Зал суда гудел монотонно, как старый трансформатор. Кондиционер на стене натужно гнал прохладу, но я чувствовала, как по спине медленно ползет капелька пота. Всё вокруг казалось ненастоящим, выцветшим, словно декорация к спектаклю, в котором мне досталась самая незавидная роль – просительницы.
Напротив, за столом, сидел Виктор, мой бывший муж. За двадцать пять лет брака его лицо из мальчишеского, с россыпью веснушек, превратилось в тяжелую маску успешного человека. Он не смотрел на меня. Его взгляд был устремлен на судью – пожилую женщину с усталыми глазами, которая, казалось, видела на своём веку сотни таких же историй.
Мой адвокат, молодой парень с горящими глазами, что-то шептал мне про равные доли и совместно нажитое имущество. А я смотрела на Виктора и вспоминала. Вспоминала не роскошный особняк, который он теперь называл исключительно «моим», не парк дорогих машин и не строительную империю «Вектор-Строй». Я видела нашу первую съёмную «однушку» на окраине, где из мебели был только матрас и старый письменный стол.
Тогда он был просто Витей, студентом-заочником, который ночами на этом самом столе чертил свои первые проекты. А я, двадцатилетняя девчонка, баюкала на руках нашего первенца, одной рукой помешивая на плитке кашу, а другой – перепечатывая на старенькой «Ятрани» его сметы. Все его «гениальные» идеи рождались из наших ночных разговоров. Название «Вектор-Строй» придумала я, когда мы гуляли с коляской по парку.
Первый логотип – устремлённую ввысь стрелку – набросал наш нищий тогда друг-художник на салфетке в дешевой пельменной, в благодарность за то, что я несколько недель подкармливала его своими обедами.
Я не ходила на работу. Моей работой были дети, дом и он. Я была его тылом, его жилеткой, его личным секретарём и первым инвестором – ведь именно мои декретные деньги пошли на регистрацию того самого ООО «Вектор-Строй». Я не считала это жертвой. Мы были семьёй, одной командой, и его победы я считала нашими общими.
— Ваша честь, моя бывшая супруга не имеет никакого отношения к моему бизнесу, — ровным, хорошо поставленным голосом вещал Виктор. — Она никогда не работала. Её вклад в наше общее состояние равен нулю. Я готов выплатить ей алименты на младшего сына и предоставить скромную квартиру, но на активы компании она претендовать не может.
Судья подняла на меня глаза. Я молчала. Что я могла сказать? Что ночи напролет успокаивала его после провальных переговоров? Что продала бабушкино кольцо, чтобы заплатить рабочим, когда случился первый кассовый разрыв? Для суда это были просто слова, эмоции, которые не пришьешь к делу.
Виктор почувствовал свою силу. Он чуть подался вперед, и в его голосе зазвучал металл, который я так хорошо знала. Это был голос хозяина, не терпящего возражений.
— Она ничего не создавала. Она просто жила за мой счёт. Поэтому, я повторяю, – он сделал паузу и обвел зал победным взглядом, остановившись на мне. – Ты ничего не получишь!
Эта фраза прозвенела в наступившей тишине. Мой адвокат что-то забормотал, собираясь возразить, судья нахмурилась, готовясь его прервать. А я вдруг почувствовала, что страх, который сковывал меня все эти месяцы, ушёл. Осталась только холодная, звенящая пустота и кристальная ясность. Я медленно поднялась.
— Прошу прощения, Ваша честь, – мой голос прозвучал на удивление спокойно и твердо. – Я хотела бы кое-что показать. Не как доказательство, а как… напоминание.
Мой адвокат посмотрел на меня с ужасом. Виктор усмехнулся. Судья устало вздохнула: «Что у вас?».
Я открыла свою старую, потертую сумку и достала оттуда-то, что Виктор считал сентиментальным мусором. Тонкую школьную тетрадку в синей обложке. Ту самую, которую мы купили в киоске у метро в день, когда решили начать «свое дело».
— Помнишь, Витя? – я обратилась прямо к нему, игнорируя всех остальных. Я медленно пошла к его столу. – Мы сидели на кухне, и ты говорил, что у тебя ничего не получится. А я открыла эту тетрадь и сказала: «Давай просто запишем все наши мечты».
Я положила тетрадь на полированную поверхность стола перед ним. Его лицо застыло. Я видела, как в его глазах промелькнуло узнавание, а за ним – досада.
— Вот, на первой странице, – я открыла её. Пожелтевший лист был исписан моим круглым почерком. – Список названий. Ты тогда выбрал «Вектор-Строй». Сказал, что оно звучит солидно.
Я перелистнула страницу.
— А вот здесь… твой первый бизнес-план. Помнишь, ты диктовал, а я записывала, потому что у тебя был ужасный почерк? Ты тогда ещё боялся идти в банк за кредитом.
Виктор молчал. Его адвокат нервно кашлянул. Я чувствовала, как все взгляды в зале прикованы к этой старой тетрадке.
— Я не прошу делить то, что ты построил, Витя. Я знаю, сколько сил ты в это вложил. Я просто хочу, чтобы ты вспомнил, кто держал лестницу, по которой ты поднимался.
Я перелистнула на последнюю заполненную страницу. Там, приклеенный кусочком скотча, был тот самый эскиз на салфетке. Устремленная ввысь стрелка, которую теперь знал весь город.
— А это…это тебе ничего не напоминает? Помнишь нашего друга Игоря? Который теперь выставляется в Париже, а тогда ночевал у нас на раскладушке? Это его оригинальный эскиз. Он подарил его «нам», Витя. Нам обоим. А официальные права на этот логотип, который стоит сейчас миллионы, так и не были оформлены. Он до сих пор принадлежит Игорю.
Вот тут-то его маска и треснула. Шок на лице Виктора был неподдельным. Он смотрел на салфетку, потом на меня, и я видела, как в его голове проносится ураган. Он забыл. Он был так уверен в своей неуязвимости, что забыл эту крошечную деталь, эту ниточку, которая связывала его империю с нашим общим прошлым. Он забыл, что фундамент его «Вектора» был заложен не им одним.
Его адвокат побледнел. Мой, наоборот, просиял, мгновенно оценив ситуацию. В зале повисла оглушительная тишина.
Я посмотрела на Виктора в последний раз. Не со злостью, а с какой-то тихой грустью.
— Ваша честь, — начала я, и мой голос, к моему удивлению, звучал ровно и уверенно. «Я согласна. Я ничего не хочу».
Я достала из сумки заранее подготовленный документ – отказ от всех претензий на имущество. Подписала его уверенной рукой и передала секретарю суда.
В зале пронесся шепот. Лицо бывшего мужа исказилось от изумления. Адвокат растерянно переглянулся с ним. Бывший муж сидел, как громом пораженный. Он не понимал. Он привык к тому, что я борюсь, что я унижаюсь, что я зависима от него. Он не мог представить, что я могу просто отпустить.
Судья откашлялась, готовясь огласить решение. Я знала, что все взгляды прикованы ко мне. Я глубоко вздохнула и улыбнулась. Не натянуто, не злобно, а искренне и спокойно.
Я вышла из зала суда, ощущая невероятную легкость. Словно скинула с плеч тяжелый груз. Да, я начинаю с нуля. Да, мне будет непросто. Но я свободна. И это бесценно.