Рассказ по воспоминаниям, поведанным в личных беседах моим старшим товарищем, ветераном войны Юрием Демьяновичем Лесняком (1924-2024). Прежде чем он отправился на войну, фашисты пришли в его родное село Глодосы Кировоградской области. Через какое-то время они стали угонять молодёжь на работы в Германию. Юре удалось бежать.
Продолжение. Ранее см. Мой отец брал Одессу с Котовским и я получил "боевое крещение" на Украине. Воспоминания ветерана
Жизнь в оккупации
Итак, в 17 лет в 1942г. я стал беглецом из фашистской неволи. Родной дед меня сразу принял у себя. Его сын, мой дядя Григорий, был не сильно старше меня, - 1919 года рождения. Гриша работал учителем, окончил до войны математический факультет. Учителей не сразу в 41-ом стали брать в красную армию, а вот в Германию вполне могли угнать. Стали с ним от немцев скрываться в степи, жили в землянке. Вырыли убежище себе под горой. Кустики служили землянке прикрытием. Вынутую из укрытия землю выносили в речку, чтобы незаметно было наше местожительства. Дней через пять к деду Климу пришла моя родная сестра, меня показали ей, и она сообщила родителям весть о моем побеге. Мои сестры стали приносить нам в степь питание. Ночью я приходил украдкой в деревню, иногда оставался дома днём, прятался в скирде. Были же в деревне полицаи из местных жителей, их надо было опасаться, могли узнать, задержать.
У реки росли подсолнухи. Когда с дядей однажды сидели в подсолнухах, ехал мимо полицай на велосипеде. Заметил какое-то шевеление в стеблях, стал стрелять в нашу сторону. Мы залегли, спрятались, а он не стал гоняться за нами в поле, - поопасился лезть ради приключений.. Хоть партизан у нас, на безлесье, не было, однако ж, кто знает. У ребят постарше на селе были, кстати, автоматы, но где они их взяли, применяли ли в деле, не знаю. Зимой же мы жили в деревне. Меня приютила одна вдовушка, днем я прятался у неё, а ночью тайком ходил домой питаться. Также меня прятала семья стариков на моей же улице, прятался от полицаев я на сеновалах. Досуга поневоле была много, мне особенно нравилось читать критические статьи революционного демократа Белинского. Наша семья, "худо-бедно", что отец был из репрессированных в 30-е, т.е. "искупил" для немцев своё красное прошлое, прятала еврейку из местечка, Ханну, ей было лет 45. Помню, работала она на швейной машинке. Большинство же евреев из Глодос успело эвакуироваться. - “На Кировоградчине, в населенных пунктах Александровка, Златополь, Знаменка, Каменка, Ивангород, Бобринец, в райцентре Александрия во время оккупации было истреблено фактически все еврейское население этих мест.”
Призыв в армию после освобождения
Новоукраинку наши освободили 17 марта 1944г. Советская власть сразу же заработала, появился военком. Все мужчины, кто подлежал призыву, уже на третий день после освобождения получили от него весточку. Хмелевский райвоенкомат мобилизовал 22-23 марта 1944г. меня, моего односельчанина и сверстника Костю Голуба (1925 г.р.), моего дядю - Григория Голуба. Дядю взяли служить после 214 азсп куда-то в штаб как очень грамотного. Демобилизовали его как учителя вскоре после взятия Берлина.
После призыва в армию месяц нас, односельчан, учили воинским наукам в 214 армейском запасном стрелковом полку 5 гвардейской армии. Кто ПТР (противотанковое ружье) изучал, кто пулеметы, кто просто разбирался с автоматом и винтовкой. Я стал наводчиком станкового пулемета Максим. В расчете Максима по штату 5 человек: командир, наводчик, помощник наводчика, - тот, который постоянно поправляет ленту при стрельбе. И ещё два патроноподносчика. Когда лента при стрельбе у меня заканчивается, я ее отбрасываю, они ее подхватывают и лежа набивают патронами. Патроны для Максима лежали в вещмешках россыпью. Только вот в запасном полку стрельбы были всего один раз в поле и то холостыми патронами. В тылу не стреляли боевыми патронами даже из винтовок. В холодную погоду в кожух пулемета заливали спирт. Пробовать спирт, конечно, было запрещено, поэтому я не знаю, насколько он был чистый. В запасном полку нас обучали всем премудростям пожилые солдаты, сплошь рядовые. Штыковому бою пулеметчиков не учили. Перед отправкой на фронт новобранцы принимали присягу, давали клятву. Тогда же нас вооружали, и я расписывался за пулемет. Нам дали командира расчета - младшего сержанта, узбек он был или казах. Я его и не знал раньше.
