Тихий стук ножа о разделочную доску был единственным звуком, нарушавшим уютную тишину маленькой кухни. Марина нарезала свежие овощи для салата, вдыхая аромат базилика и укропа. За окном сгущались сиреневые сумерки, зажигались первые огни в домах напротив.
Она любила это время. Время, когда рабочий день позади, а впереди — спокойный вечер с любимым мужем. Ее небольшая, но до блеска вычищенная однокомнатная квартирка была ее крепостью, ее убежищем. Она досталась ей от бабушки, и каждый уголок здесь хранил тепло воспоминаний. Старый, но удобный диван, книжный шкаф до потолка, фиалки на подоконнике — все это было частью ее самой.
Сегодня Игорь должен был вернуться с работы пораньше. Он обещал. Марина решила приготовить его любимую запеканку с грибами и сыром, и вот сейчас, отправляя форму в духовку, она почувствовала прилив нежности. Пять лет вместе. Не всегда все было гладко, но они любили друг друга. Она так считала. Единственным облачком на их семейном небе была его мама, Тамара Павловна. Женщина властная, резкая, никогда не упускавшая случая уколоть невестку. Марина старалась сглаживать углы, верила, что со временем свекровь примет ее, увидит, как сильно она любит ее сына.
Ключ в замке провернулся неожиданно громко. Марина вытерла руки о передник и поспешила в коридор.
— Игореша, ты так быстро! А я как раз… — она осеклась на полуслове.
На пороге стоял не один Игорь. Рядом с ним, словно монумент, возвышалась Тамара Павловна. Она смерила Марину тяжелым взглядом, и уголки ее губ брезгливо опустились.
— Здравствуй, Марина, — процедила она, проходя в квартиру так, будто делала одолжение. Игорь виновато улыбнулся и пожал плечами, мол, что поделать.
— Мама решила заехать, сюрприз сделать, — пробормотал он, снимая ботинки.
— Добрый вечер, Тамара Павловна, — Марина постаралась, чтобы ее голос звучал как можно приветливее. — Проходите, я как раз ужин готовлю.
— Чувствую, запах на весь подъезд, — фыркнула свекровь, ставя свою массивную сумку на пол. — Опять своими грибами все пропитала. Ты же знаешь, у Игоря от них изжога бывает.
— Мам, ну что ты, я люблю, как Марина готовит, — попытался вмешаться Игорь, но его голос прозвучал неуверенно.
Сердце у Марины неприятно сжалось. У Игоря никогда не было изжоги от ее запеканки, он всегда просил добавки. Но спорить было бесполезно. Она молча вернулась на кухню, чувствуя, как спину ей сверлит недовольный взгляд свекрови. Вечер перестал быть томным.
Тамара Павловна уселась за стол, который Марина с такой любовью накрывала на двоих, и принялась осматривать все вокруг с видом ревизора.
— И как вы тут помещаетесь только? Клетка, а не квартира. Игорек, я всегда говорила, что моему сыну нужно пространство, размах. А он в этой конуре ютится.
— Мама, это уютная квартира, и нам здесь хорошо, — Игорь сел рядом с матерью, стараясь говорить миролюбиво.
— Хорошо? — Тамара Павловна картинно всплеснула руками. — Что хорошего? Мебель — рухлядь от бабки осталась. Ремонт сто лет не делали. А ведь Игорь работает, старается, все в дом несет. А куда уходят деньги, спрашивается?
Марина поставила на стол салатницу, и ее руки слегка дрожали. Деньги? Большая часть зарплаты Игоря уходила на погашение кредита, который он взял на новую машину. Шикарную, дорогую машину, совершенно не нужную их семье, но о которой он мечтал. А на ее скромную зарплату библиотекаря они жили, платили по счетам и покупали продукты. Она никогда не упрекала его, считая, что мужчину нужно поддерживать в его стремлениях.
— Мы копим на ремонт, Тамара Павловна, — тихо сказала она.
— Копите? — усмехнулась свекровь. — С твоей зарплатой до пенсии копить будете. Нет, так дело не пойдет. Я о будущем своего сына должна думать, раз жена об этом не заботится.
Она сделала паузу, наслаждаясь произведенным эффектом. Игорь ерзал на стуле, Марина замерла с тарелками в руках.
— В общем, я тут подумала, — веско начала Тамара Павловна, устремив на Марину свой пронзительный взгляд. — У меня есть план, как нам всем помочь и Игорю моему дорогу в жизнь дать. Он ведь у меня парень смышленый, хваткий. Хочет свое дело открыть, по грузоперевозкам. Но для этого нужен стартовый капитал. Большой.
Марина молчала. Она слышала об этой идее. Игорь загорелся ею пару месяцев назад после разговора с каким-то приятелем. Она тогда попыталась осторожно намекнуть, что это рискованно, что у них нет ни опыта, ни сбережений, но он только отмахнулся.
