– Мой сын тебе не нянь, – заявила свекровь, увидев меня с ребёнком на руках. – Он у меня не для этого вырастал.
Ира чуть прикусила губу, но промолчала. Не потому, что согласна. Просто сил уже не было объяснять, спорить, доказывать. А всё ведь как начиналось... по‑доброму. Казалось, семья, любовь, ребёнок – ну и что, что молодые, справимся. А вышло, что справляется одна она, пока все вокруг либо учат, либо осуждают, либо делают вид, что их это не касается.
Сергей, муж Иры, стоял за её спиной и, как обычно, промолчал. Повернулся, будто за хлебом собрался выйти, и ушёл на кухню. Там уже дымился чайник, шипело что-то в кастрюле. Понятно, мама приехала, значит, всё должно быть идеально, как у людей.
– А я и не просила его нянчиться, – всё-таки выдохнула Ира. – Он сам взял Ваню на руки.
– Сам? – переспросила свекровь. – Сам он может только футбол смотреть. Ты мне, деточка, не рассказывай. Я своего сына знаю лучше тебя.
Мальчик на руках у Иры тихонько зашевелился, прижался щекой к её плечу. Успокаивался. Он уже чувствовал, когда вокруг напряжение, когда тишина давит, как гром. А свекровь всё смотрела, будто сканировала.
– А ты где в это время была? Опять на телефоне сидела? Или ногти красила?
– Я кашу ему варила. Потом пошла пелёнки в машинку закинуть. Он плакал, Сереже отдала.
– Ну конечно. Муж у тебя – прислуга. Всё на него. Ничего сама не можешь. А кто тебя так воспитывал, интересно?
– Мама моя, – ответила Ира тихо, – и, кстати, одна.
Свекровь фыркнула.
– Одна, говоришь. Вот и видно. Без отца в доме – и всё, порядок никакой. Потому и вырастают такие вот...
Она махнула рукой в сторону Иры, словно прогоняла муху. А потом развернулась и пошла к плите.
Ира осталась в комнате одна с малышом. Отошла к окошку, посмотрела во двор. Там стояли две женщины, соседки, разговаривали, поглядывая на окна. Пальто у одной было с меховой отделкой, у другой – вязаное, широкое, будто чужое. Обычный двор. Таких много. Только почему-то именно в этом дворе Ира всё чаще чувствовала себя чужой. Как будто живёт в гостях. Или в театре – роль играет, но не свою.
Сергей вернулся с кружкой чая и сразу сел к столу, уткнувшись в телефон.
– А ты чего молчал? – спросила она, не повышая голоса.
– В смысле?
– Ну, когда мама начала...
– А что я скажу? Её не переделаешь. Она всегда так.
– Значит, пусть дальше так? – Ира посмотрела прямо на него. – Пусть и меня переделывает? Или ты сам хочешь?
Сергей ничего не ответил. Только пальцами по экрану постучал.
– Я устала, Серёж. Очень устала. Я за день ни с кем толком не говорю. Только с ребёнком, и то – шёпотом, чтоб не разбудить. Мне помощь нужна. Не нотации, не упрёки, а просто помощь.
Он снова молчал. Только чай пил. Медленно, будто специально тянул время.
Когда свекровь позвала всех к столу, Ира осталась стоять у окна.
– А ты чего не идёшь? – спросила она через плечо.
– Не хочу.
– Ну не хочешь, так и не надо. Подумаешь, обиделась. Всё с вас, молодых, как с писаных. Нежные пошли.
– Не нежные, просто одинокие, – тихо произнесла Ира и ушла с Ваней в спальню.
Там, в углу, стояла старая люлька. Качалась на полусогнутых ножках, как лодка на волнах. Она осторожно уложила сына, поправила пледик, погладила по голове. Ребёнок спал. Тихо сопел, поджимая кулачки.
Она присела рядом, даже не на кровать – на пол. Так и сидела, обняв колени. Тихо было. Ни звука. Только за дверью слышался глухой стук вилки о тарелку. Потом голоса – свекровь рассказывала, как у соседки зять машину разбил, а жена терпит. Вот терпеливая женщина, мол.
