— Да, Марина, все. Оставили в силе. Отказали ему.
Голос адвоката в трубке звучал устало и буднично, будто он сообщал о прогнозе погоды, а не ставил точку в шестилетней войне. Марина замерла посреди своего небольшого кабинета, стиснув холодную пластмассу телефона. За окном висел унылый ноябрьский день, серый и безликий, точь-в-точь как сотни других дней, прожитых в ожидании этого звонка. Шесть лет. Целая вечность, сотканная из судебных заседаний, материнских слез и тихого, скребущего чувства несправедливости. Все это теперь сжалось до трех коротких, рубленых фраз.
Она медленно опустила трубку на аппарат. Тишина в кабинете стала оглушительной.
— Наконец-то… — выдохнула она в пустоту, и звук собственного шепота показался чужим. — Неужели это закончилось?
Облегчение, которое навалилось на нее, было таким тяжелым и плотным, что хотелось не смеяться и не звонить матери с радостной вестью, а просто сесть на пол, прямо здесь, на холодный линолеум, и беззвучно заплакать. От усталости от ожидания и подвешенного состояния.
***
А началось все, как водится, с большой любви и светлой мечты. Мечты о собственном доме с верандой и садом, где будут расти мамины любимые пионы. В 2016-м ее мать, Анна Петровна, женщина старой закалки, для которой слово дочери было законом, отдала им с Олегом все свои сбережения. Пятьсот тысяч рублей, отложенные с пенсии «на черный день». Она вручила их зятю с простой просьбой: «Постройте, детки, гнездо».
Они купили участок. Залили фундамент. Казалось, вот оно, счастье, уже можно потрогать руками. Но уже в 2017-м брак, трещавший по швам от бытовых мелочей и несходства характеров, рухнул окончательно. Громко, с битьем посуды и взаимными обвинениями. А сразу после развода, не дожидаясь официального раздела имущества, Олег провернул все за ее спиной. Хитрец? Да нет, слово слабое. Он поступил как профессиональный игрок, который точно знает, когда нужно сбросить карты. Быстренько, пока Марина приходила в себя и пыталась склеить осколки своей жизни, он продал их общий земельный участок вместе с тем самым фундаментом — основанием их несостоявшегося будущего.
А потом, 15 мая 2018 года, случилось то, что и стало детонатором войны. На карту Марины упала ровная сумма: 500 000 рублей. Без комментариев, без звонков. Просто перевод от Волкова О.В. Для любого другого человека это выглядело бы как порядочный поступок. Но Марина сразу поняла его замысел, циничный и расчетливый до дрожи. Он продал все — их общую землю, их недостроенный дом, возведенный на деньги ее матери, — а теперь пытался выдать часть выручки за возврат старого долга. Чтобы потом в суде развести руками и сказать: «Какой раздел? Я ей все отдал, до копейки. Мы в расчете». Он хотел откупиться мамиными же деньгами.
***
Вечер того дня. Старая кухня в родительской квартире пахнет валокордином. Анна Петровна сидит на табуретке, глядя в одну точку невидящими глазами. Ее руки, покрытые старческими пигментными пятнами, безвольно лежат на коленях.
— Он продал землю, дочка. И дом продал. Наш дом.
Голос у нее тихий, надломленный. Будто не говорит, а выдыхает боль.
— Я знаю, мама, — так же тихо отвечает Марина. Ярость внутри нее сжимается в тугой, горячий комок. — Он перевел сегодня полмиллиона. Думает, этого хватит. Он просто пытается вернуть твой долг, чтобы потом сказать, что ничего нам не должен за участок. Хочет нас дурами выставить.
— Как же так… Я же ему верила, — шепчет мать, и по ее щеке медленно ползет слеза.
Телефонный разговор с Олегом был похож на короткое замыкание. Он говорил спокойно, с ленивым превосходством в голосе, и это бесило больше, чем крик.
— Ты получила деньги? — спросил он так, будто делал величайшее одолжение. — Это возврат долга твоей матери. Считай, мы квиты.
— Ты продал наш дом, Олег! — закричала она в трубку, не в силах сдерживаться. — Дом, который мы начали строить на ее деньги! И ты думаешь, что можешь вот так просто откупиться? Эти деньги — лишь малая часть моей доли по закону! Это воровство!
— Успокойся. Это бизнес, ничего личного, — холодно бросил он. — Расписки у твоей матери все равно нет. Так что юридически она мне ничего не давала. Этот перевод — моя добрая воля. Посмотрим, что скажет суд.
***
Разговор с адвокатом перед первым процессом немного отрезвил. Юрий Борисович, немолодой, полноватый мужчина с умными глазами, разложил все по полочкам.
— Он пытается провернуть классическую схему, — объяснял он, черкая что-то в блокноте. — Вернуть долг, который юридически не оформлен, чтобы представить его как расчет за совместно нажитое имущество. В суде он будет утверждать, что эти пятьсот тысяч и есть ваша доля. Наша задача — доказать суду, что это два разных, не связанных между собой события. Что были заемные средства от вашей матери, и был их возврат. А компенсация за проданный без вашего согласия участок — это отдельная история. Это наш единственный шанс. Иначе мы проиграем.
