Он нашёл её в дождь. Не в ливень, сокрушающий асфальт, а в тот тихий, мелкий дождь, что стирает границы между небом и землёй, превращая мир в размытую акварель. Старая папка с завязками лежала в картонной коробке у мусорных баков, единственное сухое место под капелью с козырька. Вода стекала по углу коробки, словно слеза.
Внутри папки черновик.
Не рукопись, не дневник. Именно черновик. Жизнь, написанная наспех, с полями, испещрёнными пометками другой руки.
Страницы пожелтели, чернила выцвели до цвета осенней листвы. Почерк в основной части был нервным, угловатым, торопливым — человек спешил жить. А на полях другой почерк. Твёрдый, безжалостно-чёткий, красными чернилами. Редактор.
Он унёс папку в свою однокомнатную квартиру-клетку, где единственным украшением был свет неоновой вывески с соседнего бара, ложившийся на потолок сиреневой полосой. Сел у окна, под которым с тихим шипением проносились машины, разбрызгивая грязные веера, и начал читать.
Глава 3. Юность.
«Встретил её на вокзале. Шёл дождь. У неё был зонт с изображением кролика, а у меня промокшие сигареты. Мы разговорились. Казалось, весь мир состоит из этого дождя и её улыбки…»
На полях красным: <Слишком банально. Сократить. Убрать сантименты. Кролика? Невероятно.>
Глава 7. Карьера.
«Проект провалился. Шеф сказал, что я ни на что не гожусь. Сидел весь вечер в парке, смотрел, как дети запускают фонарики. Один потух, не успев взлететь. Я понял его.»
На полях: <Не продуктивно. Заменить на сцену принятия решения о саморазвитии. Добавить мотивацию.>
Глава 12. Разочарование.
«Она ушла сегодня утром. Ни записки, только пустая вешалка в прихожей и запах её духов, который теперь будет вечно преследовать меня, как призрак. Выпил виски. Плакал. Мир сжался до размеров этой комнаты.»
На полях: <Драма. Читатель устанет от страданий. Вычеркнуть. Оставить сухой факт: "Расстались.">
Он перелистывал страницы, и его собственная жизнь, такая же серая и промокшая, растворялась в этих строчках. Он видел этого человека — автора. Видел, как тот пытался вплести в канву своего существования немного красоты, немного боли, немного смысла. И видел Редактора — холодного, бездушного архитектора «идеальной» биографии, который вычёркивал всё лишнее, всё живое, всё, что делало историю уникальной.
Финальная глава была почти пустой. Всего несколько строк.
Глава ∞. Итог.
«Всё было не так. И не так громко, и не так ярко, и не так осмысленно, как хотелось бы. Просто тихий дождь. Просто одиночество. Просто несколько моментов, которые никто не увидел.»
На полях, красным, последняя пометка Редактора: <Неудовлетворительно. Переписать.>
И всё. Чистая, немыслимая пустота на следующих страницах. Переписать было нечего.
Он поднял глаза от папки. Дождь за окном не утихал. Неоновая полоса на потолке pulsировала, отмеряя секунды. Он посмотрел на свои руки, на свои четыре пустые стены, на отражение в тёмном стекле окна такое же размытое и невыразительное.
Он понял, что держит в руках не чужой черновик. Это был универсальный экземпляр. Черновик всех, кто пытался жить по чужим правилам, вычёркивая собственную боль и радость как опечатки.
Он осторожно закрыл папку, провёл ладонью по шершавой обложке. В тишине комнаты его собственное дыхание казалось единственным живым звуком.
Он встал, подошёл к столу, взял ручку. Не красную. Синюю, как сумерки за окном.
Он открыл папку на первой чистой странице и в самом низу, под последней ремаркой Редактора, вывел несколько слов.
«Принято к печати. Без правок.»
Потом погасил свет и сидел в темноте, слушая, как дождь за окном наконец-то перестал быть просто фоном.