Осенний ветер был колючим, как дешёвый свитер, и город дышал сырым хлебом из пекарни у трамвайной остановки. Катя вышла из салона красоты — волосы уложены, взгляд собран, сумка на сгибе локтя — и уже тянулась к телефону, чтобы вызвать машину, когда услышала осторожное: — Катя? Это ты? Она обернулась. У остановки, прижимая к себе холщовую сумку, стояла Надя — её однокурсница по филфаку: в старом, потерявшем блеск пальто цвета мокрого асфальта, с выбившимися из шапки прядями, щеки подрумянило ветром. И глаза — живые, смешливые, как в те дни, когда они спорили о стихах и шли пешком через весь город просто потому, что «не надо торопиться к счастью». — Надя? — Катя улыбнулась, но улыбка вышла осторожной. — Сколько лет… — И зим, — договорила Надя. — Ты не изменилась. Разве что стала чуть… — она поискала слово и нашла тактичное, — более чёткой. — Взрослой, — подсказала Катя. — А ты… ты всё такая же. Только шапка другая. Они засмеялись — коротко, как выдох. Трамвай скрипнул и ушёл, оставив за
Публикация доступна с подпиской
Стандарт