Дело трикотажников: миллионы за решёткой
Январская ночь 1962 года. Во Фрунзе стражи порядка вышибают двери квартир. Ничего не объясняя перепуганным жёнам и детям, они уводят мужчин в наручниках. К утру по всему городу не досчитаются нескольких десятков человек. Кто они? Враги народа? Шпионы?
А может, просто люди, которые решили честно заработать в стране, где это было строжайше запрещено?
Когда мечта становится преступлением
Середина пятидесятых. Хрущёвская оттепель обещала лучшую жизнь, но магазины по-прежнему зияли пустотой. Особенно остро ощущался дефицит качественной одежды. Люди донашивали военные гимнастёрки и латали довоенные пальто.
Именно тогда тридцатипятилетний Зикфрид Газин-Франц, работавший помощником мастера на Аламединской трикотажной фабрике во Фрунзе, впервые задумался: а что если?.. Его родители были эвакуированы из Румынии во время войны, и сын прекрасно понимал цену достойной жизни.
Беседуя с коллегой Исааком Зингером, мастером ткацкого цеха соседней фабрики, Газин-Франц поделился своими мыслями. Зингер слушал внимательно — его семья знала, что такое репрессии. Отца ссылали за предпринимательские попытки и связи с троцкистами.
— Знаешь, Зик, — тихо сказал Исаак, оглядываясь по сторонам, — у меня есть кое-какие соображения насчёт этого дела...
Рождение подпольной империи
Собрав все имевшиеся деньги и заручившись поддержкой родственников, друзья закупили десять прядильных станков из Чехословакии и сырьё. К делу подключили начальника трикотажного цеха Матвея Гольдмана — тот помог с помещением в автобусном гараже на территории фабрики.
Работали по ночам. После официальной смены доверенные ткачи возвращались к станкам и трудились до утра. Переработки щедро компенсировались — серая зарплата превышала официальную в разы.
Кофты, носки, детские костюмы, тюль — всё находило сбыт через "прикормленные" торговые точки. Продавцы получали достойное вознаграждение за молчание и сотрудничество.
Но настоящим козырем оказались связи с республиканским госпланом. Председатель Бегжан Дюшалеев тоже не остался в стороне от дележа прибылей. Да и зачем жадничать, когда дело шло так блестяще?
Миллион в стеклянной банке
Всего через два с половиной года компания сколотила первый миллион рублей! Бухгалтер Ефим Абрамович торжественно доложил боссам об этом знаменательном событии. Чистая прибыль составляла 400 тысяч в год — по тем временам состояние немыслимое.
Успех требовал расширения. В заброшенных военных ангарах разместили дополнительные станки, купленные за бесценок в швейных артелях. Рабочих рук хватало — в еврейских кварталах многие были наслышаны о щедрости новых работодателей.
При таких доходах жизнь заиграла новыми красками. Газин-Франц построил добротный дом, нанял домработницу. Супруга щеголяла в бриллиантах, а сам глава семейства через дипломатические каналы приобрёл подержанный "Роллс-Ройс".
Зингер тоже не отставал. Рестораны, поездки в Сочи и Юрмалу, где он устраивал своим спутницам ванны с шампанским... Деньги текли рекой.
Все накопления традиционно хранились в стеклянных банках, закопанных на приусадебных участках. Поговаривали, что компания мечтает со временем перебраться в Израиль и зарабатывает на достойное обоснование на исторической родине.
Параллельная история в столице
Пока фрунзенские цеховики богатели, в Москве разворачивалась своя драма. В 1957 году Борис Ройфман наладил подпольное производство на базе общества глухонемых в Калинине. Заработав стартовый капитал на труде инвалидов (которым, в отличие от щедрых коллег из Киргизии, платил копейки), он отправился покорять столицу.
За две тысячи рублей коррумпированные чиновники продали ему должность заведующего мастерскими Краснопресненского психоневрологического диспансера. Ройфман понял — он нашёл золотую жилу. Бесплатный труд душевнобольных!
К делу подключился Шая Шекерман — тридцатидевятилетний аферист со связями и опытом. Бросивший мединститут, он в конце сороковых промышлял воровством, отсидел немного, попал под амнистию и стал осмотрительнее.
В подвалах домов рядом с диспансером разместили 58 станков. Пациенты работали в три смены при тусклом свете, в духоте и тесноте. Некоторые из них прекрасно понимали происходящее и даже писали заявления в КГБ, но свидетельствам душевнобольных никто не верил.
