— Ну вот, невестушка. Слушай сюда, девочка. Ты можешь думать обо мне что угодно, но доказать ничего все равно не сможешь. Никаких свидетелей у тебя нет, да и Егор мне верит. Так что, если хочешь оставаться в нашей семье, придется смириться: убирать у меня, готовить и молчать в тряпочку. Поняла меня?
***
Марина вышла замуж несколько лет назад за Егора. У них родился сын Антон, которому на данный момент исполнилось шесть лет. И Марина, и Егор оба работали, старались держаться на плаву, чтобы семье всего хватало.
Они жили небогато, но дружно: Марина занималась домом, сыном, работала бухгалтером в небольшой фирме, а Егор трудился инженером. Вроде бы все складывалось правильно.
Но однажды у матери Егора — Анны Андреевны обнаружили ишемическую болезнь сердца, требующую длительного лечения и особого ухода, а также бережного к себе отношения. Женщине пришлось временно уйти с работы, и с тех пор она оказалась полностью на обеспечении сына.
Марина старалась поддерживать свекровь, как могла: после работы заезжала к ней с полными пакетами продуктов, готовила супы и бульоны. Иногда брала с собой Антона, потому что оставить его вечером было просто не с кем. В другие дни к матери ездил сам Егор.
Сначала все это казалось естественным и правильным. Но постепенно напряжение стало расти. Деньги утекали быстрее, чем раньше: лекарства, процедуры, продукты для диеты. Егор молча перекладывал часть своей зарплаты на мать, и Марина это понимала. Но вскоре начала замечать: на их собственные нужды стало не хватать. При этом Егор не видел в этом никакой проблемы.
То Антону требовались новые кроссовки, то детский кружок подорожал, то стиральная машина сломалась. Казалось, все против них. Марине давно пора было купить себе новое теплое пальто, в старом она проходила больше пяти лет. Но вместо этого Марина все чаще слышала от мужа:
— Потерпи. Главное сейчас — мама.
И Марина не спорила, понимала, что здоровье важнее. Но в душе всё чаще появлялась тяжесть. Она не могла понять — сколько это будет продолжаться и как изменится их жизнь дальше.
Но однажды, когда у Марины был сокращенный день на работе перед праздником, она услышала от свекрови кое-что такое, что шокировало ее.
Марина в тот день получила премию. Пусть не огромную, но приятную сумму, на которую она и не рассчитывала. Марина уже представляла, как вечером они с Егором уложат Антона спать, разольют вино по бокалам, рядом будет вкусный сыр, фрукты, колбаска — и просто посидят вдвоем, как раньше, когда еще не было этой постоянной усталости и бесконечных забот.
С такими мыслями она зашла в магазин, набрала свежих овощей, зелени и молока. Решила: "Завезу все это свекрови, а потом сразу домой — готовиться к нашему вечеру".
У нее был ключ от квартиры Анны Андреевны — на всякий случай. Поэтому Марина без сомнений открыла дверь и вошла внутрь. Из кухни доносился голос. Сначала ей показалось, что это телевизор, но, подойдя ближе, Марина замерла.
Анна Андреевна стояла у форточки, с сигаретой в руках, и вяло выпускала дым на улицу. В другой руке у нее был телефон.
— Конечно, я еще долго буду притворяться, — хрипловатым голосом сказала она в трубку. — А что такого? Сын помогает, невестка на цыпочках передо мной бегает. Я от такого никогда не откажусь. Ни за какие ватрушки. Тебе спасибо, Валечка, что справку мне сделала.
У Марины закружилась голова. Слова будто ударили ее в грудь. Она отшатнулась, врезалась спиной в дверной косяк, и пакет с продуктами выпал из рук. Помидоры и яблоки покатились по полу.
Анна Андреевна резко обернулась.
— Марина… подожди! Я все объясню! — крикнула она и поспешила за невесткой.
Но Марина уже выскочила за дверь и почти бегом мчалась по лестнице вниз. Она даже не заметила, как дошла до ближайшей остановки.
Никакого вина она, конечно, по дороге домой не купила. Просто шла домой, не разбирая дороги, с тяжестью в груди и пустотой в голове. В голове вертелось только одно: "Целый год… целый год нас обманывала. А была ли вообще эта болезнь?"
Вечером, когда Антон наконец уснул после сказки, Марина позвала Егора на кухню. Он удивился — обычно жена в этот час уже падала без сил, но что-то в ее поведении сегодня было непривычным.
— Егор, — сказала она, — нам нужно поговорить.
— Что такое? — уточнил супруг.
— Это по поводу твоей мамы.
— Ты опять из-за денег. Так нам хватает. Просто ты хочешь слишком многого. Я вообще знаешь что подумал... А зачем тебе работа? Сиди дома и ухаживай за моей мамой.
— Ухаживать за мамой? А ты в курсе, что Анна Андреевна хорошо себя чувствует. А может и вообще никогда не болела? — воскликнула Марина, не в силах больше держать себя в руках.
— Ты чего придумала?
