- Что? Что вы себе позволяете? О чём вы? Какое ещё нападение? …– Вера, отвечая, вдруг заметила, как за последние пару секунд изменился взгляд этого мужчины. Его глаза стали затягивающими, до мурашек чёрными, обволакивающими, а голос звучал приглушённо и бархатно, словно и ласков был, но и нотки угрозы и опасной силы в нём присутствовали.
- Всё дело в том, Вера, что я не привык оставаться в долгу. И если мне сделан вызов я всегда на него отвечаю.
Начало истории можно прочитать здесь
Свидетельство о публикации №225070900330
Путеводитель по каналу можно посмотреть здесь
- Моя Ульяна? Беременна от Ксея? – Прохор словно крутого кипятка хлебнул, услышав вопрос Веры.
- Да, вы всё правильно поняли. Моя Анюта ждёт от этого парня ребёнка, а ваша? Я так понимаю, он ведь одновременно встречался и с моей старшей дочерью, и с вашей Ульяной. Так что я готова ко всему, и не удивлюсь если всё так и окажется.
- Не беременна моя дочь. – Произнёс, как отрезал, Прохор.
- Вы так уверены? – Улыбнувшись иронично, со смешливыми искорками в глазах, спросила Вера.
Увидев недовольно нахмуренные брови на лице отца этой девицы Ульяны, Вера решила продолжить разговор теперь уже о Наде:
- И ещё. Хочу вас предупредить, уважаемый родитель: если ваша Ульяна ещё хоть раз, хоть пальцем!... Коснется моей дочери, мы с вами будем разговаривать уже не здесь, а в кабинете директора школы, Ивана Ивановича. И если и в этом случае не поможет - будьте уверены - я пойду выше и дальше. Своих детей я буду защищать всегда и везде, и управу на вашу малолетнюю хулиганку я найду. Вы не всесиль…ны.
Прохор стоял, смотрел в эти прекрасные, такие родные глаза, видел в них всполохи ярости и воинственности. Вкупе с ароматом духов, этот взгляд с Прохором творил почти необъяснимые вещи, сплетая воедино прошлое и настоящее, жену Дарью и Веру.
И вполне осознанно не желая разделять этих двух женщин, Прохор, пользуясь предоставленной возможностью, в данный момент времени наслаждался светом и бурей страстей в этих глазах напротив, и, напрягая ноздри, жадно вдыхал нежный запах тела этой женщины.
И, совершенно не желая выходить из такого состояния, не гоня мыслей и образов от себя, наслаивающихся, один на другой, как два одинаковых снимка одного и того же человека, он произнёс тихим голосом:
- Вы мне угрожаете, Вера?
Вера запнулась на полуслове.
Не отводя своего взгляда от мужчины, теперь как-то странно на неё смотрящего, она ответила смело, но уже не так воинственно, как до этого:
- Нет. Я просто с вами разговариваю.
- А я уверен, что всё же угрожаете.
И пока Вера удивлялась такому повороту в разговоре, этот Прохор добавил:
- Потому, как если бы вы хотели со мной «просто поговорить» о поведении моей дочери, то, прежде всего, сделали бы это именно в кабинете директора школы.
Вера застыла в немом удивлении. Слова этого мужчины её немного удивили.
Радовался бы, что я пришла поговорить с глазу на глаз. Выпускной класс! Кому из нас нужны неприятности? Или «пятно» в личном деле родного ребёнка?
И пока Вера смотрела на Прохора, он продолжал говорить:
- В связи с этим, у меня сложилось впечатление, что у вашего появления в моём доме есть совсем другая причина.
Ведь вы, Вера, как только зашли, не обмолвились со мной даже парой слов, не выслушали, не объяснили ничего, а сразу напали на меня. Прямо от порога!
- Что? Что вы себе позволяете? О чём вы? Какое ещё нападение? …– Вера, отвечая, вдруг заметила, как за последние пару секунд изменился взгляд этого мужчины. Его глаза стали затягивающими, до мурашек чёрными, обволакивающими, а голос звучал приглушённо и бархатно, словно и ласков был, но и нотки угрозы и опасной силы в нём присутствовали:
- Только всё дело в том, Вера, что я не привык оставаться в долгу. И если мне сделан вызов я всегда на него отвечаю.
