Пока он переживал за то, что ему не хватает денег на большой букет, она собиралась на свидание к другому. Он стоял у цветочного ларька, перебирая купюры и пытаясь понять, хватит ли их на хоть что-то приличное, чтобы еще остались деньги на кафе. Сердце подсказывало, что даже маленький букет покажется ей смешным. Она же не думала о нем и вовсе забыла предупредить, что отменяет встречу. Все ее мысли были о Кирилле. Она думала о его просторной квартире, о дорогих вещах и карманах, полных денег, о том, как легко он живет, как уверенно улыбается. В ее голове такая жизнь казалась недостижимой мечтой. Не сказать, что она сама была бедной. Родители зарабатывали нормально, на жизнь без нужды хватало, как и на всякие поездки. Но хотелось большего. Она смотрела на то, как он одевается, какой образ жизни ведут его родители. Мама Кирилла занималась домом. Заказывала еду из ресторанов, нанимала клининг, ходила на всякие спа процедуры, покупала одежду только в хороших магазинах. Отец Кирилла управлял сетью гостиниц по стране, ездил на дорогой машине. Федор же, который изначально предложил встретиться, был совсем из другого мира. Скромный, простой, с руками, привыкшими к работе. Он вырос в обычной семье, где ценили и приучали к труду. Его отец всю жизнь проработал на заводе, мать на какой-то кондитерской фабрике, и Федор с детства знал цену каждому рублю. Он не имел дорогих вещей, не рассказывал красивые истории о путешествиях. Зато умел слушать и замечать детали, заботливо подбирал слова и искренне радовался мелочам. Именно поэтому Вика и согласилась с ним встретиться. Нравилось ей то, с каким восхищением он на нее смотрел, как проявлял заботу. Но все эти чувства уходили на второй план, когда ее мысли устремлялись к Кириллу. Он не заботился о ней так как Федор, но все равно притягивал. Богатый, уверенный, яркий, его образ жизни казался мечтой, в которой Федор уже не мог соперничать.
Сестра Маша ее не понимала. Говорила про пустые фантазии. Вика воспринимала это за зависть и раздражаясь отвечала:
— Если бы на тебя обратил внимание такой парень как Кирилл, ты бы сама побежала к нему, сверкая пятками, про Федора бы и не вспомнила.
Маша качала головой.
— Если бы на меня обратил внимание такой парень как Федор, — отвечала она, — я была бы самой счастливой.
Вика смеялась.
— Так забирай его.
Маша смущалась, краснела, не отвечала.
Вика, подумав о разговоре с сестрой, вдруг вспомнила, что не отменила встречу с Федором. Она хотела было позвонить, но в этот момент раздался звонок. На экране высветился номер Кирилла. Он сказал, что уже подъехал к ее дому. Вика почувствовала, как сердце забилось быстрее, и все мысли о Федоре исчезли в тот же миг. Не раздумывая ни секунды, она схватила сумку и поспешила на встречу, так и не предупредив Федора о внезапной перемене планов.
Пока Вика смеялась и наслаждалась встречей с Кириллом, Федор стоял перед ее домом с букетом в руках, не подозревая о том, что она гуляет с другим. Он набрал номер Вики, но ответа не последовало. Дверь в квартиру открыла Маша. Она удивленно посмотрела на Федора, а потом осторожно сказала:
— Федя… а Вика ушла, она разве не предупредила? — Осторожно спросила она.
Он растерялся:
— Наверное, забыла…
— Федя… — Маша замялась, а в ее глазах промелькнуло сочувствие. — Ты… хочешь зайти?
Он покачал головой, сжимая букет:
— Нет… Спасибо, Маша. Я пойду тогда.
— Понимаю…
Маша очень хотела добавить, что Вика ушла на свидание с другим, но сдержалась. Он опустил взгляд на букет:
— Можешь… передать его Вике? Пусть хоть увидит, что я хотел…
Маша кивнула.
— Может, все-таки зайдешь? Чай… поговорим.
Он удивленно посмотрел на нее, на мгновение замялся, но почему-то согласился:
— Ладно… Может, и Вика вернется. Подожду. А она не говорила куда ушла?
