Как дальше жить и поднимать ребенка? Я сижу на кухне, а за окном серый питерский дождь стучит по стеклу. В квартире тихо, только часы на стене тикают, напоминая, что время идет, а моя жизнь, кажется, замерла. Дочка спит в своей комнате, и я стараюсь не шуметь, чтобы не разбудить ее. Но мысли в голове гудят, как рой пчел.
Как мы дошли до этого? Как я, женщина, которая всегда старалась держать все под контролем, оказалась в такой яме?
Брак не впрок
Когда мы с Андреем поженились, мне казалось, что я нашла человека, с которым можно строить жизнь. Он был обаятельный, с искоркой в глазах, всегда умел рассмешить. Работал в IT, зарабатывал прилично, хотя и не миллионы. Мы снимали уютную двушку в центре, планировали будущее: поездки, дом за городом, может, еще одного ребенка. Маша родилась через два года, и я думала, что это только укрепит нас. Но что-то пошло не так.
Конфликты начались мелкими, почти незаметными. Андрей стал задерживаться на работе, говорил, что "проект горит". Я сидела дома с Машей, кормила, укачивала, меняла подгузники, а он приходил поздно, уставший, и вместо разговора залипал в телефон.
Я пыталась говорить, но он отмахивался: "Катя, я работаю, чтобы у нас все было".
А я? Я тоже хотела быть услышанной. Хотела, чтобы он заметил, как я тону в быту, в одиночестве, пока он "строит карьеру".
Развод был как выстрел. Я не хотела, честно. Но однажды, после очередной ссоры, когда он швырнул тарелку об стену, потому что я "опять придираюсь", я поняла: дальше так нельзя.
Маша тогда была совсем крохой, два года. Я собрала вещи, забрала дочку и уехала к маме. Андрей не возражал. Сказал только:
— Делай, как знаешь. Я буду помогать.
И он правда помогал. Поначалу. Мы договорились, что он будет перечислять 20 тысяч рублей в месяц.
Для Питера это не бог весть что, но я работала администратором в салоне красоты, и с моей зарплатой в 35 тысяч мы с Машей могли сводить концы с концами.
Андрей платил исправно, иногда даже добавлял пару тысяч сверху: "На игрушки Маше". Я была благодарна, хотя каждый его перевод напоминал о том, что мы больше не семья.
Новый старый бывший...
Но потом все изменилось. Через год после развода Андрей уволился из своей компании и уехал в Москву. Сказал, что там "возможности". Я узнала от общих знакомых, что он устроился в какую-то крутую фирму, где зарплаты в разы выше. А потом он вообще открыл свой стартап. Я радовалась за него, правда.
Думала, раз у него дела идут в гору, он и Маше поможет больше. И он помогал. В среднем, алименты стали приходить по 30 тысяч. Даже что-то сверху.
Я стала чаще его тревожить дополнительными запросами. Ведь у него все хорошо, почему не помочь ребенку? Но он вдруг начал пропускать эти просьбы.
— Андрей, что происходит? Маше нужны вещи, садик стоит денег! Дополнительные занятия тоже.
Он отвечал уклончиво:
— Катя, у меня сейчас расходы, стартап жрет все. Я и так плачу почти два прожиточных минимума!
Я терпела. Месяц, два. Потом я узнала, что он купил себе новую машину — блестящий черный внедорожник, о котором всегда мечтал.
А Маша в это время носила обувь, из которой уже выросла. Я не выдержала, написала ему:
— Ты серьезно? Машина важнее твоей дочери?
Он взорвался:
— Ты вообще знаешь, сколько я вкалываю? Я тебе и так помогал, сколько мог! По суду платят в 2-3 раза меньше! Ты должна вкладывать в ребенка столько же, только не ври мне, что тратишь на нее 60 тысяч! Живешь и сама на мои выплаты!
Помогал. Это слово до сих пор звучит в голове, как насмешка.
Помогал, будто это была милостыня, а не его ответственность за ребенка. Я пыталась говорить спокойно, но внутри все кипело. Как он мог? Маша — его дочь, а он ведет себя так, будто она чужая.
Я подала на алименты. Не хотела, клянусь. Но у меня не осталось выбора. Салон, где я работала, закрылся, и я устроилась в детский центр на полставки. Зарплата — 25 тысяч.
На эти деньги в Питере не прожить, особенно с ребенком. Я рассчитывала, что суд обяжет Андрея платить хотя бы четверть его дохода.
По слухам, он зарабатывал не меньше 600 тысяч в месяц. Четверть — это 150 тысяч, этого хватило бы, чтобы Маша ходила в хороший садик, чтобы я могла купить ей нормальную одежду, а не секонд-хенд, чтобы мы могли хоть раз в год съездить к морю, оплачивать нормальную квартиру.
В суде все пошло не так. Андрей пришел с адвокатом, в дорогом костюме, с уверенной улыбкой. Я чувствовала себя маленькой и беспомощной рядом с ним. Он заявил, что его доход нестабилен, что стартап — это риск, что бывают месяцы, когда он вообще в минусе.
Показал какие-то справки, где его прибыль едва дотягивала до 50 тысяч. Я пыталась возражать:
— Это неправда! Он живет в центре Москвы, ездит на машине за пять миллионов!
Но судья смотрел на меня устало, будто я истеричка, которая выдумывает.
А потом Андрей сказал:
— Я всегда помогал, когда мог. Но Катя хочет, чтобы я платил ей, а не ребенку. Да, машина есть, куплена на накопления и частично на деньги от наследства.
Это было как нож в сердце. Я? Хочу для себя? Да я ночи не сплю, потому что думаю, как прокормить Машу, как купить ей зимнюю куртку, как оплатить кружок танцев, который она так любит! Я сидела в зале суда и едва сдерживала слезы. Хотела крикнуть: "Ты врешь!", но слова застряли в горле.
Вам копеечка!
Судья решил взыскать с Андрея 15 тысяч рублей в месяц. Прожиточный минимум.
Пятнадцать. Тысяч. Это даже меньше, чем он платил по нашей старой договоренности. Обоснование?
"Доход нестабилен, а ребенку достаточно текущего уровня обеспечения".
Я вышла из суда, села на скамейку и разрыдалась. Прямо там, на улице, под тем же питерским дождем.
Теперь я сижу на этой кухне и думаю: как жить дальше? Маша вчера спросила:
— Мам, а мы поедем летом к бабушке на море?
Я улыбнулась и соврала:
— Конечно, солнышко, поедем.
Но я не знаю, как. Не знаю, где взять деньги, как объяснить дочке, почему папа больше не помогает. Не знаю, как не сломаться самой. Я просто хочу, чтобы у Маши было нормальное детство. Чтобы она не чувствовала себя хуже других. Но, кажется, я одна против всего мира.
Ставьте "Палец вверх", если было интересно! Можете поддержать автора добровольным взносом, нажав на кнопку "Поддержать" ниже.
По мотивам истории читательницы.