— Банки просто так денег не дают, — продолжала вещать свекровь, словно читая лекцию. — Им нужен залог. Серьезный залог. Машина его новая не подойдет, она в кредите. А вот недвижимость — это другое дело.
Холодок пробежал по спине Марины. Она медленно опустила тарелки на стол и посмотрела на мужа. Игорь избегал ее взгляда, ковыряя вилкой скатерть.
— Я не понимаю, при чем здесь мы? — спросила Марина, хотя страшная догадка уже начала оформляться в ее сознании.
Тамара Павловна победоносно улыбнулась. Это была улыбка хищника, загнавшего жертву в угол.
— А при том, дорогая моя, что у тебя есть квартира. Твоя, так сказать. Однокомнатная, захудалая, но все-таки в цене. Идеальный залог.
В комнате повисла тишина. Было слышно, как тикает старый бабушкин будильник на комоде.
— Вы предлагаете заложить мою квартиру? — голос Марины сел.
— Нет, что ты! — свекровь махнула рукой. — Зачем такие сложности? Залоги, проценты, риски. Я придумала лучше. Ты просто переоформишь ее на меня.
Марина неверяще рассмеялась. Короткий, нервный смешок вырвался против ее воли.
— Переоформить? На вас? Это какая-то шутка?
— Я никогда не шучу, когда дело касается благополучия моего сына, — отрезала Тамара Павловна. Ее лицо стало жестким, гранитным. — Ты переписываешь квартиру на меня. Я, как собственник, продаю ее. На вырученные деньги Игорь открывает свой бизнес. Как только дело пойдет в гору, он заработает и купит вам новую, просторную квартиру. Трехкомнатную! И все будут в выигрыше. Особенно ты. Из этой конуры переедешь в хоромы.
План был настолько абсурдным и наглым, что Марина на мгновение потеряла дар речи. Она посмотрела на Игоря, ища поддержки.
Он наконец поднял на нее глаза, и в них была смесь вины, надежды и… мольбы.
— Марин, ну ты подумай, — начал он заискивающе. — Мама дело говорит. Это же шанс для нас. Мы вырвемся из этой… тесноты. Я стану на ноги, мы заживем по-другому.
— Ты понимаешь, что она предлагает? — прошептала Марина. — Она предлагает мне отдать единственное, что у меня есть. Квартиру моей бабушки. И остаться на улице.
— Ну почему же на улице? — вмешалась Тамара Павловна. — Пока Игорь будет бизнес поднимать, поживете у меня. Места хватит. Я в зале на диване лягу, а вы в моей комнате. Немного потерпите, а потом такое счастье вас ждет!
Марина представила себе эту картину: она, живущая в доме этой женщины, под ее постоянным контролем, без своего угла, без права голоса. И содрогнулась.
— Нет, — сказала она твердо, сама удивляясь силе своего голоса. — Нет. Я на это никогда не пойду. Эта квартира — память о моей бабушке. Она хотела, чтобы у меня был свой дом. И я не собираюсь его продавать.
Лицо свекрови исказилось от ярости.
— Я так и знала! Эгоистка! Ты никогда не думала об Игоре! Только о себе! Пригрелась тут на всем готовеньком и сидишь, как собака на сене! Ни себе, ни людям!
— Мама, перестань, — слабо пискнул Игорь.
— А ты молчи! — прикрикнула она на сына. — Я с ней разговариваю! С твоей женой, которая тебе жизнь ломает! Ты посмотри на нее! Она же тебе не ровня! Ни кожи, ни рожи, ни денег за душой! Только и есть, что эта халупа от покойницы! И за ту держится, будто это дворец! Ты ради нее стараешься, а она что? Она готова пожертвовать твоим будущим ради старых обоев и скрипучего паркета!
Слова свекрови хлестали, как пощечины. Марина стояла бледная, как полотно. Она чувствовала, как внутри все холодеет. Но самым страшным было молчание Игоря. Он сидел, вжав голову в плечи, и не смел сказать ни слова в ее защиту. Он не остановил свою мать. Он позволил ей унижать свою жену в их собственном доме.
— Тамара Павловна, я вас очень прошу, покиньте мою квартиру, — сказала Марина ровным, ледяным тоном.
— Что? — свекровь задохнулась от возмущения. — Ты меня выгоняешь? Меня, мать твоего мужа? Да ты в своем уме?!
— Игорь, — Марина повернулась к мужу. — Скажи своей маме, чтобы она ушла.
Игорь поднял на нее несчастные глаза.