За годы работы "диспансерной артели" переработали около 460 тонн шерсти. Изделия выдавались за чистошерстяные, хотя содержали множество примесей.
Роковая ошибка
Шекерман оказался ценным кадром, особенно во время денежной реформы 1961 года. К тому моменту пара заработала миллион рублей, и обменять такую сумму официально было невозможно. Связи Шаи в сберкассах помогли получить новые купюры взамен старых.
Но судьба готовила подлый удар. В 43 года Шая овдовел, и место покойной супруги заняла... её собственная сестра. То, что та уже состояла в браке, влюблённых не смутило. А вот отвергнутый муж затаил обиду и ждал своего часа.
Разругавшись с Шекерманом через несколько месяцев, ветреная дамочка вернулась в семью и в порыве раскаяния рассказала мужу о делах любовника. Рогоносец потребовал компенсацию — пять тысяч рублей. Но этого оказалось мало. Вместе с супругой он написал донос в КГБ.
Начало конца
Чекисты нагрянули с обысками. В квартире обнаружили тысячи рублей и драгоценности. На подмосковной даче под землёй нашли золотые монеты дореволюционной России.
Друзья Шекермана предавать не стали — едва завидев милицию, сразу отдавали взятые на хранение ценности. А сам цеховик оказался другом ненадёжным. Надеясь на снисхождение, он буквально с потрохами сдал партнёра Ройфмана, указав все тайники с накоплениями.
Рвение Шекермана поражало даже бывалых следователей. Узнав о признании Ройфмана, он заставил компаньона на очной ставке рассказать о дополнительных схронах. Один находился в лесу на 37-м километре Дмитровского шоссе и был так замаскирован, что брат Ройфмана долго не мог его отыскать.
В свободное время Шая пускался в философские рассуждения: "Чем больше имеешь, тем больше хочется иметь. Наше положение можно сравнить с поведением обезьян в Индокитае. Обезьяна запускает лапу в дупло с орехами, хватает большую горсть, но обратно не вытащить. Разжать лапу она не может. Так и нас засосала болотная трясина..."
Суд и расправа
5 марта 1962 года во Фрунзе начался громкий процесс. Выездная сессия Верховного суда СССР означала одно — приговор обжалованию не подлежит.
Подсудимые поначалу не теряли надежды. "Мы государству ущерб не нанесли, — пытался оправдаться Газин-Франц. — Сколько было у государства, столько и осталось. Нас судить за хищение никак нельзя!"
Но судьи остались глухи к доводам. Вердикт поверг всех в шок: 21 человек приговорён к смертной казни! А ведь высшая мера за экономические преступления была отменена ещё при Сталине...
Власти пошли на беспрецедентный шаг — отменили мораторий прямо во время процесса. Один из подсудимых, Юлий Ашрович, узнав об исходе заранее, покончил с собой в камере.
Газин-Франц и Зингер совсем пали духом. Сокамерники вспоминали, как они плакали и в отчаянии бились головой о стену.
14 цеховиков, включая главных фигурантов, были расстреляны и похоронены в безымянных могилах. Семерым повезло — как ветеранам войны смертную казнь заменили 15 годами лагерей.
В Москве та же участь постигла Ройфмана и Шекермана. Дело насчитывало 77 томов, под суд попали врачи, бухгалтеры, кладовщики диспансера.
Эпилог
Зачистка цеховиков прокатилась по всему СССР. Более 500 человек предстали перед судом, у них изъяли ценности на 2 миллиарда рублей. Многие получили высшую меру.
Это была борьба не только с подпольными предпринимателями, но и с их покровителями во власти, которые за взятки закрывали глаза на нарушения.
Как класс цеховики исчезли лишь в конце 1980-х с легализацией предпринимательства. Тогда им пришлось столкнуться с ещё более жестоким врагом — организованными преступными группировками новой России.
А задумайтесь сами — были ли эти люди преступниками или просто пытались выжить и заработать в системе, которая делала честный труд невозможным? История рассудила по-своему, но вопросы остаются...
"Деньги так легко плывут в руки... Нас засосала болотная трясина, и выбраться мы не могли" — говорил Шая Шекерман следователям. Эти слова стали эпитафией целой эпохе подпольного бизнеса в СССР.
Что думаете об этой истории? Поделитесь своим мнением — были ли цеховики жертвами системы или заслуживали наказания?
