Давайте обратим внимание на краситель, который, возможно, даже более престижен, чем кермес, и который был настоящей гордостью римского окрашивания — фиолетовый. Римляне унаследовали свои знания в этом деле от греков, египтян и особенно финикийцев. Еще до римского правления над Средиземноморьем ткани, окрашенные в фиолетовый, считались самыми дорогими и ценными. Они служили символами богатства и власти, и вожди, священнослужители и царственные особи носили их, в том числе для украшения статуй богов.
Существовали две ключевые причины, по которым фиолетовые ткани пользовались таким престижем: во-первых, уникальный блеск красителей, извлекаемых из загадочного моллюска мурекса; во-вторых, их долговечность и устойчивость к выцветанию. В отличие от другого красителя, который со временем терял свой цвет, фиолетовый под воздействием солнечного и лунного света, а также огня, накапливал и усиливал свои красящие свойства. Таким образом, ткани приобретали новые оттенки и отражали изменяющийся, переливающийся свет, который раньше им не был присущ. Оттенки варьировались от красного через фиолетовый к черному, иногда переходя в розовый, лиловый или синий, а затем снова возвращаясь к красному.
Фиолетовый оказался удивительным и волшебным веществом, окружённым множеством мифов и легенд. Например, в Греции популярна история о том, что свойства этого красителя открыл пес, который иногда принадлежал Гераклу, иногда — царю Крита Миносу, а порой — простому пастуху. Как повествует легенда, после того как пес покусал моллюсков в прибрежном песке, его морда окрасилась в ярко-красный цвет. Существуют и более поздние версии, в которых финикийские моряки заметили, что их пальцы стали ярко-красными, когда они пытались добыть морских млекопитающих для еды. На самом деле этот древненный краситель изготавливался из сока различных моллюсков, обитающих на востоке Средиземного моря. Основными из них были пурпур, давший название красителю, и мурекс, который встречается в двух формах: Murex brandaris с вытянутой раковиной и Murex trunculus, более конической. Последний был особенно ценным. Мурексы массово собирались на побережьях Палестины, особенно возле Тира и Сидона. Однако есть и другие виды моллюсков с красящими свойствами, которые также добывались на берегах Кипра, Греции, Эгейских островов и даже дальше на севере вдоль побережья Адриатики. Их различение затруднено, поскольку в греческом и латинском языках термины, применяемые для их обозначения, часто неопределённы.
Процесс добычи моллюсков, особенно мурексов, оказался весьма сложным. Ловить их можно было только осенью или зимой, так как весной, во время размножения, их сок терял свою красящую способность, а летом моллюски прятались в глубоких водах, под песком или камнями, чтобы укрыться от жары. Особенно важно было поймать и сохранить моллюсков в живом состоянии, потому что после смерти они теряли свою окраску. Сок добывался с помощью небольшой железы, которую в древности считали печенью, и его нужно было осторожно извлечь из раковин, не повредив их. После этого сок подвергался различным обработкам, таким как соление, кипячение, восстановление и фильтрация. Длительность всего процесса объясняет, почему фиолетовый цвет имел такую высокую стоимость. Кроме того, требовалось огромное количество моллюсков, чтобы получить лишь небольшое количество сока, и во время переработки 80 процентов терялось. Согласно Плинию и другим авторам, для получения одной либры (около 325 граммов) красителя требовалось от пятнадцати до шестнадцати либр сока.
Несмотря на обширное научное исследование и значительное количество литературных источников, античный фиолетовый все еще хранит множество тайн. Процессы, с помощью которых моллюски превращаются в краситель, а затем в окрашенную ткань, остаются окруженными загадкой. Кроме того, методы варьировались в зависимости от региона и времени, меняясь под влиянием моды. Римляне уже не использовали те же технологии, что и финикийцы, первые создатели и торговцы данным продуктом. Со временем изменились и предпочтения: темные красные цвета, отражающие свет, уступили место более желанным оттенкам малинового, голубоватого и пурпурного. Также результаты окрашивания сильно зависели от вида моллюсков, времени сбора, возможного смешивания красителей, их воздействия светом, опыта мастеров, а также от используемых тканей и методов. Разнообразие оттенков, таких как красный, розовый, лиловый, фиолетовый и черный, порой казалось безграничным.