Его движения были молниеносны.
За то мгновение, когда произошёл захват гибкого, стройного тела в плен его рук, женщина не успела даже вздохнуть. Лишь её глаза широко раскрылись, когда он, приподняв её над полом, в два шага достиг со своей ношей стены, а затем прижал пленницу спиной и затылком к теплым, деревянным панелям.
Не позволяя Вере опомниться, он придавил её своим весом, и свободной рукой зафиксировал её голову, взяв «в капкан» за нежную шею. И как только все предосторожности были выполнены, он жадно впился своими губами в её соблазнительные, манящие губы, целуя их хозяйку со всей страстью, накопленной за годы разлуки.
В эти сладкие мгновения Прохору казалось, что в руках своих он держит Дашу. И целует Дашу!
Только его Даша зачем-то сегодня играет с ним, шутит, выдаёт себя за другую женщину.
Но ведь его руки не обмануть! И если глаза сомневаются в том, что это его Даша, то руки точно помнят каждый изгиб родного тела, помнят вкус губ и мягкую упругость груди под слоем шёлка и нижнего белья.
Это ты, Даша!… ТЫ! Моя Даша...
Как сквозь толстый слой ваты, продолжая целовать свою «жену», и гладить её тело, Прохор в какой-то момент вдруг услышал глухой, одиночный звук, как будто что-то упало, а затем по его спине начал молотить женский кулачок.
Он всё ударял и ударял его, то в районе рёбер, то по спине, то по пояснице, но Прохора это нисколько не волновало!
И он бы желал держать эту женщину в своих объятьях вечно, даря страсть и ласки, но внезапная и очень сильная боль в губе, прокушенной до крови, вмиг отрезвила его и вернула на грешную землю.
Малейшей растерянности и ослабления сжатия рук женщине хватило на то, чтобы вырваться из его плена.
Не растерявшись, Вера с силой оттолкнула Прохора от себя, а затем, размахнувшись широко, со всей силы влепила ему пощёчину.
У Прохора дёрнулась голова. Боль в губе, помноженная на боль от пощёчины и неудовлетворенное сильнейшее возбуждение, заставила его гортанно рыкнуть, крепко сжать кулаки, и низко опустить голову.
Перетерпев в такой позе прилив головокружительной страсти и вожделения, смешанных с болью, он продолжал покорно стоять и ждать ещё ударов от той, за которую готов отдать всё, что у него есть, до последней копейки и рубахи, лишь бы она вернулась к нему.
Но «ОНА», как только в её лёгкие попало достаточное количество кислорода, не стала его больше бить. Вместо этого она метнулась в сторону, а затем выбежала из офиса.
Утерев с губы кровь ладонью, Прохор всё ещё пытался обуздать свои страсти, выравнивая дыхание.
После побега Веры он прошёл в комнату наблюдения и проследил по камерам весь её путь от здания офиса до ворот.
Женщина бежала от него, не оглядываясь, выставляя вперёд руки, чтобы лапы елей не хлестали её по лицу.
Когда беглянке оставалось преодолеть лишь один поворот, Прохор взял в руки рацию, нажал кнопку, и произнёс для старика:
- Егорыч. Открой ворота. Наша гостья уходит.
Вера бежала в сторону ворот, не чувствуя земли под ногами.
Её горящие огнём губы, побывавшие в плену губ чужого мужчины, предательски опухли и саднили.
Выбежав на открытое место, она, как только ей больше уже не надо было отмахиваться от еловых веток, накрыла губы ладонью.
Сейчас она была в таком состоянии, подгоняемая вперёд неведомыми силами, что готова была, не задумываясь и не сбавляя скорости, налететь на ворота, будучи отчаянно уверенной, что они не станут для неё преградой на пути.
Так и случилось.
Правда, открылись эти ворота не из-за бесстрашия Веры или её супер способности проходить сквозь стены, а потому, что их перед ней открыл тот самый старик – служащий бань.
Не останавливаясь ни на минуту, Вера пробежала мимо явно удивлённого пожилого человека, так и держа ладонь у своих губ, и только когда оказалась по другу сторону высокого забора, дальше пошла по пустынной дороге более спокойным шагом.
