Представьте себе роскошный дворец на берегу Чёрного моря — белоснежные колонны, лестницы, уходящие прямо к берегу, террасы, утопающие в зелени. Так выглядел императорский дворец в Ореанде, пока страшный пожар 7 августа 1881 года не превратил его в обугленные руины.
Но именно тогда появляется идея, которая превратила трагедию в память. Сын императрицы Александры Фёдоровны, великий князь Константин Николаевич, решает, что на месте дворца будет возведён храм. Его слова звучат как завещание:
"От покойной матушки, — писал Константин Николаевич, — я получил прелестный дворец. Его более нет и восстановить его я никогда не буду в состоянии. Пусть же из остатков его созиждется храм Божий. Мне кажется, эта мысль очень прилична и достойна памяти матушки."
Первый камень храма Покрова Пресвятой Богородицы был заложен первого октября 1884 года. Проект поручили архитектору Василию Авдееву, тому самому, кто создал величественный Владимирский собор в Севастополе, где покоятся адмиралы Нахимов, Корнилов и Истомин.
Для будущего храма Великий князь выбрал возвышенность в Ореанде среди старых дубов и пожелал, чтобы его возвели в византийском стиле, по мнению князя, наиболее подходящего для храмов южнобережья. Отсюда открывается захватывающий вид на Ялту и гору Аю-Даг - картина такая, что хочется остановиться и просто смотреть часами.
Константин Николаевич советовался с графом Дмитрием Милютиным — знаменитым военным реформатором, который жил на покое в Симеизе и часто навещал князя в Ореанде.
Вместе они сделали первую разбивку на местности и определили направление алтаря: немного вправо, на юго-восток. Архитектор Авдеев согласился с их расчётами — всё выглядело гармонично и осмысленно. Завершал проект вице-президент императорской академии художеств Г.Гагарин.
По всеобщему мнению, Покровская церковь стала одним из украшений Южного берега
Константин Николаевич писал о ней:
«Я должен сознаться, что церковь вполне меня восхищает изяществом и пропорциональностью всех своих форм, всего своего ансамбля. Стиль выдержан превосходно, и она делает впечатление, можно сказать, архаическое – своей изящной и благородной простотой. Главная красота церкви, по-моему, заключается в действительном согласии и благородстве всех линий. Я совершенно ею восхищен, и все, которые до сих пор ее видели, разделяют мое мнение».
Когда в Ореанде в 1840-х годах рыли котлован под фундамент сгоревшего императорского дворца, рабочие наткнулись на византийский бронзовый крестик - реликвию, пролежавшую в крымской земле сотни лет. Императрица Александра Федоровна завещала его вечно хранить в Ореанде. И только при возведении храма уникальную реликвию вмонтировали в крест и перенесли в алтарь за престолом.
Зайдя внутрь храма, первым делом поражаешься свету: он льётся сквозь изящные оконные рамы из белоснежного каррарского мрамора, который князь заказывал в итальянском Ливорно.
Но настоящее произведение искусства — мозаики. Это работа великого венецианского мастера Антонио Сальвиатти. Его имя в XIX веке гремело по всей Европе: он украшал соборы, дворцы, создавал шедевры, которые сегодня стоят миллионы. Для Ореанды мастер лично приехал из Венеции, чтобы обсудить заказ лично с князем. Иконы из его мастерской — это не просто изображения. Это живое сияние, где каждая смальта, наполненная красками Мастера, играет в солнечных лучах, будто дыхание небес. Говорят, когда мозаики впервые открылись взглядам прихожан, многие не могли сдержать слёз: настолько совершенна была красота.
«6 мая вечером приехал Сальвиатти, - писал князь. – Это было очень счастливое для меня обстоятельство. Надеюсь, что результаты этих разговоров будут не только для меня и моей Ореандской церкви, но и для всей России и составят исходный пункт в истории ее художественного развития».
Когда-то церковь украшали 8 больших панно и 45 икон Сальвиатти, большая часть из них уничтожена. И всё же чудо случилось. В куполе храма уцелело то, что сегодня можно назвать настоящей сенсацией для искусствоведов. Здесь сохранилось уникальное изображение Спасителя без бороды — редчайший образ, почти не встречающийся в мировой христианской традиции.
Рядом — восемь апостолов, четыре евангелиста, восемь ангелов и тонкий византийский орнамент, который обвивает своды лёгкими узорами.
25 сентября 1908 года в Храме Покрова причащалась великая княгиня Елизавета Фёдоровна Романова — женщина удивительной судьбы, прошедшая духовный путь от княгини императорского дома к подвижнице, которую потом назовут святой. Елизавета Федоровна - основательница Марфо-Мариинской обители сестер милосердия в Москве. Её называли «ангелом милосердия». После трагической гибели мужа, великого князя Сергея Александровича, Елизавета отказалась от роскоши и посвятила себя служению людям, ухаживала за больными и сиротами, помогала всем, кто нуждался в поддержке. Сегодня у храма установлен её бюст — напоминание о том, что здесь, в этом уголке Крыма, прошёл один из тихих, но важных моментов её жизни. Стоишь рядом, смотришь на её образ, и невольно задумываешься: как много силы и света может быть в одном человеке.
Храм Покрова Пресвятой Богородицы стал особой жемчужиной этой местности. Его стены видели многое, а сам храм вписался в пейзаж так гармонично, что кажется — он здесь всегда был.
В Ореанду любил приезжать Антон Павлович Чехов. Здесь, на скамейке в Ореанде, в минуты сердечных переживаний оказались герои его рассказа «Дама с собачкой».
Эта сцена — одна из самых сильных в рассказе. Чехов описывает не просто вид, а состояние души. Герой рассказа Гуров думает о том, что «в сущности прекрасно всё на этом свете, всё, кроме того, что мы сами мыслим и делаем, когда забываем о высших целях бытия, о своём человеческом достоинстве». И правда, здесь природа и духовность сходятся в одной точке, заставляя человека вспомнить о вечном.
Позже имением и храмом заинтересовался император Александр III. Он выкупил усадьбу в Ореанде для наследника престола, и церковь стала частью императорской резиденции. На осенние и церковные праздники вся царская семья приходила молиться в храм. Осенью 1894 года в Покровской церкви несколько раз служил Иоанн Крондштадтский, приехавший уже к смертельно больному императору Александру III.
Наследник цесаревич Николай Александрович писал в своем дневнике: “Большая часть семейства пешком отправилась в Ореандскую церковь, к обедне, которую служил Иоанн».