Грохот Истории

Август 1941 года. Фронт трещит по швам. Сотни тысяч красноармейцев оказываются в гигантских «котлах», а по дорогам на восток тянутся бесконечные колонны беженцев. В это время в Кремле подписывается документ, который позже назовут одним из самых жестоких в истории войн — Приказ Ставки Верховного Главного Командования №270. В его строках — не просто военные распоряжения. В них — приговор. Приговор не только тем, кто сдался, но и тем, кто ждал их дома. Давайте на мгновение отбросим эмоции и встанем на место Сталина в 41-м году...

В кинозале гаснет свет. На экране — молоденький лейтенант Малешкин, смешной, нескладный, вечно попадающий в нелепые ситуации. Зрители в зале смеются, кто-то вытирает слезу умиления. Но в задних рядах сидит человек, чье лицо темнеет от гнева. Он прошел в самоходке от Курска до Праги, и то, что он видит на экране, кажется ему не просто ошибкой — оскорблением. Фильм Виктора Трегубовича «На войне как на войне», вышедший в 1968 году, сегодня считается абсолютной классикой. Песню «На поле танки грохотали» мы поем как народную...

Лондон, конец XIX века. В студии викторианского художника Эдварда Бёрн-Джонса пахло скипидаром и дорогим табаком. Мастер работал над очередным полотном, используя свою любимую палитру — глубокие, насыщенные тона. В гости заглянул коллега, Лоуренс Альма-Тадема. Разговор, как обычно, зашел о секретах ремесла, о пигментах. И тут прозвучала фраза, которая навсегда изменила отношение Бёрн-Джонса к живописи. Это было не просто недоумение. Это был удар под дых. Художник замер с кистью в руке, глядя на тюбик с коричневой краской так, словно это была ядовитая змея...

Январь 1808 года, Сидней. У дверей дома губернатора стоит разъяренная толпа. В руках у них не только ружья, но и — вы не поверите — обычные дамские зонтики. Губернатор Уильям Блай, человек, выживший в океане после мятежа на «Баунти», сейчас прячется под столом в собственном кабинете. Казалось бы, абсурд. Но в Австралии тех лет здравый смысл вообще редко заглядывал на огонек. Все началось гораздо раньше, в 1974 году. Геолог Джим Боулер ехал на мотоцикле по дну высохшего озера Мунга. Блеск в песке, резкая остановка...

В 1946 году в редакцию журнала «Знамя» принесли рукопись. Никакого пафоса, никаких речей о «великом мудром руководстве». Только грязь, кровь и ледяной страх Сталинграда. Редакторы дрожали, но печатали. Они понимали: это либо триумф, либо финал карьеры для всех причастных. Название было простым — «В окопах Сталинграда». Автор — Виктор Некрасов. Бывший сапер, интеллигент с повадками стоика. Казалось бы, у такой книги не было шансов. Цензура в те годы работала как гильотина — быстро и без осечек...

Один простой случай. Один неудачный день. И вот уже полстотни страховых компаний друг за другом говорят "нет". Обычная травма. Сотрясение мозга, переломы, многодневное лечение в стационаре. На месте любого человека встал бы вопрос: "А где мои деньги?" Казалось бы, ответ очевиден — возьми страховку и получи возмещение. Но здесь всё оказалось куда сложнее. И виноваты оказались не обстоятельства, а логика самих судов. Гражданин Б. решил обезопасить себя по полной. Не один-два договора со страховой компанией — нет, сразу 60...

На днях один мой читатель в комментариях написал: "СССР – жестокая империя. Мы вас не звали". Сказано с такой уверенностью, с таким напором, что, казалось бы, вот она — неопровержимая истина. Сто лет назад на Кавказе и в Средней Азии шла кровь, потом пришли русские и всех, разумеется, захватили. Типичная колониальная история, верно? Ну да, если не знать, как выглядят настоящие колонизаторы. Если не смотреть в глаза фактам, которые лежат на поверхности. Вот это поворот, который они предпочли забыть...

На столе лежит книга. Человек, лично прошедший 200 огненных дней и ночей Сталинграда, читает строки о том, что фундамент той победы заложили не герои, а штрафные роты. И его реакция была мгновенной и яростной. Этим человеком был Василий Иванович Чуйков. Сын тульского крестьянина, в 12 лет уехавший на заработки в Питер, слесарь, а затем — солдат, который не планировал становиться профессиональным военным. Его жизнь изменил 1918 год, когда он добровольцем вступил в Красную Армию. Он прошел Гражданскую,...

Александр Данилович Меншиков начинал с того, что подавал пирожки и пиво. Его отец — конюх, мать — служанка. Казалось бы, расписано всё. Но во вторую половину XVII века в России случилось невероятное: мальчишка из грязи поднялся в князи, и при этом никто его за шею не взял. Петр Первый смотрел на воровство своего фаворита, как охотник на зайца — с интересом, но без особых иллюзий. Разница в том, что царь этого зайца не стрелял. Он его воспитывал. История Меншикова — это не романтичная история успеха...

Март 1962-го. Казань, северная периферия бывшей империи. В одной из обычных хрущёвок, на улице Гагарина, в казённой квартире под номером 82 лежит невысокий, поникший мужчина с хромой ногой и распухшим от водки лицом. Соседи его не знают. Почтальон — тоже. Для них это просто дядя Вася, пенсионер-инвалид, старый лётчик, что-то мудохтающий про разрушенную жизнь. Никто не подозревает, что за три стены живёт человек, перед которым семь лет назад трепетала вся советская элита. Генерал-майор авиации. Спортивный магнат...

Семьдесят лет. Вот уже семьдесят лет Корея разделена пополам. Полтора миллиона погибших в войне 1950–1953 годов, и вот — затишье. Не мир. Именно затишье. Перемирие, которое так и не переросло в мирный договор. Казалось бы, враги должны были примириться, забыть, жить дальше. Но нет. Война просто встала на паузу. И никто особо не спешит её снимать. Согласитесь, странно? Две страны, две идеологии, два режима — и они продолжают друг друга ненавидеть, не решая ничего окончательно. Вроде как замороженный конфликт...

В четверг, 23 декабря 1993 года, за несколько дней до Нового года, к ростовской школе №25 подкатил жёлтый микроавтобус. Из него вышли трое в масках и с автоматами. Первые выстрелы прогремели в потолок на лестнице. Они спешили. Их целью был кабинет труда на третьем этаже, где шёл урок у восьмиклассников. Казалось бы, обычный школьный день. Но для сорокалетней учительницы Людмилы Сельховой и её учеников он стал началом кошмара. Дверь распахнулась. Ворвались чужие, нервные, с оружием. В классе воцарилась ледяная тишина, которую тут же нарушила автоматная очередь...