Маша пропустила его в квартиру, а сама подумала, что рассказывать Феде про свидание сестры не будет. С одной стороны ей было его жаль, а с другой она не могла предать сестру. Хотя Маше не нравилось, что Вика крутит вертит хвостом, забывая о чувствах других. Это происходило не первый раз.
Маша разлила чай по кружкам и села напротив него. Букет поставила в вазу. Федя чувствовал себя неловко и вновь спросил:
— А она не говорила куда ушла?
Маша слегка улыбнулась и развела руками:
— Нет, не говорила. Наверное, по своим делам.
— Понятно…
Федор сделал глоток, обжегся и не слишком аккуратно поставил кружку на стол. Чай слегка вылился на скатерть.
— Ой!—воскликнул он, быстро хватаясь за салфетки. — Неловко получилось…
Маша рассмеялась:
— Ничего страшного. Сиди спокойно, а я все уберу.
Маша встала, взяла губку и несколькими ловкими движениями убрала лужу. Федя смотрел, как вода впиталась в ткань, оставляя лишь темноватое пятно, похожее на очертания материка.
— Со мной так всегда, — смущенно признался он. — Когда нервничаю, все из рук валится.
— Не переживай, — Маша села за стол. —Наша бабушка раньше любила повторять, что дом должен помнить своих гостей. Вот он и помнит. Всех. Всякими разными способами.
Федя невольно посмотрел на пятно. Теперь ему почудилось, что оно больше похоже на профиль птицы.
— А она… она часто так уходит без предупреждения? — снова спросил он, чувствуя, что вопрос звучит глупо.
Маша вздохнула, отодвинув свою кружку.
— Вика? Постоянно. Хорошо, если матери позвонит, предупредит. — Она посмотрела на Федю с легкой грустью. — Не принимай близко к сердцу. Это не потому что ты... Это просто она такая.
В этот момент в квартире хлопнула входная дверь. Сердце Феди екнуло от надежды. Он выпрямился на стуле, взгляд устремился в коридор. Но вместо Вики на пороге кухни появилась мать девушек. Она с удивлением подняла бровь, увидев гостя.
—О, Маш, а ты что, не предупредила? У нас гость? — ее взгляд скользнул по Феде, затем перешел на букет в вазе. — Здравствуйте, добро пожаловать.
— Здравствуйте, — ответил он.
— Мам, это Федя. Друг, — поспешно сказала Маша. — Он зашел... ненадолго.
— Понятно, — мать кивнула. — Вика звонила. Предупредила, что приедет поздно. Она с Кириллом куда-то уехала. Кажется, в новый клуб-ресторан на набережной. — Она произнесла это беспечно, даже не думая, что говорит нечто такое, что Маша так старательно скрывала. — А чего ты гостю пирожных не предложила? Пустой чай пьете…
Федя замер. Он медленно опустил взгляд на стол, на то самое пятно, которое теперь казалось ему не птицей, не материком, а грязной, расплывчатой кляксой.
Маша с укором посмотрела на мать. Повисло тягостное молчание. Федя молча поднялся.
— Мне пора. Извините, я совсем забыл, что отец просил ему помочь.
— Федя, подожди... — начала Маша, но он уже шел к выходу.
— Спасибо за чай, — глухо бросил он, уже в коридоре.
Дверь закрылась с тихим щелчком. Маша осталась стоять посреди комнаты, сжав кулаки. Затем она обернулась к матери, которая не поняла, что натворила.
— Мама! Ну как же так?! Он в Вику влюблен. А она с другим. Ему сейчас обидно.
— А что я такого сказала? — растерянно развела руками женщина. — Я же не знала, что он... что они... Он же друг, вроде... Ты сама так сказала.
Маша лишь покачала головой, ничего не объясняя. Она подошла к окну, отдернула занавеску. Федя уже переходил улицу, его силуэт быстро растворялся в вечерних сумерках. На столе в вазе стоял букет. Цветы для Вики, которая сейчас смеялась в дорогом ресторане с другим. Она повернулась от окна и встретилась взглядом с матерью. Та стояла, переминаясь с ноги на ногу.
— Маш, я правда не знала... — виновато начала она. — Я подумала, просто друг. Да и от Вики ничего про него не слышала. Я ей все объясню.
— Он не просто друг, мама, — тихо, но твердо сказала Маша. — Он пришел с цветами. Ждал ее. А она, она укатила с Кириллом, даже не позвонив, не предупредив.