Что касается организации мастерских и торговли, то в имперский период о них известно гораздо больше. Мастера требовали специализированных помещений, квалифицированных работников и финансовых вложений, которые могли обеспечить только богатые промышленники или торговцы. Фиолетовый краситель считался экспортным продуктом и предметом роскоши. Оптовики снабжали крупные города империи, где существовали специализированные магазины. За высокую цену продавали как сам краситель, так и окрашенную шерсть или шелк, а иногда и готовые ткани или одежду. В Риме во II веке нашей эры шерсть, окрашенная в истинно фиолетовый цвет из Тира, стоила в пятнадцать-двадцать раз больше, чем неокрашенная. Несмотря на суровые меры наказания, мошенничество было довольно распространено. Формы обмана варьировались от фальсификации качества и происхождения фиолетового до смешивания соков или использования предварительно окрашенных материалов с целью снижения затрат.
В поздней Римской империи многие крупные мастерские превратились в имперские отрасли промышленности с региональными монополиями на сбор и производство моллюсков, транспортировку и торговлю красителем для производства тканей. Частные предприятия стали реже и в основном занимались местной торговлей и продажей тканей низкого качества.
Римские императоры старались ограничить экстравагантные траты среди частных лиц, считая их непроизводительными вложениями. Они оставляли за собой право носить ткани высочайшего качества.
Во времена империи право носить фиолетовую одежду было ограничено и в итоге зарезервировано для священников, магистратов и военных командиров. Выражение «взять фиолетовый» означало достижение высоких военных или гражданских должностей.
Одеваться в фиолетовое сукно целиком было привилегией императора, символизирующей его абсолютный авторитет и божественную сущность. Посягательство на эту привилегию считалось серьёзным преступлением.
Светоний рассказывает, что во время правления Калигулы (37–41 годы) сын царя Македонии Джубы II был замечен в Риме одетым в фиолетовый цвет с головы до ног. Его арестовали и предали смерти.
Тем не менее частные лица могли использовать фиолетовый цвет в некоторых элементах своего церемониального наряда, например, в виде дополнительной повязки или косы. На белых тогах патрициев такой элемент назывался клавом. Его ширина и оттенок указывали на звание, возраст, качество или состояние того, кто его носил.
Отдельные лица также могли владеть фиолетовыми тканями, которые использовались для обивки мебели: чехлы, шторы, ковры и подобные предметы интерьера. Самые богатые люди не упускали возможности продемонстрировать своё благосостояние, окружая себя предметами, изготовленными из редкой и дорогой фиолетовой материи. В одной из сатир Горация, написанной в конце первого века нашей эры, поэт высмеивает некоего Насидия — человека с недавно нажитым, но безмерным богатством, который доводит степень абсурда до предела, протирая стол фиолетовым полотенцем (gausape purpureo) после роскошного пира. Эта деталь символизирует, как даже самый повседневный жест мог быть окрашен в цвета привилегии и власти, создавая контраст между реальной жизнью и стремлением к показному блеску.
Фиолетовый цвет, таким образом, не просто был данью моде, но и носил в себе глубокие политические и социальные значения, символизируя не только статус, но и отношения власти в римском обществе. Во времена, когда всё больше людей стремились продемонстрировать свою состоятельность, ограничения, наложенные на использование фиолетовых тканей, подтверждали иерархическую структуру римского общества, где место каждого было чётко определено. Таким образом, наряду с минимальным использованием фиолетового в церемониальных костюмах, более широко это цвет служил символом разделения и сосредоточения власти в руках немногих, что только подчеркивало его глубокую значимость в культуре и политике поздней Римской империи.