Вера шла в сторону своего дома, и всё это время её не покидало чувство, что за нею всё ещё следят тёмные, как самая непроглядная ночь, глаза Прохора Силина.
Мужчины, который так вероломно и молниеносно нарушил границы её личного пространства, а затем обрушил неуёмную, бушующую, обжигающую страсть на её прижатое к стене тело.
С каждой минутой Вера все дальше уходила от длинного забора, от закрытой территории бань, но перед её мысленным взором всё ещё стоял образ того человека, который оставил на её губах вкус обжигающего поцелуя, вместе со вкусом своей крови.
Спустя два часа
Ульяна поставила машину в гараж и направилась прямиком к дому.
Сейчас уже почти шесть часов вечера,а она только явилась домой.
Сегодня у Ульяны был трудный день.
После разборок в туалете с этой новенькой Надей Ласточкиной у неё теперь болит колено. Эта «выдра» ей как-то извернулась, и зарядила пинком по коленной чашечке. А ещё у Ульяны остались царапины на руках от ногтей новенькой, и вырван клок волос на голове. Но что самое главное: своё лицо ей всё же удалось уберечь от травм, чем, кстати, не может похвастаться эта выскочка, Надя Ласточкина!
А потому что сиди молча! Уткнись в книжку,и глаз своих не поднимай! И рот не открывай! Чего непонятного в этих словах?
Зайдя в дом, Ульяна обрадовалась тому, что отца не было в комнатах. Видимо, он до сих пор сидит в своём офисе.
Воспользовавшись этим удачным стечением обстоятельств, Ульяна сходила в душ, а затем занялась самолечением.
Вскоре повреждённое колено было перемотано эластичным бинтом, царапины намазаны заживляющей мазью.
После всех лечебных процедур девушка зашла на кухню и занялась приготовлением ужина.
Вскоре на сковороде уже жарилось заранее замаринованное в специях куриное мясо, а в кастрюльке кипел рис.
Когда оставалось лишь сделать соус к мясу и рису, Ульяна решила сходить за отцом. Ей не хотелось позже, заново, греть для него еду.
Зная о том, что сегодня никого посторонних не должно быть на территории бань, Ульяна, как была одета в шорты и топик, так, не переодеваясь, и направилась к отцу в его «берлогу».
- Пап? Ты здесь? – Ульяна зашла в небольшое помещение, но отца за рабочим столом не увидела.
Услышав голос дочери, Прохор поднялся с кресла у стола с мониторами и вышел в зал, ей навстречу.
- Да. Я здесь. Привет, дочь.
- Привет. Пап? А ты ужинать будешь? У меня уже всё готово.
Прохор посмотрел на Ульяну тяжелым, задумчивым взглядом.
Красивая, с карамельной кожей, с соблазнительной фигуркой и копной распущенных волос за плечами, Ульяна всегда притягивает к себе взгляды всех мужчин, без исключения. И это настоящая головная боль для отца.
- Буду. Но сначала нам надо поговорить. У тебя ничего не сгорит на кухне?
- Нет. Я всё уже приготовила. Только соус остался.
- Хорошо. Тогда давай поговорим здесь. Начинай. Я тебя слушаю.
- Я "начинай"? – Ульяна удивлённо округлила глаза, но вспомнив о перемотанном бинтом колене, предположила, что отец, наверное, об этом и хочет с нею поговорить.
- Ты о колене? Это я на физкультуре неудачно подпрыгнула. – Опередив вопросы отца, объяснила она происхождение травмы.
- А с руками что?
Машинально спрятав руки за спину и сцепив их там на замок, Ульяна произнесла, чувствуя неловкость из-за того, что ей приходится врать родному отцу:
- Это мы с Катькой дурачились. Это случайно. Катька прицепилась ко мне, как пиявка, а я рукой дёрнула.
Прохор кивнул, как бы давая понять, что объяснение им принято, а затем задал свой следующий вопрос, при этом внимательно следя за выражением лица дочери:
- А к тебе так же «случайно», по дурости, беременность не прицепилась?
- ЧЕГО? – Ульяна даже вперёд подалась корпусом, и от удивления у неё вытянулось лицо.
- Не делай вид, что удивлена моим вопросом. Отвечай честно и быстро. Я всё равно всё узнаю, если не от тебя, то от врача. Уже завтра утром.
