Тридцать лет... Боже, подумать только! Эта цифра крутилась в голове у Нины, будто какой-то назойливый жук, не давая ни минуты покоя. Тридцать лет супружеской жизни. Три десятка лет, в которые вместилось, как там говорится, и счастье, и горе, и всё на свете. Было, конечно, и бескрайнее счастье, когда на свет появлялись дети, и, увы, та самая щемящая боль утрат... а ещё — бесконечная вереница самых обычных, ничем не примечательных будней и, разумеется, большие праздники.
Они сидели в просторной гостиной. За окном накрапывал осенний дождик, а в доме, знаете ли, было до удивительного уютно и тепло. Николай уткнулся в экран ноутбука, делая вид, что он, ну просто дико занят. А вот Нина, наоборот, решила «окунуться в омут» прошлого и неспешно принялась перелистывать старенький, уже порядком потрёпанный фотоальбом.
На одной из страниц — их свадебный снимок. Совсем молодые, они сияли, глядя друг на друга с таким обожанием, что сейчас это казалось чем-то почти невероятным. Нина внимательно вглядывалась в его глаза на фото. И, чёрт возьми, не находила в них того прежнего света, который, кажется, навсегда запечатлелся в её памяти. Да куда же он, собственно, делся?
— Ну что, думала о том, кого будем звать? — оторвавшись от монитора, спросил Николай.
— Конечно, Коль. Я уже примерно набросала, — отозвалась Нина. — Хочу позвать наших, самых-самых близких. Ну и, конечно, моих девчонок — Светку, Иру, Марину. Они ведь мне как сёстры.
Николай едва заметно скривился. Это было еле уловимое движение, но Нина знала его так же хорошо, как своё собственное отражение. Эта гримаса на его лице всегда предвещала что-то нехорошее.
— Своих подруг не зови на наш юбилей. Только самые-самые близкие, — распорядился он.
— Но ты же своих пригласил? — попыталась слабо возразить Нина.
— Мои друзья — это партнёры по бизнесу, они часть моей жизни. И потом, это мужчины. Мы просто посидим, обсудим дела.
— А мои подруги что? Разве они не часть моей жизни? — в её голосе проскочила нотка обиды, которую она, ну никак, не могла спрятать.
— Они не впишутся в формат. Вы начнёте вспоминать, хихикать, говорить о женских глупостях. Это будет не юбилей, а какой-то детский утренник, ей-богу. Мне это не надо. Я хочу провести вечер с достоинством.
Это было больно. Не просто слова, а удар по самому сокровенному. По её женской дружбе, что сопровождала её всю жизнь.
Она поднялась и, тяжело опустившись на кресло, отложила альбом. В нём были не просто фотографии, а живые воспоминания, которые теперь, выходит, для него — «глупости».
Марина, с которой она делила школьную парту и первые девичьи секретики. Света, с которой они прошли огонь и воду, когда растили детей. Ира, которая всегда знала, как поднять ей настроение и в минуту уныния.
Они были её тылом, её подушкой для слёз, её компасом в этом мире, который часто казался таким запутанным. А он так легко отмахнулся от них, будто от каких-то ненужных безделушек.
Николай продолжал говорить о планах, о меню, о том, что надо будет арендовать отдельный зал. Он был занят организацией, но ему, казалось, было абсолютно всё равно, что он только что растоптал её чувства.
Она вспомнила, сколько раз уже уступала ему. Когда он решил купить машину, не спросив её мнения. Когда он выбрал им квартиру в новостройке, хотя ей так нравился их старый, уютный район. Она всегда шла на уступки.
«Это же для нашего блага», — твердил он. И она верила. Она следовала за ним, как тень, и всегда ставила его интересы превыше своих. Но сейчас было что-то иное. Это было не просто решение о покупке. Это было решение о её друзьях, о части её души.
Нина взглянула на него. Он был красив, успешен. Но его лицо было жестким, и она разглядела в нём что-то чужое, отстранённое. И в тот момент она осознала, что все эти годы уступала лишь для того, чтобы избежать конфликтов.
— Коль, я так не могу, — тихо проговорила она. — Я не могу праздновать наш юбилей без моих подруг. Они для меня очень важны.