На следующий день Сергей ушёл на работу рано. Свекровь осталась.
– Пойду Ваню покачаю, – сказала она.
Ира чуть удивилась. Но кивнула.
Смотрела, как свекровь берёт внука на руки, как слегка подпрыгивает, приговаривая что-то тихо-тихо. Мальчик смеётся. Смеётся вслух, щёлкает язычком, словно отвечает ей. Ира отступила в сторону, пошла в ванную, потом на кухню. Всё время прислушиваясь – не плачет ли, не зовёт ли. Нет, всё хорошо.
– Он тебе улыбается, – сказала она, возвращаясь в комнату.
– Он вообще ко всем тянется, – ответила свекровь. – Такой он у вас, добрый.
Ира промолчала.
В этот день всё прошло спокойно. Даже как-то по‑доброму. Свекровь осталась на обед, поела молча, но не фыркала, не комментировала.
– Хочешь, я суп принесу? – предложила Ира, когда увидела, что та долго сидит за столом, потирая колени.
– Принеси. Раз уж предложила.
Принесла. Поставила аккуратно, хлеб нарезала, ложку подала. Села рядом, не напротив, как обычно, а сбоку.
– А вам тяжело было, когда Серёжа маленький был?
Свекровь подняла глаза. Вздохнула. Потом снова взглянула, уже мягче.
– Тяжело, – кивнула. – Муж вечно на работе. Мать моя болела, помощи никакой. Всё на себе тянула. Спина до сих пор болит. Вот и боюсь за него. Слишком всё на нём будет – и семья, и ребёнок, и ты...
– А я на себе тяну, – сказала Ира. – И не жалуюсь. Просто иногда хочется, чтобы рядом были, а не сбоку. Не против.
Свекровь ничего не ответила. Только доела суп, поставила тарелку в мойку и ушла к себе.
Вечером Сергей пришёл уставший. На лице была какая-то новая вялость. Не просто рабочая. Он сел, ничего не сказал. Только спросил:
– А мама не обижала тебя сегодня?
– Нет, – Ира покачала головой. – Мы даже разговаривали.
– Вот видишь. Она привыкает. Просто время нужно.
– Может, и правда, – пожала плечами Ира. – Только я не хочу ждать, пока все привыкнут. У нас жизнь идёт, Серёж, а не репетиция. У нас Ваня растёт.
Он ничего не ответил.
– Ты меня слышишь? – спросила она тише.
– Слышу.
– А понимаешь?
Сергей встал, подошёл к сыну, наклонился, погладил по волосам. Потом сел рядом с Ирой.
– Давай как-то по‑другому начнём. По‑настоящему. Вместе.
– Я не против, – сказала она. – Только больше не молчи, когда надо говорить. Хорошо?
Он кивнул.
На выходных приехала мама Иры. Привезла пирог, варенье, какие-то пелёнки.
– Вот тебе помощь, – засмеялась. – А то совсем исхудала, дочка.
– Мам, я в норме.
– Конечно, ты у меня крепкая. Но отдыхать тоже надо. Муж помогает?
– Начал, – Ира улыбнулась. – Старается.
– А свекровь?
– Уже не лезет. Смотрит, наблюдает, но не вмешивается. Иногда даже нянчит.
– Вот и хорошо. Всё наладится.
В этот вечер они втроём пили чай на кухне – Ира, её мама и свекровь. Да, без задушевных бесед, но тихо, спокойно. Как будто выровнялось.
– Ну что, пошла я домой, – встала мама. – А ты, Таня, почаще к ним заходи. Молодым помощь нужна. Да и Ваня вас любит.
– Зайду, – кивнула свекровь. – А вы не балуйте его там. А то потом будет как ваш Серёжа – всё маму звать.
– Ничего, пусть зовёт, – засмеялась мама. – Лишь бы маму свою любил.
Свекровь смотрела на Ваню, который тянулся к ней с руками, и на лице её была странная улыбка – усталая, но уже не колючая.
Ира молча наблюдала. Ей казалось, что всё только начинается. Тяжело, криво, с недоверием, с обидами. Но начинается. И главное – они теперь вместе.