Пабло Пикассо – художник, который изменил саму логику развития искусства XX века. Его творческая эволюция поражает масштабом: от нежной лирики «голубого» и «розового» периодов до радикального разложения формы в кубизме, от суровой экспрессии «Герники» до игривой свободы поздней керамики.
Пикассо не замыкался в одном стиле – напротив, он разрушал границы, переосмыслял традиции и создавал новые художественные языки. Эта многогранность делает его не просто мастером эпохи, а универсальным феноменом, для которого каждый период был не сменой моды, а поиском новых возможностей выразить глубинные смыслы жизни и искусства.
Один из таких поворотов – серия картин, получившая название «Большие женщины», как его иронично назвала Гертруда Стайн, влиятельная дама всей тогдашней литературно-художественной тусовки. Этот период, пришедшийся на начало 1920-х годов.
Этот этап относят к так называемой неоклассической фазе, пришедшей на смену кубистическим экспериментам и отражающей внутреннюю потребность художника в гармонии после травматического опыта Первой мировой войны.
"Мне нужна тяжесть, устойчивость. После того, как мир разлетелся на куски, я хочу чувствовать камень под ногами", - говорил сам Пабло Пикассо.
Картины этого периода поражают массивностью фигур. Женские тела лишены изящной хрупкости – они напоминают античные статуи, наделённые плотью. Пропорции нарочито утрированы: массивные бёдра, тяжёлые руки, мощные торсы. Эти фигуры занимают всё пространство холста, утверждая материальность и силу жизни.
В «Больших женщинах» Пикассо ощущается отзвук греческой скульптуры и римской монументальной живописи. Художник работает с объёмом, как будто «лепит» формы краской, создавая весомую пластику. При этом классическая гармония сочетается с ощутимой грубоватостью и деформацией.
В отличие от холодных картин кубизма, здесь преобладают тёплые землистые тона: охры, теракоты, телесные оттенки. Светотень усиливает впечатление массивности. Фактура масляной краски подчёркивает телесность образов.
Женщина у Пикассо становится символом плодородия, мощи и вечной природы. В ней нет кокетства, нет декоративной грации – это сущность, возвышающаяся над хрупкостью времени. Эти фигуры кажутся неподвижными, как колонны храма, но при этом наполнены скрытой жизненной энергией.
На фоне социальной нестабильности и культурного кризиса, в который попала Европа после Первой Мировой Войны, Пикассо ищет устойчивость в античных и ренессансных образах. Но это не подражание древним мастерам. Он берёт язык классики и делает его современным, мощным, иногда даже грубым.
Личная жизнь также повлияла на трансформацию стиля: в 1917 году он познакомился с балериной Ольгой Хохловой, которая стала его женой и музой начала 1920-х.
Можно сказать, что именно с картин, изображающих его жену, начался у Пикассо период "неоклассицизма".
А начало серии работ "Большие женщины" было положено, когда Ольга Хохлова была беременна их сыном Паулем. Изменение в облике жены тсильно повлияло на Пикассо. Исследователи творчества полагают, что такими внушительными женскими фигурами Пикассо воспевал материнство и плодородие.
Однако в этих монументальных женских образах угадывается не только Ольга, но и архетип, обобщённый образ Великой Матери.
Тема материнства занимает значимое место в творчестве художника этого периода.
Период "Больших женщин" важен в творчестве Пабло Пикассо. Потому что он показывает художника с другой стороны. Мы привыкли думать о нём как о революционере, разрушителе форм. Но здесь он создаёт новую классику – суровую, сильную, современную. «Большие женщины» – это не просто серия картин, а манифест вечной силы природы и тела, выраженный языком XX века.
Но ни что не вечно ни под луной, ни в творчестве Пабло Пикассо. С 1927 года отношения Пикассо и Хохловой начали стремительно ухудшаться.
И интересы художника с середины 1920-х годов начинают меняться. На смену "неоклассическому" периоду приходит период сюрреализма.
В середине 1920-х Пикассо сближается с сюрреалистами (Бретон, Элюар, Эрнст). Он не вступает в движение официально, но использует их язык: сновидные образы, психологическая напряжённость, искажение телесности.
И картины Пабло Пикассо становятся другими. Женское тело для Пикассо перестаёт быть символом гармонии и устойчивости. Оно становится ареной тревоги, агрессии, внутреннего конфликта.
Но это уже совсем другая история.