Мама наконец подошла к столу и присела на стул.
— А он... хороший парень? — осторожно спросила она.
— Да, — без колебаний ответила Маша и взяла вазу с букетом.— Эти цветы теперь наши. Вика их не увидит. Я заберу к себе в комнату.
— Может, не надо так? — вздохнула мать. - Может, у нее были веские причины? Недопонимание вышло.
Маша покачала головой, крепче прижимая вазу к себе.
— Причины? Мама, ты сама знаешь ее «причины». Это уже не впервой. Просто раньше она хоть извинялась потом. А сейчас... — Маша посмотрела на мать, и в ее глазах стояла не только обида за Федю, но и усталость от поведения сестры. — Сейчас она даже не потрудилась предупредить. Она не заслужила эти цветы.
В своей комнате Маша поставила вазу на тумбочку рядом с кроватью. Она прилегла, смотрела на них, и думала о том, как несправедливо устроен мир, где одни легко разбрасываются тем, что для других было бы настоящим сокровищем.
— Маш... — тихо позвала мать, приоткрыв дверь. — Можно?
Маша кивнула, не отводя взгляда от цветов. Мать вошла, присела на край кровати, положив руку на дочке на плечо.
— Знаешь... — начала она осторожно. — Просто... не держи зла. Тебе ведь он нравится? Поэтому ты реагируешь...
— Я и не злюсь, — тихо ответила Маша, проигнорировав второй вопрос— Мне просто жаль. Его и ее тоже. Она сама не понимает, что теряет.
Мать вздохнула, погладила ее по волосам.
— Все в жизни не просто так. Может, этот мальчик... Федя... пришел не к Вике. Может, он пришел именно в этот дом по какой-то своей причине. Просто сам еще не знает об этом.
Маша перевела взгляд с цветов на мать, вопросительно приподняв бровь.
— Что это значит?
— А то и значит, что судьба порой стучится в дверь, а мы думаем, что это не к нам, — улыбнулась мать.
Она встала, чтобы уйти, но на пороге обернулась.
— А парень и правда, видно, хороший. Цветы выбрал с душой, красивые... живые. Не эти заморские банты в целлофане.
Мама ушла, Маша осталась одна. Слова матери звучали в голове. Она снова посмотрела на цветы. «Пришел именно в этот дом...» Вдруг ее взгляд упал на телефон. Рука сама потянулась к нему. Она нашла номер Феди, который когда-то брала у Вики «на всякий случай». Что написать? «Привет, это Маша, сестра Вики. Прости за нее»? Слишком банально. «Спасибо за цвееты, они очень красивые»? Звучит как насмешка. Она отложила телефон. Нет. Не сейчас. Сейчас нужно просто подождать. Если это и вправду была какая-то иная причина... все случится само. А если нет — так тому и быть. Она прикрыла глаза, все еще чувствуя легкий аромат полевых цветов.
Вика вернулась поздно ночью. Слышно было, как она скидывает туфли, напевая что-то под нос. Довольная, счастливая, пахнущая дорогим парфюмом и ночным городом.
— Маш! Ты не спишь? — ее голос прозвучал громко, нарушая вечернюю тишину. Дверь в комнату Маши приоткрылась, и на пороге возникла Вика с сияющими глазами и растрепанными от ветра волосами.
— Ой, а у тебя что за цветы? Это тебе кто подарил? — сразу заметила она букет.
Маша медленно села на кровати, не отвечая на вопрос.
— Где ты была, Вика? — тихо спросила она, глядя на сестру прямо.
— А? — Вика на мгновение смутилась, но тут же улыбнулась. — С Кириллом гуляли. Ты же знаешь. Он меня в тот новый ресторан возил, на крыше. Ты представляешь, оттуда весь город как на ладони! А потом мы катались на его машине... — она замолчала, заметив странное выражение на лице сестры. — Что такое? Что-то случилось?
— Федор приходил, — холодно произнесла Маша. — Ждал тебя. С цветами.
На лице Вики промелькнуло недоумение, а затем легкая досада.