— Нина, не устраивай сцен. Я всё уже решил. Ты же знаешь, как я не выношу скандалов, — он даже не посмотрел на неё.
— Это не скандал. Это просто… я не хочу. Мне будет некомфортно, — продолжала она, изо всех сил стараясь говорить спокойно.
Николай отложил ноутбук и посмотрел на неё с холодным укором.
— «Не хочу», «некомфортно»... Что за детские слова? За тридцать лет ты так и не научилась ценить мои решения?
Это было последней каплей. За эти тридцать лет она, казалось, научилась всему: быть хорошей женой, матерью, хозяйкой. Она изо всех сил старалась быть идеальной. Видимо, идеальной в его понимании.
Нина сглотнула и подняла на него глаза. Она знала, что сейчас сделает что-то, чего никогда не делала. Что-то, что может перевернуть всё.
— Я пойду, позвоню Марине. Скажу, что пока не уверена, что смогу пойти на ваш юбилей.
Телефон дрожал в руке, пока Нина набирала номер. Она не звонила Марине по пустякам, но сейчас её душа рвалась на части.
— Привет, Нинок! Что-то случилось? — услышала она бодрый голос подруги, и сердце сжалось от боли.
— Привет, Марин. Да так, ерунда. Мы тут с Колей наш юбилей обсуждаем…
И она начала рассказывать. Рассказывала долго, сбивчиво, порой срываясь на почти неслышный шёпот. Марина слушала внимательно, изредка вставляя короткие, но меткие реплики.
— Он сказал, что наши разговоры — это глупости, — сдавленным голосом закончила Нина.
— Он всегда так говорил, — ответила Марина. — Только вот мы-то с тобой знаем, какие это «глупости». Это наша жизнь, Нина. Наша молодость, наша зрелость, наши дети, наши мужчины. Он просто не способен это понять. Потому что он никогда не делился с друзьями тем, чем ты делишься со мной. У него нет такой дружбы.
— Наверное, он прав, — прошептала Нина. — Может, я правда не вписываюсь в его жизнь?
— Неправда! — воскликнула Марина. — Это его жизнь не вписывается в твою. Ты — не приложение к его бизнесу, Нина. Ты — полноценная личность, со своими интересами и друзьями.
И тут Нина заплакала. Это были не слёзы обиды, а слёзы освобождения. Она услышала то, что так давно хотела услышать, но боялась даже себе в этом признаться.
Вечером Нина позвонила Свете и Ире. И как будто по мановению волшебной палочки, они собрались у Марины, чтобы обсудить «глупости».
Они сидели на кухне, пили чай и смеялись. Смеялись над старыми историями, над своими молодыми ошибками, над тем, какими были. Они говорили обо всём, и в этих разговорах не было никакой глупости. Была жизнь.
— А может, нам устроить свой собственный юбилей? — предложила Ира. — Без мужчин, без деловых партнёров. Только мы вчетвером.
— О, это просто гениально! — поддержала Света. — Устроим праздник нашей дружбы. Ей ведь тоже тридцать лет исполнилось.
Именно в этот момент, глядя на своих подруг, Нина наконец-то поняла, что она не одна. Что у неё есть своя надёжная опора, свой тыл. И она больше не чувствовала страха.
Вернувшись домой, она нашла Николая в гостиной. Он читал газету, на лице было полное спокойствие. Он был уверен, что её «истерика» закончилась и она покорно примет его решение.
— Коля, — произнесла она, и он поднял на неё глаза. — Я всё обдумала. Я не могу праздновать наш юбилей без моих подруг. Они для меня — моя семья. И если их не будет, то и меня тоже не будет. Я не приду.
Он опустил газету, и Нина увидела в его глазах сначала замешательство, а потом — гнев.
— Что это ещё значит? — спросил он. — Ты хочешь сказать, что не придёшь на собственный юбилей?
— Именно это. Если я не могу прийти со своими друзьями, то зачем мне идти одной?
— Ты ставишь меня в ужасно неловкое положение, Нина, — произнёс он, и в его голосе прозвучали нотки угрозы. — Всё уже решено. Я не могу отменить приглашения.
— Я не говорю отменять. Я говорю — пригласи моих подруг. Иначе я останусь дома.