— Я как раз ничего не придумала. А вот твоя мама... Я сегодня заходила к твоей матери, а она стояла кypuлa в окно, да еще и по телефону говорила с какой-то Валей, что хорошо, что та сделала ей справку.
Егор замолчал, не поверив словам супруги.
— Подожди. Да не может быть такого. Валя — это мамина подруга. Она работает в больнице...
— Вот и я о чем...
Егор схватился за голову.
— Конечно, я не могу не верить тебе... Да и какой тебе толк в этом. Но мама... она же не могла так нас использовать.
— Видимо, могла, — пожала плечами Марина. — А денег нам хватало, потому что мне отец каждую неделю пересылал. Ты думал, откуда у Антона новая осенняя куртка взялась?
Егор молчал, его дыхание участилось. Он понимал, что теряет контроль над ситуацией.
— Я завтра сам поеду к матери и все выясню.
— Конечно поезжай, только не звони заранее и не сообщай о своем визите.
— Почему?
— Чтобы она не успела скрыть следы.
С этим словами Марина встала из-за стола и ушла в ванную.
На следующий день Егор был на работе, как на иголках. Мысли путались: слова жены, образ матери, воспоминания о больничных справках. Он то и дело смотрел на часы, пока наконец не решился сорваться в обеденный перерыв и поехать к Анне Андреевне.
Открыв дверь своим ключом, он увидел привычную картину: в квартире чисто, в вазе на столе свежие цветы, запаха тaбaкa и следов кypeния не было.
На кухне сидела мать. Уставшая, с потухшим взглядом, с темными кругами под глазами. Она едва подняла голову на сына и выдавила:
— Ночью снов стало плохо. Еле дожила до утра. Ни крошки в рот не могу взять, все будто в горле застревает.
Голос ее звучал так жалобно и натянуто, что Егор почувствовал, как внутри начинает колебаться: правда это или игра?
Он внимательно оглядел комнату — все было стерильно. "Может, и правда Марина ошиблась?" — промелькнула мысль в его голове.
— Ладно, мам, давай сейчас лекарства выпьешь. И ложись спать, — тихо сказал Егор, делая вид, что поверил. Он разложил принесенные продукты в холодильник, проверил, чтобы у матери были лекарства под рукой.
— Я вечером еще заеду.
И поспешил обратно на работу, словно убегал от собственных сомнений.
Всю следующую неделю Егор был сам не свой. На работе путался в чертежах, дома ловил настороженные взгляды Марины и не находил слов. Он не знал, кому верить: жене, которая не имела причины выдумывать такое, или матери, на вид — уставшей и больной, но… слишком уж все совпадало.
Тем временем Марина твердо решила больше не ездить к свекрови. Слишком свеж был тот момент, когда она услышала все собственными ушами. А Анна Андреевна, воспользовавшись этим, при каждом звонке или визите Егора находила возможность пожаловаться на невестку:
— Твоя Марина совсем отбилась от рук. Совести у нее нет. Как можно было бросить мать мужа на произвол судьбы?!
Егор молчал и слушал. Но внутри у него нарастала глухая тревога: будто он стоит между двумя пропастями и не знает, в какую упадет первым.
Марине все же пришлось поехать к свекрови — Егор уехал в командировку на целую неделю, а оставлять Анну Андреевну без присмотра было рискованно. Но готовить борщи и котлеты, как раньше, Марина уже не собиралась. Она лишь купила в аптеке лекарства, зашла в магазин за молоком и хлебом и решила просто прибраться по мелочи.
Анна Андреевна встретила невестку с таким видом, будто ждала этого момента давно. Свекровь села на кухне, скрестила руки на груди и холодно произнесла:
— Ну вот, невестушка. Слушай сюда, девочка. Ты можешь думать обо мне что угодно, но доказать ничего все равно не сможешь. Никаких свидетелей у тебя нет, да и Егор мне верит. Так что, если хочешь оставаться в нашей семье, придется смириться: убирать у меня, готовить и молчать в тряпочку. Поняла меня?
Марина стояла с пакетом в руках и чувствовала, как в груди все сжимается от ярости. Но срываться на конфликт она не стала. Лишь покивала, будто согласилась и поставила пакет на стол.
— Поняла, — спокойно произнесла она и направилась к двери.
Анна Андреевна довольно хмыкнула, думая, что одержала победу. Но едва Марина вышла из квартиры, как достала телефон и переслала Егору аудиозапись разговора — заранее включенный диктофон все зафиксировал.
Вечером, когда Егор получил сообщение и прослушал запись, он сидел в гостиничном номере и не мог прийти в себя. Голос матери звучал отчетливо. Манипуляция, давление, откровенное признание — все было перед его глазами, и уже не отвертишься.
Он закрыл лицо руками и только повторял одно и то же:
— Как же так… мама… за что?
Впервые за все время Егор почувствовал, что почва уходит из-под ног. Теперь он знал правду — мать была не той жертвой, какой он ее считал. И больше всего Егора ужасало, что все это время именно жена оказалась рядом честной и терпеливой, а он сомневался в ней.