На Шерпенском плацдарме
После обучения 21.04.1944г. я отбыл в 294 гв. стр.полк 97 гвардейской Полтавской стрелковой дивизии 5 гвардейской армии 2 Украинского фронта. 14 апреля 1944г. дивизия переправилась на правый берег Днестра в районе Ташлыка (Шерпенский плацдарм). Легко форсировали на лодках. Прошли немного, немцы встрепенулись. Мы же прошли 12-15 километров от Днестра, дошли до высоты (172.4 – О.Д.), на которой окопались немцы. Здесь я в основном и воевал как пулеметчик.
Станковый пулемет весит с тележкой 62 кг. Тело пулемета я носил, а помощник мой - тележку. Потом менялись мы, пока шли в походном порядке. Пулеметчики старались быть в бою вместе с пехотой в передней линии. Стрелки в бою залегали, и мы залегали. Стрелковой роте был придан один пулемет, так что я служил не в пулеметной роте, а находился всё время в окопах со стрелками. Немцы копали на сопке окопы. Видно было, как земля летела сверху, а самих немцев или лопат не видно. И мы тоже копали окопы - в 300 метрах от них, а может и больше была дистанция - до 1 км. Пошли как-то раз наши разведчики за языком, предупредили - не стрелять, если только вверх, там наша разведка идёт. Мы слыхали ещё переговоры этих ребят – “давай, давай, пошли. Быстро, быстро, пока ракету (осветительную) немцы не бросили”. Они, человек 5, ушли. Когда же шли назад, немцы разведчиков обнаружили. Вдруг раздался крик на немецком языке, потом они начали стрелять, затем затихли. Разведчики к нам подползают, тащат кого-то на плащ-палатке. Слышно, как переговариваются - Коля, Коля, он ещё живой (пленный)? - Не знаю, дышит. Они взяли языка и тащили его. Вот перейдем за нашу линию, посмотрим, (что с ним).
Как только они перешли нашу передовую линию, ко мне подбегает командир роты, старший лейтенант, сел сам за пулемет и начал из пулемета стрелять по немцам. Выпустил почти три четверти ленты, осталось немножко. Жалко было патронов, я то по немцам прицельно стрелял, а он практически в воздух всё выпустил. Иногда от командира роты поступала команда вести беспокоящий огонь. Это патронов 10-15 выпускаешь в сторону противника, две три секунды только нажимаешь на гашетку.
Рота (до 100 чел.) занимала линию до полукилометра. На позициях роты я видел только одно - своё пулеметное гнездо. Но были ещё и ПТР. При бомбежке одному солдату из ПТР удалось подбить самолет. Он взорвался в воздухе, задняя часть – хвост - упала позади нас. Передняя часть фюзеляжа - с крыльями - свалилась в другом месте и взорвалась. Ночью мы ходили к месту падения хвоста, разрывали землю. Брали там оставшуюся фанеру фюзеляжа и накрывали ею окоп.
Землянок на позиции не было. Весной прохладно. Так мы как спали. Я ложусь на живот, мой помощник укладывается спиной на мою спину. Так греет меня. Через 2 часа меняемся. – Вставай, не могу больше. Руки немеют от прохлады. Он встаёт, меня трясёт. Рядом - в другом окопе также перебиваются с ночлегом патроноподносчики. Командир расчета находится то у нас, то у них. Ночью один человек из расчета обязательно бодрствует у пулемета. А вообще то отдыхали днем.
Немцы иногда подползали ночью, таясь, к нам. Их часовые обнаруживали, стреляли. Утром смотрим, лежат несколько человек убитых фашистов недалеко от окопов.
Артиллерия стреляла на фронте даже ночью - не так часто, но стреляла. Наша пушка выстрелила, потом в ответ - немецкая. Некоторые районы были неплохо поэтому пристрелены дальнобойными пушками. Но вот однажды немцы ночью (29.04.44 – О.Д.) открыли массированный огонь из минометов, пулеметов и перешли в наступление. Нас атаковала тогда и с воздуха. В первый раз мы отбились. На второй раз нам пришлось отступить от этой сопки. Немцы шли в атаку перебежками. И нас так учили в запасном полку тактике боя. Перебежал участок, лег и сразу перекатывайся. Чтобы снайпер тебя не засек. Немцы наступают не все сразу, пулемет или автомат строчит по нам. Под его прикрытием они подскакивают и бегут. Автомат или пулемет замолчал, другой открыл огонь. Опять перебегают. Они шли ровной цепочкой только когда сдавались.