В комнате повисла тяжёлая, давящая тишина. Нина впервые за тридцать лет не дрогнула, не отступила. Она стояла прямо, глядя на него, и чувствовала себя сильной.
Николай был ошеломлён. Он привык, что Нина всегда уступала. Он даже представить не мог, что она может пойти против его воли. Она больше не была той тенью, которую он когда-то создал. Она была женщиной.
На следующий день он не разговаривал с ней. Ушёл на работу, даже не попрощавшись. Нина сидела в гостиной, пила чай и впервые за долгое время ощущала на душе покой. Она не знала, чем всё закончится. Но знала одно — она сделала то, что должна была.
Вечером Николай вернулся. Он выглядел уставшим. Молча снял пальто, повесил его на вешалку и прошёл в гостиную. Нина сидела в кресле.
— Я поговорил с девочками, — сказал он, обращаясь к ней. — Они сказали, что обязательно придут.
Тридцать лет брака. Она думала, что знает его вдоль и поперёк. Но эта короткая фраза, брошенная им, словно сдвинула в ней что-то с мёртвой точки. Она впервые почувствовала, что может настоять на своём. Это был маленький, но очень важный шаг, и она понимала, что обратной дороги нет.
Юбилейный вечер. Нина надела тёмно-синее платье, которое пролежало в шкафу уже несколько лет. Николай забронировал ресторан, и Нина увидела, что он постарался. Он сам выбрал цветы и попросил, чтобы на столе стояла её любимая орхидея.
Светка, Ира и Марина пришли вместе. Они обнимали Нину, смеялись, шутили. Их присутствие словно наполнило зал воздухом, и Нина почувствовала, что может дышать полной грудью.
Она наблюдала за Николаем. Он старался. Он улыбался, когда Марина рассказывала смешные истории из их молодости. Он кивал, когда Ира говорила о своих внуках. Он даже предложил Свете бокал шампанского.
— Ну что, Коля? Как тебе наши глупости? — тихо спросила Нина, когда он подошёл к ней.
— Не так уж и глупо, — ответил он. — Вижу, вы не просто друзья, а… как сёстры.
Он протянул ей руку и осторожно сжал её пальцы. В этом прикосновении не было прежней холодности. В нём было признание. Он признал её право быть собой.
Вечер пролетел незаметно. Когда гости начали расходиться, Николай проводил всех до выхода. Он пожал руки своим деловым партнёрам, а потом обернулся к подругам Нины.
— Спасибо, что пришли, — сказал он. — Я рад, что вы были с нами в этот день.
Нина смотрела на него и, кажется, не узнавала. Это был не тот Николай, который говорил, что женские разговоры — это глупости. Это был совсем другой человек, и она понимала, что это всё благодаря её силе.
Когда они остались вдвоём, он помог ей снять туфли и принёс тёплый чай.
— Я хочу поговорить, — сказал он. — Я был неправ. Я всегда думал, что главное — это мой успех. Я забыл, что твой успех тоже важен. Твои друзья — это часть твоей жизни.
Нина молчала. Она слушала. Она ждала этих слов тридцать лет.
— Я понял, что ты — не просто моя жена, ты — моя жизнь. И если я не уважаю твоих друзей, то я не уважаю тебя. Прости меня.
Она посмотрела в его глаза и увидела там то, чего так давно не видела — свет. Тот самый свет, что был на их свадебной фотографии. Он вернулся, и Нина почувствовала, что их брак снова стал целым.
— Я не злюсь, — сказала она. — Я просто хочу, чтобы ты меня слышал. Чтобы ты понимал, что я не тень, а человек.
Он обнял её, и она почувствовала, как в её душе что-то расцветает. Это было не просто прощение, а начало новой главы. Главы, где она не будет больше идти за ним, а будет идти рядом, как равная.
Она взяла его руку и повела в спальню. На столе стояли цветы. Орхидея и букет сирени — её любимые цветы. Николай помнил. Он всегда помнил, просто забывал сказать.
— Может, в следующий раз мы устроим праздник для всех? — тихо спросила Нина.
— Обязательно, — ответил Николай. — И пусть твои подруги приглашают всех своих друзей.
Она улыбнулась. Тридцать лет. Не зря. Эта дата стала для них не просто воспоминанием, а самым настоящим новым началом.