Егор не стал звонить матери. Слишком тяжелой была запись, слишком много в ней прозвучало того, чего он не хотел узнавать. Он решил: разговор должен быть лицом к лицу.
Вернувшись из командировки, он даже домой не пошел, а прямо с чемоданом в руках отправился к Анне Андреевне.
Дверь открылась почти мгновенно. Мать встретила его радостно, с сияющими глазами:
— Сыночек! Наконец-то приехал! Как же я скучала! — она бросилась к нему, обняла, поцеловала в щеку. — Заходи, садись, сейчас чайник поставлю…
Егор стоял в коридоре, не двигаясь. Радость матери отдавала чем-то фальшивым. Он глубоко вдохнул и произнес ровным голосом:
— Мам, подожди с чаем. Нам надо поговорить.
Анна Андреевна обернулась, на лице промелькнула тень настороженности, но она быстро взяла себя в руки:
— О чем таком серьезном? Ты так говоришь, будто что-то случилось.
Егор снял куртку, поставил чемодан у стены и посмотрел прямо ей в глаза:
— Случилось. Ты целый год обманывала меня и Марину. Притворялась больной, вытягивала деньги и устраивала сцены.
Улыбка на лице матери застыла.
— Ты что такое несешь? — Анна Андреевна строго посмотрела на сына. — Как ты можешь такое говорить своей матери?
— Я слышал все своими ушами, мама. Запись разговора с Мариной в среду, когда она к тебе приходила.
Анна Андреевна побледнела, но потом резко выпрямилась и сложила руки на груди:
— А-а-а, понятно. Это твоя Марина все тебе нашептала. Она всегда хотела выставить меня в плохом свете. Завистливая девчонка. Так знай, она делает хуже только себе.
— Нет, — перебил Егор. — Это твой голос на записи. Ты сама все сказала. Нет смысла отпираться.
Мать замерла. Несколько секунд в квартире стояла тишина. Потом она зло выдохнула:
— И что? Да, я устала работать. Да, мне хотелось, чтобы обо мне заботились. Ты — мой сын, обязан помогать. Я столько лет тебя растила, а твой отец... где он был? А твоя Марина… она никогда мне не нравилась!
Егор шагнул ближе:
— Помогать — да. Но обманывать, манипулировать, делать из нас дураков — нет. Это предательство, мама. И хуже всего то, что ты пыталась разрушить мой брак. А про отца ты зря. Он всегда помогал нам, давал денег. Мы нив чем не нуждались.
Анна Андреевна вспыхнула:
— Я спасала тебя от этой выскочки!
— Хватит! — перебил он. — Она — моя жена. Мать моего сына. И знаешь, что самое страшное? Что именно она оказалась честной и верной, а я сомневался в ней из-за тебя.
Женщина опустила глаза, и впервые в ее взгляде мелькнуло нечто похожее на растерянность.
Егор взял куртку и чемодан.
— Марина больше к тебе не приедет, и ты не смеешь ее в этом упрекать. А если попробуешь влезть в нашу жизнь еще раз, мы просто перестанем общаться.
Он открыл дверь и добавил тихо, но уверенно:
— Подумай, кого ты потеряла из-за своих выходок.
И, не дожидаясь ответа, вышел, оставив Анну Андреевну одну в тишине ее стерильно чистой квартиры.
Егор вернулся домой поздно вечером. В руках он держал большой букет алых роз, которые когда-то давно Марина называла своими любимыми. На пороге он остановился и, словно школьник, неуверенно произнес:
— Прости меня…
Марина стояла в коридоре, уставшая после рабочего дня и домашних хлопот. Она не ждала ни цветов, ни красивых слов. И оттого сердце кольнуло особенно.
— Егор… — только и смогла сказать она.
Он поставил чемодан в сторону, протянул ей цветы и добавил:
— Ты была права с самого начала. Я дурак, что не поверил сразу. Мне больно признавать это, но… мне пришлось услышать от мамы все собственными ушами. Запись, твои слова — все оказалось правдой. Спасибо, что выдержала и не стала молчать.
Марина молча взяла розы. На глазах выступили слезы — не столько от обиды, сколько от того, что муж наконец-то встал на ее сторону.
С тех пор жизнь в их семье изменилась. Марина больше не ездила к свекрови и Егор поддержал ее решение. Анну Андреевну он все же изредка навещал — без прежней слепой преданности. Помогал только по необходимости: лекарства, небольшие покупки.
Вскоре женщине пришлось вернуться к работе — пусть не в прежнем объеме. Она поняла: помощь сына в прежнем виде она потеряла навсегда. Антон почти не виделся с бабушкой. А та, казалось, и не стремилась: ни звонков, ни попыток прийти в гости, ни желания проводить время с внуком. Лишь изредка сухое: "Передавай внуку привет".
И если Марине иногда было горько от этого, то Егор, глядя на семью, которой едва не лишился, только крепче прижимал жену и сына к себе. Он осознал простую истину: настоящая семья — это те, кто честен и предан, а не те, кто держит рядом через обман и жалость.
Спасибо за интерес к моим историям!
Благодарю за комментарии, репосты и подписку! Всех благ!
Вам также может понравиться: