Мы покупали не просто дом. Мы покупали мечту. После десяти лет жизни в душной «хрущёвке» с вечно пьяным соседом за стенкой, этот новый коттеджный посёлок «Эдем» казался раем на земле. Чистые улицы, аккуратные фасады, клумбы у каждого подъезда. Мы с женой Машей ходили по вымощенной брусчаткой дорожке и не могли нарадоваться.
— Смотри, какая тишина, — шёпотом сказала Маша, как будто боялась спугнуть идиллию.
— И главное — свои, солидные люди, — добавил я, кивая на припаркованные у гаражей иномарки.
Агент по недвижимости, улыбаясь во все тридцать два зуба, подтверждал: «Контингент подбирается исключительно респектабельный. Банкиры, врачи, IT-специалисты. Никаких проблем с соседями, мы гарантируем».
Мы подписали договор, вложили все свои сбережения и ещё немного кредитных. Переезд был самым счастливым днём в нашей жизни.
Первая трещина на идеальной картинке появилась через неделю. Ранним субботним утром наш покой взорвал рёв бензопилы. Я выглянул в окно. Сосед слева, господин Свиридов (как мы узнали позже), подстригал живую изгородь. В семь утра в субботу. Маша, которая мечтала выспаться после тяжёлой недели, просто плакала от бессилия.
Мы решили поговорить по-хорошему. Я вышел, представился.
— Анатолий Петрович, — буркнул он в ответ, не выключая пилу. — Что, мешаю? Извините, но у меня график. После девяти я в теннисный клуб.
Он говорил так, будто извинялся, но на самом деле указывал мне моё место. Место человека, который не ходит в теннисный клуб.
Правые соседи, семья Зайцевых, поначалу казались приятными. Он — IT-архитектор, она — дизайнер. Но скоро выяснилось, что их двое детей-погодков понятия не имеют о слове «нельзя». Их мяч регулярно прилетал к нам на участок, снося то рассаду Маши, то только что установленный фонарь. Родители при этом делали удивлённые глаза: «Ой, извините, они же дети! Вы же понимаете?»
Мы понимали. Но через месяц наш газон напоминал поле после битвы, а нервы были натянуты как струны.
Однако главный «сюрприз» ждал нас через забор сзади. Там жил некий дядя Ваня. Его дом был куплен по программе «дальневосточный гектар» и резко контрастировал с нашим «Эдемом»: покосившийся забор, старенький «Жигулёнок» на кирпичах и постоянный дымок из-под сваренного им самим мангала. Он не вписывался в «респектабельный контингент», и соседи смотрели на него с презрением.
Однажды вечером разразилась гроза. Непогода была жуткой: ливень, град, ветер валил деревья. И вдруг свет погас во всём посёлке. Наступила кромешная тьма, прерываемая только вспышками молний.
Наш «умный» дом с его системой климат-контроля, сигнализацией и прочими наворотами оказался беспомощной железной коробкой. Дети плакали, Маша нервничала. Я беспомощно щёлкал выключателем.
И тут в окно я увидел мерцающий огонёк. К нашему калитке подошёл дядя Ваня в потрёпанном плаще, с огромным фонарём в руках.
— Электричество везде вырубило! — крикнул он сквозь шум дождя. — У вас хоть генератор есть?
У нас не было генератора. У нас был контракт на обслуживание с крутой компанией из города.
— Тащите удлинители! — скомандовал дядя Ваня, не дожидаясь ответа. — У меня старый дизелек шпарит, на всех соседей хватит!
Через десять минут от его дома потянулись провода. Он не просто дал нам свет. Он обошёл всех соседей: Свиридову, который в темноте тыкался в своём «БМВ» и не мог открыть электронные ворота гаража, Зайцевым, чьи дети рыдали от страха. Он тащил свои провода через грязные лужи, ругался на свою «кочергу» и заводил генератор, который дымил как паровоз.
Анатолий Петрович Свиридов, стоявший под зонтом в дорогом костюме, выглядел растерянным и жалким. Его деньги, его связи, его теннисный клуб были бесполезны здесь и сейчас. Полезным оказался тот, на кого он смотрел свысока.
Когда свет наконец дали, дядя Ваня так же молча собрал свои провода, отказался от чая и денег, махнул рукой: «Да ерунда, соседи ведь. Как-никак».
Мы стояли с Машей на пороге нашего прекрасного, снова освещённого дома и смотрели, как он уходит к своему покосившемуся забору.
— Знаешь, — тихо сказала Маша, — мы так хотели выбрать идеальный дом. А надо было выбирать соседей.
Я обнял её. Мы купили стены, участок и вид из окна. Но купить человеческое тепло, готовность прийти на помощь и простое соседское «я рядом» оказалось невозможно. Это не было прописано в договоре купли-продажи.
На следующее утро я отнёс дяде Ване банку малинового варенья, которое закрывала Маша. Мы просидели у него на кухне за чаем, и его простая, неуютная кухня показалась мне гораздо теплее и уютнее, чем весь наш стильный «Эдем».
Мы выбрали не тот дом. Но, кажется, нам ещё повезло с соседом.
«Сколько я еще буду делать это — неизвестно. Успей подписаться, пока канал набирает обороты!»
и еще
«Лайк — это круто, но подписка — это надолго!»