Однажды выбросил окурок в окно, тренер узнал и заставил мести улицу.
В июле 2022 года бывший нападающий «Торпедо», «Локомотива», «Арсенала» и «Рубина» Александр Кузьмичев дал интервью обозревателям «СЭ» Юрию Голышаку и Александру Кружкову в рамках нашей рубрики «Разговор по пятницам». В отрывке ниже — рассказ Кузьмичева о курении в клубах и Петере Шмейхеле.
Бычки
— Сначала был матч в Душанбе.
— Да, точно! Я с дублем прилетел. Туда же спустили Дозморова, который должен был остаться к матчу основы. А он что-то психанул — получил красную! И оставили меня.
Жарища! Женщины в Душанбе на стадион не ходили, одни мужчины. Полный стадион! Травы нет вообще. Какая-то солома. За 15 минут до конца при счете 0:0 меня из-за ворот выдергивают: «Быстро раздевайся!» Через секунду я готов — вдруг голос Козьмича: «Сядь». А в матче многое решается — мы за медали боролись! Остается десять минут. «Выходи!»
— Ну и как вам?
— 86-я минута. Гена Гришин пасует на угол штрафной. Я глаза закрываю — и бью в сторону ворот. Залетает от штанги, 1:0 выигрываем — я на колени падаю от счастья!
— Здесь-то Валентин Козьмич вас колбасным трактом не стращал?
— Заходим в раздевалку — первая фраза: «Еще раз ты упадешь на колени — из команды вылетишь!» Подбодрил, так сказать.
— А гол как прокомментировал?
— Да очень просто: «Это не ты забил, это Мананников виноват». Вот так воспитывал.
— Правильный подход?
— Думаю, правильный. Живи дальше, тренируйся, доказывай. Жопу рви! Никонов нам говорил: «Вас, футболистов, надо держать в кулаке, как птичку...» Знаете, что это?
— Какой-то тайный язык.
— Отпустил — вы улетели. Сжал — раздавил.
— Ловко придумано.
— Валентин Козьмич держал так, чтобы не улетели. Выживал сильнейший.
— Иванов говорил — после его отставки все развалилось.
— Так и есть. При Иванове был порядок! Когда в Мячково он шел по длиннющему коридору, мне хотелось исчезнуть. Чтобы только не столкнуться. Но понимал, что не столкнуться нельзя, — и вжимался в стену. Меня видно не было! А уж глазами встретиться — не приведи Господи.
Помню, почти неделю сидел на базе перед ответной игрой с «Севильей». Покуривал втихаря. Сигареты три в день — и уходил куда-то в лес. Прятался!
— Не поймали ни разу?
— Я один жил в номере. 11 вечера, книжку почитал — дай-ка, думаю, покурю в окошко. По пояс высунулся, а бычок вниз запулил. Утром стук в дверь. Кричу: «Открыто!» Валентин Козьмич на пороге!
— Бычок ваш нашел?
— Спрашивает: «Как курится?» Я не курю, отвечаю. «А кто бычки бросает из окошка? Встал!» Я вскакиваю. «Взял совок, веник — и подметать! Вокруг всей базы!» Вот я ходил и собирал окурки. Козьмич-то накануне прогуливался — и наткнулся глазами на окурок. Тут же вычислил, из какого окна прилетело.
— Как-то сидели мы с Андреем Балем — так он за два часа пепельницу набил. В «Торпедо» такой человек был?
— Агашков. Вроде маленький, худенький, дымил как паровоз — при этом давал сумасшедший километраж. Никто в «Торпедо» столько не бегал. А ко мне как прицепилась эта зараза лет в 20, так избавиться и не могу. Правда, Овчинников — тот, который Борман, — от «Мальборо» отучил.
— Это когда же?
— 1995 год. Приезжаю с нижегородским «Локомотивом» на сбор в Турцию. Бросаю в тумбочку блок «Мальборо». Я только красные курил. Вдруг в номер заходит Борман, проветрить я не успел. Принюхивается. Открывает тумбочку — и в крик: «Придурок, ты чего красные куришь? Еще раз увижу — голову оторву!»
— А вы?
— Молчу. Он засовывает блок под мышку, говорит спасибо и направляется к двери. На секунду притормаживает, достает из кармана пачку белого «Кента». Бросает на кровать: «На эти переходи».
— Они не такие крепкие?
— Да. Вот с тех пор «Кент» и курю.
— Курить вредно.
— В наше время уверяли, что пить вредно!
— Еще бы.
— Да не алкоголь — обычную воду! Считалось, из-за нее лишний вес откладывается. А у меня с весом шла постоянная борьба. Иду к доктору Прояеву — тот сразу: «Да ты воды, наверное, много пьешь!»
— Ну и доктора у вас были.
— Я на целый день растягивал бутылку «Боржоми». Молился на эту воду. Чтобы только глоток сделать.
«Севилья»
— Вернулись вы из Душанбе — и попали в состав на «Севилью». Выйдя на замену, заработали пенальти, «Торпедо» выиграло 3:1.
— Какой в Москве ажиотаж был! Я же с девяти лет на Восточке. С открытым ртом смотрел на других — а тут сам выходишь. Для меня всё как в тумане! Шум, гвалт. Когда «Севилью» прошли, Арефьев поразился: «Малыш, откуда у тебя скорость-то появилась?» А я просто бежал, бежал...
— Это уже в ответном матче?
— Ну да. Выпускают в середине второго тайма — проигрываем 1:2. Надо счет удержать. Мне забрасывают вперед — я бегу, а меня бьют и бьют. Дураки! Нам-то только это и нужно было.