***
Переломным моментом стал тот самый день в Приволжском районном суде в 2019 году. Марина сидела на жесткой лавке, вцепившись в ремешок сумки. Воздух в зале был спертым, пахло пылью и старыми бумагами. Олег сидел напротив с непроницаемым лицом, рядом с ним — его холеный адвокат. Они были уверены в своей победе. Расписки-то нет. Слово против слова.
Судья, женщина с усталым лицом, монотонно зачитывала решение. Сердце колотилось о ребра так сильно, что казалось, его стук слышен всему залу. Марина почти не дышала. И вот прозвучал тот самый «диагноз», который расставил все по своим местам, отделив правду от лжи.
— ...суд приходит к выводу о необходимости взыскать с Волкова Олега Викторовича в пользу Волковой Марины Сергеевны денежную компенсацию за ½ долю в праве собственности на совместно нажитое имущество... — судья сделала паузу, перевернула страницу, и Марина задержала дыхание. — ...при этом суд принимает во внимание последовательные и непротиворечивые показания свидетеля Ивановой Анны Петровны и устанавливает, что денежные средства в размере 500 000 рублей, переведенные Волковым О.В. на счет Волковой М.С., являлись возвратом заемных средств, полученных ранее от ее матери...
Марина выдохнула. Она сделала это. Они сделали это. Суд не просто присудил ей деньги. Он официально, на бумаге, с гербовой печатью, признал ее правоту. Он увидел и зафиксировал весь цинизм его плана. Вот — верни жене половину за проданный дом. А вот — тот долг теще, который ты пытался так хитро «зачесть». Это разные вещи, голубчик. Правда была запротоколирована. Подшита к делу. И это было важнее денег.
Он подал апелляционную жалобу. Но суд решил так:
Доводы апелляционной жалобы об отсутствии документального подтверждения заёмных отношений между Волковым О.В. и Ивановой А.П. не указывают на незаконность оспариваемого решения, поскольку в ходе разбирательства дела ответчицей указывалось на возврат расписки, ранее выданной истцом в подтверждение получения суммы займа, заёмщику при возврате денежных средств в размере 500 000 рублей, предоставленных ему её матерью в 2016 году. Указанные действия соответствуют обычаям гражданского оборота в заёмных правоотношениях.
***
Казалось бы, история закончена. Но нет. Человек, решивший пойти по пути обмана, редко останавливается на полпути. Когда в 2021 году Олег подал новый иск — о взыскании с Марины «неосновательного обогащения» на те самые пятьсот тысяч — она сначала не поверила. Потом испытала жгучий, холодный гнев.
— Он издевается, — сказала она по телефону адвокату. — Он просто издевается.
Наглость бывшего мужа перешла все мыслимые границы. Продать общий дом, проиграть суд о разделе, выплатить по решению суда компенсацию, а потом прийти и потребовать назад деньги, которые суд уже признал возвратом долга. Этот абсурд, эта запредельная наглость придали ей сил. Она больше не чувствовала себя жертвой, которую обманули и бросили. Она была борцом. Солдатом на поле боя, где ее оружием было то самое, первое решение суда.
На каждом заседании она смотрела на него прямо, без страха и ненависти. Просто смотрела, как на пустое место. Она опиралась на ту бумагу, на тот вердикт 2019 года, как на несокрушимый щит. И все его новые доводы, все ухищрения его адвокатов разбивались об этот щит, как волны о скалу. Они проиграли первую инстанцию. Потом апелляцию. И вот сегодня — кассацию. Финальный аккорд.
***
Когда адвокат повесил трубку, Марина еще долго сидела в тишине, глядя в окно. Она выиграла. Окончательно и бесповоротно. Закон оказался на ее стороне. Но радости не было. Было лишь горькое осознание одной простой и страшной вещи, с которой ей теперь придется жить.
Если человек решил тебя обмануть, он не остановится ни перед чем. Он будет использовать твое доверие, ваше общее прошлое, лазейки в законе, слезы твоей матери — все, что попадется под руку. Он будет лгать в лицо, глядя прямо в глаза судье. И победа в суде, какой бы полной она ни была, не вернет ни веры в людей, ни шести потраченных лет жизни, ни разрушенного чувства безопасности.
Иногда, чтобы отстоять очевидную, казалось бы, правду, приходится пройти через такой ад, что сама победа кажется лишь горьким утешением. И главный урок, который она вынесла из этой истории, был выжжен на ее сердце каленым железом. Никогда не доверяй на слово. Даже если речь идет о фундаменте вашего общего дома. Особенно если речь идет о нем.
Все совпадения с фактами случайны, имена взяты произвольно. Юридическая часть взята отсюда: Определение Шестого кассационного суда общей юрисдикции от 15.02.2022 N 88-3021/2022 (УИД 16RS0050-01-2021-004579-76)
Пишу учебник по практической юриспруденции в рассказах, прежде всего для себя. Подписывайтесь, если интересно.