонтаж. Пока меняли колёса, на столике — стопка журналов, среди них подборка с работами Мухина. Приятель листал, хмыкал, а потом, не отрываясь, сказал: «Вот удивительно: я же знаю, что сейчас будет смешно, — и всё равно ловлюсь на том, что улыбаюсь раньше, чем понял почему».
И правда: сначала реагирует тело — уголок губ, плечи — а уже потом догоняет мозг. Это редкое свойство — шутить быстрее объяснения.
Другой случай — почти домашний. Племянник приносит школьную газету и спрашивает, почему один карикатурист «добрый», а другой «злой». Я показываю ему рисунки Мухина и говорю: «Смотри, здесь смеются с уважением».
Он кивает, хотя слово «уважение» ему ещё великовато. Зато понятна интонация: без издёвки, без желания унизить. И это хорошая школа для любого возраста.
Темы? Они как воздух — вокруг нас: работа, семья, дороги, политика, привычки общества. Но в каждой теме Мухин отбирает не событие, а состояние. В результате реакция зрителя — не «ах, как остро!», а «ну да, я же так и делаю». Для карикатуры это высшая отметка: когда смех обращён внутрь и при этом не ранит.
И всё-таки главное в нём — не биография и не список площадок, хотя сегодня он успевает работать сразу с полусотней изданий. Главное — способность говорить на человеческом языке, там, где язык идеологий и реклам давно запутался в собственных шнурках. Короткий штрих, лёгкий поворот — и ты снова видишь мир не плоской газетной полосой, а объёмным, смешным, живым.
Зачем нам смех такого рода? Чтобы не ржавела эмпатия. Юмор Мухина — это не щит и не дубина, это аптечка. Достаёшь, когда саднит, и становится терпимее. Положишь обратно — и знаешь, где она лежит.
Сегодня в «Рисовалках Андрея» — подборка его работ. Посмотрите сами и решите, где именно вас щёлкнет этот щадящий щипок. Если близок такой взгляд — подписывайтесь на канал «Рисовалки Андрея». Будем проверять, как много ещё можно сказать несколькими линиями — и одним улыбчивым жестом.