- Пап! Ты чего? Какая беременность!? – Ульяна надула губы от обиды. – Ты за кого меня принимаешь?
Прохор, продолжая сверлить дочь тяжёлым взглядом, ответил:
- Я тебя принимаю за девушку, которая хочет выйти замуж за одного парня, причем ООЧЕНЬ сильно этого хочет, по её словам, а в это же время за внимание другого парня – одноклассника, избивает девочек в туалете.
Ульяна растерянно моргнула, не понимая: откуда отец всё это знает?
- Пап…
- Отвечай.
Ульяна, теперь уже понимая, что отец настроен очень серьёзно, произнесла, пересиливая своё смущение:
- Пап, я не беременна. Клянусь! Если не веришь, поехали к врачу хоть сейчас.
- Съездим, обязательно. – Подтвердил свои намерения Прохор, - И ещё послушай меня. В связи с открывшимися для меня некоторыми обстоятельствами, я тебя хочу предупредить:
Если только ты не беременна от Ксея, то ни о какой свадьбе с ним речи больше идти не может. Ты не выйдешь за него.
- ПОЧЕМУ, ПАПА? Это всё только из-за того, что я подралась с Надькой Ласточкиной из-за одноклассника? Так это же ерунда! Мне же не нужен никто кроме Ксея! Честно! Это я так, просто! Чтобы она место своё знала и не высовывалась! А то приехала вся такая городская, ходит по школе, нос задирает! Я её просто осадила немного. – Произнесла Ульяна в свою защиту. - Ты же сам меня учил быть сильной!
- Ульяна! Я тебя учил быть УМНОЙ прежде всего! А ты ведёшь себя так, словно после школы хочешь сразу даже не замуж выскочить, а отправиться в женскую колонию!
Я уже устал с Иваном Ивановичем улаживать конфликты! Ты же прекрасно знаешь о том, что с этим человеком невозможно договориться! Он неприступен, как скала. И ты продолжаешь испытывать его и МОЁ терпение!
- Ладно. – Ульяна подняла руки вверх, словно сдаваясь:
- Я больше не буду трогать эту Ласточкину! Но почему мне нельзя замуж за Ксея? Ты же обещал мне помочь!
Прохор посмотрел на дочь исподлобья.
Он привык всегда держать слово, и эта ситуация и ему самому не нравится, но так сложились обстоятельства.
Вздохнув и засунув руки в карманы брюк, он ответил:
- Потому что я сегодня узнал, что Ксея твоего, здесь, в посёлке, дожидается девушка, беременная от него.
- Что? Как это?
Но Прохор, делая вид, что не услышал вопроса дочери, продолжил говорить:
- Я готов был помочь тебе, и я бы помог… Но факт скорого рождения ребёнка у этой пары меняет всё. Мне не нужен зять, разрывающийся на две семьи. Я не пожелаю ни одной женщине такой судьбы, а уж своей родной, единственной дочери и подавно. Уверен, и мама была бы со мной солидарна.
Так что заканчивай школу, сдавай экзамены, и поедешь учиться туда, куда я скажу.
- Папа! НЕТ! – У Ульяны глаза наполнились слезами, но родитель был непреклонен.
- Будет так, как я сказал. Забудь о Ксее, дочь. Он нам не подходит.
Ульяна, обиженно засопев, круто развернулась на пятках, и уже хотела было выбежать из офиса, как её взгляд привлекло что-то лежащее у стены.
Остановившись, она присмотрелась, а затем подошла и взяла то, что увидела, в руки.
Держа за ручки кожаную сумку, однозначно женскую, очень хорошего качества, Ульяна, кинув обиженный и возмущённый взгляд на отца, спросила:
- Это чье, папа?!
Прохор, увидев сумку Веры в руках дочери, только сейчас понял, что это был за глухой звук во время поцелуя!
Подойдя и забрав из рук Ульяны сумку, он ответил, глядя теперь с очень близкого расстояния в обиженные, наполненные слезами глаза дочери:
- Эту сумку забыла у нас женщина, у которой старшая дочь беременна от Ксея, а её младшую дочь ты, Уля, сегодня жес******токо из****била в туалете.
*****
Благодарю Вас за ожидание и прочтение)