— Мариночка, ну зачем ты так? Мама же добра нам желает. Может, мы еще раз все обсудим? План ведь и правда хороший… Может, есть какие-то варианты…
И в этот момент Марина все поняла. Это не была спонтанная идея его матери. Они все это уже обсуждали. Они сговорились за ее спиной. Он привел ее сюда, как на заклание, надеясь, что мать своим напором сможет продавить ее, сломать. Он не просто молчал. Он был соучастником.
— Вариантов нет, — отрезала она. Внутри что-то оборвалось. Та ниточка, которая еще связывала ее с этим человеком. — Я сказала нет. И больше мы к этому разговору не возвращаемся. А теперь я хочу, чтобы вы ушли. Оба.
— Что значит «оба»? — Игорь вскочил на ноги. — Ты и меня выгоняешь?
— Да, — спокойно ответила Марина. Она чувствовала странное, пустое спокойствие. Словно смотрела на все со стороны. — Я хочу побыть одна. В своей квартире.
— Ах вот как ты запела! — взвизгнула Тамара Павловна. — «В своей квартире»! Показала свое истинное лицо! Мы для тебя — никто! Ты моего сына использовала, а как до дела дошло, так сразу в кусты! Игорь, ты видишь?! Ты видишь, на ком ты женился? Да она тебя на улицу вышвырнет и не поперхнется!
— Я, кажется, ясно выразилась, — повторила Марина, подходя к входной двери и открывая ее настежь. — На выход.
— Ну, знаешь! — Игорь вдруг вскипел. Видимо, мужская гордость, подогреваемая криками матери, взяла свое. — Ты пожалеешь об этом! Ты думаешь, ты кому-то нужна будешь? Бесплодная эгоистка!
Последние слова он выпалил со злостью, и они ударили больнее всего. Тема детей была для них самой болезненной. Они несколько лет пытались, ходили по врачам, но ничего не получалось. Марина страшно переживала, а он… он сейчас использовал это, как последнее оружие.
— Пошел вон, — прошептала она, уже не в силах говорить громко.
Тамара Павловна, поняв, что штурм провалился, подхватила свою сумку и, бросив на Марину испепеляющий взгляд, вылетела на лестничную клетку.
— Пойдем, сынок! Нечего тут делать! Пусть сидит в своей норе одна! Найдем мы тебе жену получше! И с квартирой, и с деньгами, и которая детей рожать умеет!
Игорь на секунду замешкался в дверях. В его глазах промелькнуло что-то похожее на сожаление, но оно тут же утонуло в обиде и злости.
— Я за вещами завтра зайду, — буркнул он и вышел, громко хлопнув дверью.
Марина осталась одна. Она медленно закрыла дверь, повернула ключ в замке, потом еще один. Прислонилась спиной к холодному дереву и медленно сползла на пол. Тишина, которая еще час назад казалась ей такой уютной, теперь давила, звенела в ушах. На столе стояла нетронутая запеканка, остывала. Мир рухнул. Тот маленький, уютный мир, который она строила пять лет, оказался карточным домиком, и его сдуло одним злым порывом ветра. Она не плакала. Слез не было, внутри была только выжженная пустыня. Она сидела на полу в темном коридоре, обняв колени, и смотрела в никуда.
Она не знала, сколько прошло времени. Минуты сливались в часы. Потом она встала, ноги не слушались. Механически, как робот, она подошла к столу. Взяла тарелку Игоря, тарелку его матери, и сбросила их в мусорное ведро. Потом взяла запеканку, которую готовила с такой любовью, и отправила ее туда же. Она начала собирать его вещи. Футболки, джинсы, дурацкие носки, разбросанные по комнате. Все, что напоминало о нем. Она находила его бритву в ванной, его кружку на кухне, его недочитанную книгу на диване. Каждый предмет был как маленький осколок, впивающийся в сердце. Она складывала все в большие мусорные пакеты. Не в чемодан. Не в сумку. А именно в черные, безликие пакеты.
Когда все было кончено, она выставила эти пакеты за дверь, на лестничную клетку. Пусть забирает. И пусть весь подъезд видит. Ей было уже все равно. Она вернулась в квартиру, свою квартиру, и впервые за много часов глубоко вздохнула. Воздух все еще был пропитан чужим, враждебным запахом духов Тамары Павловны.
Марина распахнула настежь окно, впуская в комнату прохладную ночную свежесть. Она посмотрела на город, раскинувшийся внизу, на миллионы огней в чужих окнах. Где-то там, за этими окнами, люди любили друг друга, ссорились, мирились, строили планы. Ее история с Игорем закончилась. Было больно и страшно. Но, стоя у открытого окна, в своей тихой, пустой квартире, она впервые за долгий вечер почувствовала не отчаяние, а что-то другое.
Это была свобода. Горькая, холодная, но настоящая. Она отстояла не просто стены и квадратные метры. Она отстояла себя. И это было только начало ее новой жизни.