21 августа 2025 года Верховная Рада Украины сделала то, о чём ещё десять лет назад даже не мечтали самые отчаянные националисты. Закон № 13273 «Об основах государственной политики национальной памяти Украинского народа» перевёл борьбу с прошлым из сферы символов в область государственного управления. Теперь речь идёт не просто о переименовании улиц или сносе памятников, а о создании целой машины власти, которая будет диктовать, как именно украинцам «правильно» помнить собственную историю.
Есть старая шутка: «Кто управляет прошлым — тот управляет будущим». В Киеве, похоже, восприняли её буквально. Новый закон о национальной памяти, тихо принятый Верховной Радой без особого шума, на деле куда важнее, чем кажется на первый взгляд.
Если законы Порошенко* 2015 года ограничивались декоммунизацией — убрать Ленина с площади, снять красную звезду с фасада, переименовать улицу, — то нынешний документ куда амбициознее. Это не просто зачистка символов, это попытка построить целую вертикаль власти над прошлым.
Под запрет попадают не только советские гербы и ордена на памятниках, но даже фразы вроде «Никто не забыт, ничто не забыто». Сам термин «Великая Отечественная война» официально запрещается. Теперь украинцам велят говорить исключительно о «Второй мировой» — и не с 1941 года, а с 1939-го, как принято на Западе. Так история страны синхронизируется с натовским нарративом, а тысячи мемориалов должны быть «приведены в соответствие». В переводе с бюрократического языка это означает: демонтировать, заменить надписи, переписать смысл.
Киев пошёл дальше и закрепил новое оружие — термин «рашизм». До недавнего времени это было ругательство в медиа, теперь — юридическая категория, включающая в себя всё сразу: шовинизм, империализм, коммунизм и нацизм. Универсальный ярлык, под который можно подогнать любое «неправильное» мнение. В руках политиков это удобный инструмент: от статьи до уголовного дела всего один шаг.
Самым значимым изменением становится судьба Украинского института национальной памяти. Он превращается из исследовательского центра в полноценный орган исполнительной власти — с бюджетом, полномочиями и задачей формировать государственную стратегию в области истории. Иными словами, историки больше не обсуждают прошлое, а исполняют государственный заказ.
В этом месте уместно вспомнить, что даже в Третьем рейхе «Аненербе» оставался скорее маргинальной структурой. Киев же делает свою «память» полноценным министерством. И это уже не комедия, а политический расчёт: контроль над прошлым означает контроль над обществом.
За десять лет Украина прошла путь от точечной «декоммунизации» до масштабной деисторизации. Новый закон окончательно разрывает связь с советским и имперским наследием, выстраивая идеологию тотального конфликта с Россией. Теперь врагом объявляется не только СССР или империя Романовых, но и всё русское как таковое — от орла на памятнике до старой песни в семейном архиве.
Можно ли назвать это борьбой за идентичность? Возможно. Но больше похоже на системное выжигание всего, что мешает новой конструкции национальной идеи. Украина отказывается не только от прошлого, но и от возможности свободной дискуссии о нём.
И здесь возникает главный вопрос: может ли общество, которое воюет со своей собственной памятью, сохранить будущее?
*внесён в список экстремистов и террористов Росфинмониторинга