Побывать в Америке с Есениным – это просто. Достаточно прочитать его очерк «Железный Миргород», написанный в 1923 году после возвращения из-за океана. Начнём!
На шестой день около полудня показалась земля. Через час глазам моим предстал Нью-Йорк. Здания, заслонившие горизонт, почти упираются в небо… Небо в свинце от дымящихся фабричных труб. Хочется поскорее на берег…
Когда Сергей Есенин и Айседора Дункан сошли с трапа, важный господин осмотрел их документы и сообщил, что в Штаты впустить прибывших не может, что они должны завтра отправиться на Элис-Аленд, а пока могут оставаться в своих каютах.
Элис-Аленд – небольшой остров, где находятся карантин и всякие следственные комиссии. Оказывается, Вашингтон получил сведения о нас, что мы едем как большевистские агитаторы. Могут отослать обратно, но могут и посадить.
Только на следующее утро Есенин и Айседора Дункан были отправлены на остров, где должны были пройти процедуру политических экзаменов.
«Утром нас отправили на Элис-Аленд. Садясь на маленький пароход в сопровождении полицейских и журналистов, мы взглянули на статую свободы и прыснули со смеху: «Бедная старая девушка! Ты поставлена здесь ради курьёза!» - сказал я».
На острове «большевистских агитаторов» провели в специальную комнату для политических экзаменов. Задавали вопросы о религии, о власти. Затем экзаменатор попросил повторить за ним слова, напоминающие клятву.
«Я повторил за ним каждое слово, потом расписался, и нас выпустили. Взяли с меня подписку не петь «Интернационал», как это сделал я в Берлине.
- Миргород! Миргород! Свинья спасла!
Что имел в виду Сергей Есенин, сравнивая Америку с Миргородом, в котором происходило действие повести Гоголя «Как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем»? Для поэта, вероятно, это сравнение имело прямой смысл: сознание собственной значительности при совершении глупых действий было одинаковым и для гоголевских героев, и для американского чиновника.
Есенин видел и Бродвей, и Калифорнию. Главный интерес у него вызывали сами американцы.
«Владычество доллара съело в них все стремления к каким-либо сложным вопросам. Американец всецело погружается в Bisiness и остального знать не желает. Искусство Америки на самой низшей степени развития. Там до сих пор остаётся неразрешённым вопрос: нравственно или безнравственно поставить памятник Эдгару По.
Сила железобетона, громада зданий стеснили мозг американца и сузили его зрение.
- Слушайте, - говорил мне один американец, - я знаю Европу. Не спорьте со мной. Я изъездил Италию и Грецию. Я видел Парфенон. Но всё это для меня не ново. Знаете ли вы, что в штате Теннеси у нас есть Парфенон гораздо новее и лучше?
От таких слов и смеяться, и плакать хочется. Эти слова замечательно характеризуют Америку во всём, что составляет её культуру внутреннюю».
Вот так. Есенин, крестьянский сын, рождённый в берёзовом краю Рязанщины, знал американский Парфенон, построенный в 1897 году для международной выставки, и афинский Парфенон - храм, воздвигнутый в честь богини Афины-Паллады в 5 веке до нашей эры. И знал цену обоим. Американцы создали железобетонную копию античного храма для рекламных целей. А древние греки создали чудо архитектуры, вечный памятник мастерам Античности.
Критикуя американцев, Есенин был далёк от абсолютных обобщений. Он отмечал технические достижения Америки, знал и любил американских писателей – Джека Лондона, Теодора Драйзера, Эдгара По. Но он также понимал, что страсть к наживе, стремление к чрезмерным материальным благам может привести к утрате духовности, культуры, человечности.