— Ой, точно! Я же совсем забыла ему написать... Ну ничего, я ему завтра позвоню, все объясню. Он же не дурак, поймет же, что бывает... — она махнула рукой, словно отмахиваясь от назойливой мухи. — Так это он тебе цветы отдал? Мило, конечно, но зачем тебе его букет? — в ее голосе прозвучала легкая насмешка.
—Он их принес для тебя. А ты ушла с другим.
— Ну и ладно. Букет дешевый какой-то. Я бы все равно такой в комнату не поставила, — фыркнула Вика, поворачиваясь к зеркалу, чтобы поправить макияж.
Маша сжала пальцы, чувствуя, как гнев подступает к горлу. Она сделала глубокий вдох.
— Дешевый? — ее голос прозвучал тихо, но четко. — Он полдня на стройке работал, чтобы на эти «дешевые» цветы заработать и сводить тебя куда-то, а твой Кирилл просто достал кошелек и расплатился деньгами родителей. Что из этого ценнее?
Вика замерла с помадой в руке, ее отражение в зеркале нахмурилось.
— Не устраивай мне сцену, ладно? Надоело. Я просто хотела хорошо провести время. Федя взрослый парень, справится.
— Взрослый? — Маша горько усмехнулась. — Он стоит сейчас где-то на улице и, может быть, впервые жалеет, что был честным и порядочным. А ты смотришься в зеркало, мулюешь свои надутые губы…
Вика резко обернулась. В ее глазах вспыхнуло раздражение.
— Хватит! Не учи меня жить. Если он такой хороший, забери его себе и радуйся. А мне надоели эти вечные разговоры о деньгах и совести. Порядочностью сыт не будешь.
Она вышла из комнаты, громко хлопнув дверью. Маша осталась одна. В тишине слышно было, как на кухне включили воду. Это мама старательно делала вид, что ничего не слышит. Маша снова посмотрела на цветы. Простые, скромные, купленные на честно заработанные деньги. Они вдруг показались ей дороже всех роз в мире. Гнев постепенно уступил место горькой усталости. Она подошла к столу, взяла телефон. Экран был темным. Она провела пальцем по стеклу, представляя себе Федю, не того растерянного парня с букетом, каким он был сегодня, а того, о котором рассказывала Вика в моменты редкой откровенности. Ее пальцы сами потянулись набрать номер. Она хотела сказать ему... что? Что она понимает? Что ей жаль? Что ее сестра эгоистка, и он заслуживает лучшего? Она снова отложила телефон. Нет. Не сейчас. Не после такого вечера. Это будет выглядеть как жалость. А он, она была уверена, жалости не заслуживал.
Вместо этого она взяла книгу, погасила верхний свет, оставив лишь свет настольной лампы, и устроилась в кресле, положив ноги на подушку. Букет стоял рядом, на тумбочке, отбрасывая причудливые тени на стену. Она не читала. Она просто сидела и думала о том, как странно устроена жизнь. Один принес цветы и ушел ни с чем. Другой подарил лишь мимолетное впечатление, но зато какое яркое. И где здесь правда? В честном труде и простоте или в блеске и легкости? Ответа не было. Была только тишина, аромат полевых цветов и тихое, настойчивое чувство, что что-то важное только что прошло мимо Вики, хлопнув дверью. А она, Маша, была, возможно, единственной, кто это заметил.
Прошло несколько недель. Федя по-прежнему не мог полностью выбросить Вику из головы. В нем боролись обида и какая-то досадная привязанность. В пятницу вечером, проходя мимо их дома после работы (его маршрут действительно лежал через эту улицу), он невольно замедлил шаг у знакомого подъезда. Он не планировал заходить. Стоял, смотрел на освещенные окна, пытаясь понять, какое из них Викино, и ругал себя за эту слабость. В этот момент у него зазвонил телефон. Звонил бригадир, отчитывал за то, что Федя накануне настоял на переделке работы, из-за чего сорвались сроки. Спор был жарким, и Федя, расстроенный, резко закончил разговор.
Маша, которая как раз возвращалась из университета, заметила его. Сердце ее сжалось. Она знала, что Вика дома собирается на очередное свидание с Кириллом. Видеть Федю здесь и сейчас, в таком состоянии, было невыносимо.
Она подошла к нему.
— Федя, привет? Все хорошо? — осторожно спросила она.
Он вздрогнул, оторвавшись от своих мрачных мыслей, и быстро попытался взять себя в руки.