Мы тоже перебежками отступали, принимать штыковой бой не стали. Начали отступать перед рассветом. Не могли их сдержать. Поступила команда голосом – “Отступаем на 50 шагов ползком”. Ползем и пулемет и тащим. Команда - Всё залечь, открыть огонь. Положим их огнем, отбегаем.. Снова команда - отступаем на 70 или 100 шагов. А они, бывало, выжидают, пока мы сами не двинемся. Не поднимаются в рост, - наши начинают отступать, они огонь открывают. Отступали мы в порядке, как командир роты, батальона командует. Танков немецких и наших на нашем направлении не было, сопка мешала, она крутая была. Безлесная. А справа танки шли с обеих сторон. Немецкая рама летает, всё снимает. Появляются наши самолеты. Пока они бомбят, раздается команда отступать до получения команды. Все побежали назад. Команда – Залечь!
Отступали по направлению к Днестру. Но пришла команда – “Ни шагу назад. Залечь, если сможем – окопаться”. Немцы дальше и сами не упорствовали в наступлении. - (Согласно боевому донесению, попала под предрассветный удар немцев в основном 1 стр.рота 294 сп. Будучи закидана ручными гранатами, эта рота отошла от траншеи на 300 метров, потеряв всех трёх офицеров, - убиты командир роты Герус и комвзвода Соловьев, комвзвода Кочетков был ранен. Атаку немцев поддерживали 5 танков, которые далеко не пошли- О.Д.)
Ю.Д.Л: Потом мы опять на немцев наступали. Прибыло как раз ночью пополнение. Я стрелял из пулемета, разил фашистов. Когда мы захватили обратно оставленную ранее территорию, пришлось хоронить оставленных здесь наших убитых бойцов. Они лежали без сапог, карманы вывернуты, все ценное немцы сняли, забрали себе. Почему немец любил наши сапоги? Потому что они были свободные и очень удобно надевались – и с носками, и с портянками. А немецкие сапоги узкие, не утеплишь такой. Брали их только для того, чтобы перешить. У немцев мы забирали часы. Бывало, у солдата вся рука в часах. Играли на них ещё в игру “Махнём не глядя”. Но строго часы на часы.
Мы хоронили товарищей ночью, тела их уже начали разла..ться. Тут я впервые почувствовал этот запах тру..в. Брали их за руки, за ноги и бросали в старые окопы. Да, мы вернулись на старые позиции. Немцы не рыли новых укреплений, они отступили обратно на сопку. Ночью к нам прислали саперов, которые вырыли для стрелков зигзагообразные окопы (траншеи) на глубину одного штыка, обозначили укрепления. Дальше солдаты сами углубляли окопы. Провели тогда и телефонную линию от батальона к командиру роты.
Там, у высоты, меня и ранило первый раз (4 мая 1944 – О.Д.). Днем нам пищу не подвозили, а ночью за ней солдаты собирались. И ночью мы ходили за водой к ручейку. Я пошел за водой, набрал воды и пошел к окопам. Хотел по окопам пройти к своему пулемету. Вижу - Разбитая повозка, кухня и лошадь. Лошадь прямо в ручейке лежит, вода её омывает. Я "попорченную" воду тогда вылил и снова набрал выше по течению, за лошадью. Вдруг, пока возвращался к окопам, начался минометный обстрел немцев. Это был шальной ночной обстрел. Попал под разрыв мины, двумя осколками угостили фашисты на первый раз. Один вытащили из руки, с одним так и хожу сейчас, вот в руке у меня начал вылезать (Юрий Демьянович показывает ладонь с черной точкой диаметром примерно 0,5 см). Но он меня не мучает. Его сначала не было видно, но я знал, что осколок тут, и говорил хирургу: «Удалите мне его». А врач: «Зачем тебе лишнюю кровь терять?»
Продолжение следует
Военная История в блоге Друг Истории - подборки Ветераны. Воспоминания о ВОВ и Великая Отечественная война
Признателен за лайки и подписку, а также донаты на развитие канала) Душин Олег ©, Друг Истории №373, следите за анонсами публикаций на Tелеграмм канале Друг Истории и в группе ВК
Начало рассказа Ю.Д.Лесняка