На следующий день «Советский спорт» выходит, Иванова спрашивают: кто лучший игрок матча? Отвечает: «Кузьмичев!» Я понять не мог: как? Сыграл-то всего ничего — а тут люди 90 минут выстрадали! Потом узнаю — Перетурин тоже в репортаже нахваливал.
— В первом-то матче все было против «Торпедо» — счет 1:1, вы вдесятером, Агашков не реализовал пенальти...
— Тут я вышел на замену. Чудак-испанец решил аут вратарю бросить. Я перехватил, прокинул, уже пустые ворота — и врезали по ногам.
— Козьмич орал с бровки: «Только не Жуков!» Когда Жуков забил — обернулся к скамейке: «Я же говорил — забьет!»
— Возможно. Я с поля не слышал. А Сережа Жуков — красавец. Не испугался, пробил так, что у вратаря не было шансов.
— Ширинбеков рассказывал — в «Севилье» поразился количеству говнюков. Подло играли.
— Да все они такие — что, «Монако» иначе играло? Или «Брондбю»? Мы тоже хороши. И в галики прыгали, и в ахиллы.
— Писарев вспоминал — стоило молодому в «Торпедо» обыграть ветерана на тренировке, сразу у всех «стариков» усы вставали дыбом, шипы сверкали.
— О, есть история! Двусторонка. Решил я побаловаться — обыграть Сарычева. То ли в пустые забить, то ли между ног. Все получилось. Внезапно чувствую: что-то за спиной творится не то...
— Что было?
— Валера бежит за мной. Огромные кулаки сжаты, желваки играют. Глаза кровью налились. Это счастье, что у меня скорость была чуть лучше. Но я испугался, реально!
— Мог двинуть?
— Запросто!
Шмейхель
— «Монако» интереснее «Севильи»?
— Вот «Монако» мне вообще не показался. Да, Веа, Рамон Диас, Руй Барруш... Но болельщиков мало, полупустой стадион. Французы эти чопорные какие-то. Вспомнить нечего!
— А если поднатужиться?
— Только и отложилось в памяти, как нашему Гицелову визу не успели оформить — с туристами приехал, до стадиона на такси добирался. Вышел во втором тайме и забил решающий гол. После игры Иванов позволил по бокалу пива выпить. Чтобы Козьмич пиво разрешил — это фантастика!
А-а, помню еще, как в Канны съездили до матча. Играли с клубом «Канн», где капитаном был знаменитый Луис Фернандес. Потом приходим в ресторан — на гигантском экране футбол транслируют. Франция против Англии. Футболисты «Канна» сидят в смокингах, с женами. У тех платья в пол, диадемы, туфли...
— Виктор Черномырдин оказался в тех же краях. Зашел в ресторан, огляделся — и выдал: «Это что, все отдыхающие, что ли?»
— Вот и мы оглядывались. Игроки пьют красное вино, курят сигары. Жены сверкают бриллиантами. А мы смотрим исподлобья. Минералку не пей, сока заказал третий стакан — сразу же начальство со злобой шепчет: «Больше двух нельзя!»
— Почему?
— Так на всем экономили! С досады курить захотелось. Сунулись в туалет. А он как дворец. Спорта, ё! Ну что вы смеетесь? Мы стоим смолим украдкой. Лишь бы Иванов не просек. В писсуар стряхиваем. Французы заходят — глядят на нас, как на дебилов.
— Обидно было в том розыгрыше обломаться по пенальти на каком-то «Брондбю».
— Нам после «Брондбю» Золотов, начальник команды, сказал: «Ну и хорошо, что проиграли. А то попали бы в полуфинале на «Интер» или «Рому», те бы набросали...»
— В Данию вы почему-то не летали.
— Это больная тема.
— Вот и расскажите, облегчите душу.
— Накануне вылета у нас кубковый четвертьфинал со «Спартаком». В «Олимпийском». Иванов выпускает меня во втором тайме, еще добавленное отыграл. 0:0 — и по пенальти их выбиваем. «Деревянное» «Торпедо» в манеже — звездный состав «Спартака», со всеми Черенковыми! Их в манеже вообще победить невозможно — а мы хлопнули на бетоне!
— Пока всё за вас.
— Утром вылет в Данию. Прямо в раздевалке Никонов с Ивановым начали обсуждать, кого лучше взять: Кузьмичева, который помог обыграть «Спартак», или защитника Соловьева, просидевшего в запасе?
— Выбрали не вас?
— Козьмич покумекал — и объявил: «Та-а-к, в Дании будем играть от обороны. Зачем нам нападающий? Пусть в Москве остается! Миш, садись...» Они в автобус — и поехали на базу. А я как оплеванный — сумку на плечо, и к метро.
— Двух нельзя было взять?
— Нельзя. Копейки же считали.
— В московском матче с «Брондбю» играли?
— На замену вышел. Помог с этим шальным голом Ширинбекова на 88-й. Прежде же можно было мешать вратарю выносить. Шмейхель пытается — а я прыгаю перед ним, не даю разбежаться. Он выбивает не пойми куда, бум-бум, вернули — и Ширинбеков вколачивает нереальный мяч! Вы посмотрите запись-то!
— Надо будет.
— Если бы я не прыгал — момент совсем по-другому пошел бы...
— Почему в серии пенальти не били?
— Да вы что! Ха-ха! Если бы промахнулся — меня не в Коломну сослали бы, а в Магадан!
— Тот «Брондбю» — почти целиком сборная Дании. Которая станет чемпионом Европы через год. Кто выделялся?
— Шмейхель. Он стоит — за ним ворот не видно. Не представляю, как ребята 11-метровые били. Такая глыба! Куда целиться? Хотя через два года обыграли его по пенальти с «Манчестером». Но меня уже в «Торпедо» не было.