— А... да. Все нормально. Просто рабочие моменты. — Он беспомощно махнул рукой с телефоном. — С бригадиром небольшие разногласия.
Маша понимающе кивнула. Она видела, что дело не только в работе.
— Хочешь, прогуляемся? — предложила она. — Я как раз никуда не спешу.
Федя колебался секунду, затем кивнул. Ему действительно не хотелось оставаться одному со своими мыслями под окнами той, кто его так сильно подвела.
— Давай. Только я ненадолго.
Они пошли по тихим вечерним улицам. Сначала шли молча, под мерный гул вечернего города. Неловкость постепенно рассеивалась, уступая место странному спокойствию.
— Извини, что мог показаться грубым,— наконец произнес Федя, - И что ушел так поспешно… И за чай действительно спасибо.
— Не извиняйся, —перебила Маша. — Я понимаю.
Они разговорились о работе, о том, как тяжело бывает отстаивать свое мнение, когда ты молод и у тебя нет авторитета. Федя рассказывал о том, как хочет делать качественно, а не просто "для галочки", как видит результат каждого своего проекта будь то забор или целый дом.
— Понимаешь, — говорил он, и в его голосе звучала не привычная робость, а твердая уверенность, — если я что-то делаю, я не могу иначе. Чтобы потом не стыдно было. Чтобы можно было назвать свое имя и сказать: "Это я строил".
Маша слушала, кивала, и в ее глазах он видел не жалость, а искренний интерес и понимание. Она рассказывала о своей учебе, о том, как тоже сталкивается с непониманием и иногда хочет бросить все, но что-то внутри не дает. Они дошли до небольшого сквера и присели на лавочку.
— Знаешь, — сказала Маша, глядя на закат, — я иногда думаю, что самые крепкие вещи строятся медленно и тихо. Без спешки.
Федя посмотрел на нее.
— Да, — согласился он. — Как фундамент, который потом держит все.
Они еще немного посидели в молчании, пока совсем не стемнело.
— Тебе пора? — спросил Федя, когда стало прохладно.
— Наверное, да, — кивнула Маша.
Он проводил ее до подъезда. Они стояли несколько секунд, не зная, как попрощаться.
— Спасибо, — сказал Федя. — Я... мне стало легче.
— И мне, — улыбнулась Маша.
Она зашла в подъезд, Он постоял еще мгновение, потом резко развернулся и почти побежал догонять ее. Маша уже почти дошла до своей двери, когда услышала за спиной сбивчивое:
— Маш! Подожди.
Она обернулась. Федя стоял на лестничной площадке, запыхавшийся, с серьезным, почти отчаянным выражением лица.
— Я не хочу, чтобы все так и закончилось. На «спасибо» и «пока», — выпалил он, не давая ей опомниться. — Я не знаю, что между мной и Викой... и знаешь, мне уже все равно. Я знаю, что сейчас говорю с тобой. И я хочу поговорить с тобой еще.
Маша замерла.
— Завтра, — продолжил он, не отводя взгляда. — Завтра суббота. Мы с ребятами собираемся после работы. Шашлыки, гитара. Просто посидим. Приходи. Если не придешь, я пойму.
Он назвал адрес, и не дожидаясь ответа, развернулся и быстро ушел вниз по лестнице, оставив Машу одну в тихом подъезде с гулко бьющимся сердцем и ощущением, что земля ушла из-под ног. Она не ответила «да». Она не ответила ничего. Но на следующий день, ближе к вечеру, она стояла на набережной, нервно теребя край сумки и пытаясь отыскать в компании у мангала его высокую фигуру.
Он сидел на табуретке, чистил картофель и что-то рассказывал, жестикулируя ножом. Увидев Машу, он замолчал на полуслове. Его лицо озарила такая яркая, такая безудержная улыбка облегчения и радости, что все ее сомнения развеялись в один миг.
Он отложил нож и картошку, подошел, вытирая руки о брюки.
— Ты пришла, — произнес он.
— Пришла, — кивнула она.
Он взял ее за руку и повел к своим друзьям. И не было вокруг ни Вики, ни Кирилла, ни обид, ни прошлого. Был только речной ветер, запах шашлыка, звуки гитары, их общий смех.